ГРОБОКОПАТЕЛИ В КРЕМЛЕ

...А Царь на блистательном ложе

Лег величаво, Владыка, забыв минувшую славу

И собирался народ, и мертвому ложе воздвигли,

И проносили Царя по городу лучшие люди.

После того, как достигли они знаменитого храма,

Там на покой положили Царя знаменитого тело

И к молодому пошли Государю...

Так и Владыки-Цари лишаются блеска и жизни.

Так настигает и Их напоенная горечью чаша.

 

Христофор Митиленский

На смерть Императора Романа III Аргира

 «Подземные рули»

Главной (как и для Карамзина в его «Истории») в 1963 г. во время вскрытия могил и обследования останков Русских Царей, а, начиная с середины 1990-х гг., и Цариц, без всяких сомнений, была фигура Грозного Царя. Это подтверждается, прежде всего, тем, чьи именно останки подвергались первоочередному вскрытию, чей облик преимущественно восстанавливался. В 1963 г. это были сыновья Государя Иоанна Васильевича - Царь Феодор Иоаннович и Царевич Иоанн Иоаннович. В наши дни - Великие Княгини Софья Палеолог (бабушка), Елена Глинская (мать), Царицы Анастасия (первая супруга), Мария (вторая супруга), Марфа (третья супруга), Мария (четвертая супруга). Останки остальных исторических лиц исследовались и продолжают изучаться лишь попутно. Главный интерес - не в них.

Более того, судя по опубликованным документам, первоочередной, главной задачей при вскрытии, например, 1963 г. было определение достоверности изображенного на картине Репина! В «Экспертной справке по материалам исследования...» так прямо и говорилось: «Учитывая исторические факты и отдельные литературные данные, при исследовании останков Ивана Грозного, его сыновей - Ивана и Федора, а также Скопина-Шуйского, судебные медики считали целесообразным выяснить 3 основных вопроса:

1. Имеется ли на останках трупов следы каких-либо механических подтверждений, а в случае установления их, следовало определить характер повреждений и каким орудием они нанесены. При исследовании останков Ивана Ивановича: Комиссии предстояло подтвердить или отвергнуть достоверность сюжета знаменитой картины художника И.Е. Репина, на которой изображено убийство Иваном Грозным своего сына ударом металлического посоха в область головы»[1].

Антрополог М.М. Герасимов на первом же заседании Комиссии по вскрытию так и заявил: «Меня сейчас волнует версия, что Иван Иванович убит. У нас есть возможность выяснить этот вопрос»[2].

Приведенные слова, во-первых, подтверждают огромную силу воздействия на ученых подробно разобранного нами произведения художника. А, во-вторых, отражают все-таки существовавшие, видимо, и в их среде подспудные сомнения. О силе легенды свидетельствует, в частности, упоминаемый в документе совершенно фантастический металлический посох. Чтобы вполне оценить этот фантом ученых, представьте себе, к примеру, человека, разгуливающего с ломом в руках (посох же был и еще повыше этого орудия труда).

До сих пор, с упорством достойным лучшего применения, нам пытаются внедрить мысль о том, что вскрытие проводилось-де лишь как результат реставрационных работ. Этим объяснялось как само вскрытие, так и объекты интереса ученых.

На совещании Комиссии 18 апреля 1963 г. с информацией по этому поводу выступил известный антрополог М.М. Герасимов (хотя это, как говорится, и не была его епархия). В первых строках протокола № 1 читаем: «Тов. Герасимов М.М. сообщает о реставрационных работах в приделе Иоанна Предтечи. [...] В процессе работы выяснилась необходимость вскрытия погребений. Созрело решение вскрыть погребения»[3]. (Всё это, еще раз заметим, звучало в присутствии первых лиц дирекции Музеев Московского Кремля и опытных реставраторов.)

Развернутое объяснение содержится в «Окончательном заключении Комиссии» от 20 мая 1966 г.: «Вскрытию гробниц Ивана IV Грозного, его сыновей: Федора Ивановича и Ивана Ивановича, князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского, которые проводились в апреле-мае 1963 года, предшествовали работы по укреплению несущих конструкций придела Иоанна Предтечи (стены и своды), а также укрепление восточной стены (апсиды) Архангельского собора[4]. [...] В связи с понижением пола в приделе Иоанна Предтечи в дьяконнике собора, надгробия Ивана Грозного  его сыновей, а также Скопина-Шуйского, настроенные в конце XVII в., частично дополненные в начале ХХ века, потребовалось восстановить в своих изначальных формах. Так как надгробные плиты гробниц обнажились, было принять решение произвести их археологическое обследование»[5].

Однако самое странное, что вводить в заблуждение продолжают и по сию пору. Хотя, следует признать, истина, пусть и понемногу, но все же начинает выходить наружу.

Известно, что на документах специалистов Государственного Эрмитажа о вскрытии саркофага Тамерлана (Тимура) в мавзолее Гур-Эмир в Самарканде в 1941 г. рукою не кого-нибудь, а И.В. Сталина было написано: «Работы по вскрытию начать не позднее мая. И. Сталин»[6].

Трудно предположить, чтобы с могилами Русских Царей в Московском Кремле, резиденции советского правительства, было иначе, и разрешение получили не от первых лиц государства. И действительно, по свидетельству акад. Б.В. Раушенбаха, «много лет Михаилу Михайловичу хотелось сделать портрет Ивана Грозного - достоверных изображений Грозного нет, только скульптура Антокольского (естественно, не портретная) и какая-то старинная парсуна, выполненная в традиционно иконописном стиле. Герасимов много хлопотал по поводу Грозного еще при жизни Сталина, и тот сказал, что это, конечно, очень заманчиво, поручив Ворошилову встретиться с Герасимовым, и Ворошилов передал слова Сталина о том, что в принципе это было бы хорошо, но сейчас не время - идет война»[7].

В начале 1960-х создалась благоприятная политическая атмосфера.

В 2002 г. в журнале «Итоги», едва ли не впервые, вещи были названы своими именами: «С согласия Никиты Хрущева в апреле-мае 1963 года в некрополе Архангельского собора под присмотром комендатуры Кремля и руководством спецкомиссии Минкульта СССР были вскрыты четыре усыпальницы: Грозного, царевича Ивана, царя Федора и князя Михаила Скопина-Шуйского»[8].

Еще более категоричен кандидат юридических наук, в свое время бывший адвокатом Минского Епархиального управления, а в настоящее время член Минской областной коллегии адвокатов В.М. Ерчак (кстати говоря, один из немногих работавших в архиве Московского Кремля): «Это было задание Хрущева. Это время, когда развенчивался культ личности Сталина. Нужно было подтверждение порочности Сталина - потому что Иван Грозный был любимым историческим персонажем советского вождя»[9].

Обработка добытых во время вскрытия 1963 г. материалов и обнародование их происходило в сложной внутриполитической обстановке. 14 октября 1964 г. Н.С. Хрущев, давший добро на гробокопательство, был смещен со всех государственных постов и, обвиненный в волюнтаризме, отправлен на пенсию. Близкая ему министр культуры СССР (этому министерству формально и подчинялась Комиссия) Е.А. Фурцева, хотя и оставалась на этом посту вплоть до своей смерти в октябре 1974 г., после ухода Хрущева ничем реально помочь уже не могла.

Оглашаем весь список...

Итак, работы по вскрытию Царских захоронений было поручено обезпечить Министерству культуры СССР. Комиссия Министерства культуры СССР по вскрытию гробниц в Архангельском соборе Московского Кремля - таково было официальное наименование этого учреждения, функционировавшего, судя по опубликованным документам, с начала 1963 г. и вплоть до мая 1966 г.

«22 февраля 1963 г., - читаем в биографическом очерке памяти проф. М.М. Герасимова, - на заседании специальной комиссии, созданной дирекцией Музеев Московского Кремля, было решено в целях археологического и антропологического изучения останков, хранящихся в гробницах, просить руководство Министерства культуры СССР разрешить вскрыть саркофаги [...] Общее руководство и архитектурный надзор проводились главным архитектором Музеев Кремля В.И. Федоровым и архитектором Центральных научно-реставрационных мастерских [Министерства культуры СССР] В.Н. Меркеловой. Археологические исследования были поручены археологу Н.С. Шеляпиной»[10].

Состав Комиссии был следующим: председатель доктор исторических А.П. Смирнов, известный антрополог М.М. Герасимов, археолог и историк архитектуры Н.Н. Воронин, А.Я. Веденин, А.Г. Халтурин. Музеи Московского Кремля представляли: директор И.И. Цветков, заместитель директора В.Н. Иванов, главный архитектор В.И. Федоров. Государственный научно-исследовательский институт судебной медицины - директор, главный судебно-медицинский эксперт Министерства здравоохранения СССР, заслуженный деятель науки РСФСР, доктор медицинских наук профессор В.И. Прозоровский; заведующий организационно-методическим отделом, кандидат медицинских наук Э.И. Кантор, старший научный сотрудник, кандидат медицинских наук В.И. Алисиевич.

Кроме того, в рабочую группу входили: главный хранитель музеев Кремля Н.Н. Захаров, хранитель памятника (Архангельского собора) научный сотрудник Е.С. Сизов, старший реставратор музеев Кремля А.Ф. Чадин, реставратор Н.Т. Климов. От реставрационной мастерской Артишевская. От лаборатории пластической реставрации - научные сотрудники Сурнина, Лебединская, Александрова, Герасимова. (На совещании 18 апреля 1963 г. Герасимов заявил: «...Практически всегда вскрытие захоронений делаю я с сотрудниками лаборатории, их у меня 4 чел[овека]»[11].) От НИИ судебной медицины - заведующий судебно-химическим отделом, кандидат фармацевтических наук А.Ф. Рубцов. Фотографы Н.А. Беляев и В.А. Иванов. Стенографистка С.Г. Голубицкая. Прораб И.М. Соловьев. Рабочие И.И. Машнин, С.Т. Смолининов, В.С. Кнемниц, В.Н. Зверьков.

К работе комиссии были также причастны: член-корреспондент АН СССР А.В. Арциховский, старший научный сотрудник Музеев Кремля В.С. Машнина, В.С. Андреева.

И все-таки главной фигурой этого вскрытия, несомненно, был профессор М.М. Герасимов[12]. Исследования, как правило, он вел в тесном сотрудничестве с В.В. Гинзбургом[13].

Михаил Михайлович Герасимов (1907-1970), известный антрополог, археолог и скульптор, родился в Петербурге в семье врача, в следующем году переехавшего в Иркутск. В 13 лет он приходил в анатомический музей при медицинском факультете Иркутского университета. Работал в морге. Еще школьником, с 1922 г., Михаил сотрудничал с Иркутским краеведческим музеем, обрабатывая коллекции и участвуя в экспедициях. В 1931-1932 гг. учился в Ленинграде в Государственной академии материальной культуры, в 1937 г. заведовал реставрационной мастерской Государственного Эрмитажа. В 1938 г. сделал первую реконструкцию. В 1950 г. Герасимов был удостоен Сталинской премии и в том же году создал в Институте этнографии АН СССР лабораторию пластической антропологической реконструкции, которой руководил до своей смерти. В 1956 г. он получил степень доктора исторических наук.

Будучи автором метода пластической портретной реконструкции[14], первые реконструкции Герасимов создал в 1927 году. Им была выполнена обширная галерея скульптурных портретов древнейших и древних людей, а также исторических деятелей (всего свыше 200): воспетого автором «Слова о полку Игореве» Князя Всеволода, Великих Князей Ярослава Мудрого (янв. 1939), Андрея Боголюбского (1937), Царей Иоанна Васильевича и Феодора Иоанновича, Тимура, его сына Шахруха и внука Улугбека (июнь 1941), основоположника таджикско-персидской поэзии Рудаки (1956), адмирала Ф. Ф. Ушакова (авг. 1944), матери Ф. М. Достоевского, И.-Ф. Шиллера (1961), Ибн-Сины и др.

Сын члена правительственной комиссии по вскрытию гробницы Тамерлана в 1941 г. Камал Айни отмечает: «В 1930-1950 годы в СССР были созданы научные комиссии по вскрытию захоронений исторических лиц для подлинной идентификации их погребений и создания их объективных подлинных портретов. [...] В состав этих специальных комиссий включались известные историки, археологи, антропологи, правительственные чиновники. И в каждую [sic!] комиссию включался М.М. Герасимов...»

Именно Герасимов был вхож в «высшие сферы». Думаю, что мы не слишком ошибемся, если выскажем предположение, что именно он (как публичная фигура, разумеется) инициировал все подобного рода вскрытия и до и после. С какого времени - это отдельный вопрос.

После отказа в годы войны во вскрытии могилы Царя Иоанна Грозного проф. Герасимов получил «отступное». Со слов того же академика Раушенбаха, «не имея возможности вскрыть гробницу Ивана Грозного, Герасимов получил разрешение вскрыть гробницу Бориса Годунова и его семьи, благо она находилась не в Кремле, а в Загорске. Усыпальница Годуновых расположена прямо перед Успенским собором и при вскрытии оказалась разоренной...»[15]

Вот как об этом в дневнике, со слов своей бывшей ученицы, впоследствии крупной ученой, специалиста по древним тканям Н.А. Маясовой, писал живший в Сергиевом Посаде С.А. Волков:

«26.10.45 г. Сегодня археологическая экспедиция из Москвы вскрывает в Лавре усыпальницу Годуновых. [...]

30.11.45 г. Наташа Маясова рассказывала о том, как вскрывали усыпальницу Годуновых. Кости истлели. Сохранились очень немногие. Борис и Ксения, очевидно, были в схиме. Федор и его мать, как убитые, были наверно похоронены впопыхах, без пострижения. Уцелели обрывки красной рубахи юного царя и шелковые ткани от платья его матери. Сохранилась необычайно маленькая подошва от туфли Ксении. По ней можно судить о стройности ее ножки да и, пожалуй, всего ее тела»[16].

«...Сохранность потрясающая, - вспоминал Б.В. Раушенбах, - можно было бы создать идеальные реконструкции, уцелели даже шелковые ткани, которыми был накрыт гроб Марии Федоровны, уцелела рубашка царевича Федора, сделанная из полосок кожи, сохранились башмачки царевны Ксении, но... черепа были выброшены. А Ксения считалась в тогдашнее время первой красавицей! Моя жена [заместитель директора по научной части Государственного исторического музея] принимала участие во вскрытии усыпальницы и помнит, что при вскрытии присутствовали журналисты и один из них, местный, спросил ее после окончания работ о результатах. Расстроенная, она отвечала, что основной результат нулевой, ведь нет черепов, воссоздание обликов Годуновых невозможно. Журналист смутился и сказал: "Это мы виноваты". Еще мальчишкой он со сверстниками уже "вскрывал" могилы, надеясь найти в царских погребениях сокровища, и, ничего не найдя, они со злости выкинули черепа»[17].

В преддверии

И вот в 1963 году мечта М.М. Герасимова, наконец-то, осуществилась.

Видимо, разрешение было дано ему лично. Об этом свидетельствует первый же протокол Комиссии. Именно он ставил задачи, очередность, срок начала и окончания работ; к нему обращались со всеми вопросами.

Дело это для Герасимова было желанное. «Не стану скрывать - Грозный давно занимал мои мысли»[18], - признавался он журналистам в 1964 г.

«...Добиться вскрытия гробниц почитаемых исторических лиц с целью научного исследования, - писали близко знавшие профессора люди, - бывало иногда нелегко. Приходилось преодолевать не одни только административные препятствия. Иногда требовалась большая разъяснительная работа среди населения, преодоление косных взглядов, навеянных религией. [...] Упорно добивался М.М. Герасимов вскрытия заинтересовавших его могил, используя для этого научные учреждения, и добровольные общества, и страницы печати. [...] Через... выставки, частые лекции и беседы М.М. Герасимова вербовались среди посетителей и слушателей его приверженцы и ученики»[19].

Начиная с 1941 г. (когда были вскрыты гробницы Тимуридов), останков личности такого масштаба М.М. Герасимову раскапывать не приходилось. Тень испуга, пережитого им тогда, когда сразу же вслед за тем, как был потревожен прах Тамерлана, вспыхнула жестокая война (о чем предупреждали надписи в мавзолее Гур-Эмир), чувствуется за его словами и на заседаниях Комиссии 1963 г.

Середина июня 1941 года. Сбор правительственной комиссии в Самарканде: руководитель - заместитель председателя СНК Узбекской ССР Т.Н. Кары-Ниязов, ученый востоковед А.А. Семенов, писатель С. Айни, антрополог М.М. Герасимов. Очевидец вспоминал: «...Толпы народа сгрудились в те дни возле Гур-Эмира. Изнывая от жары, вслушивались самаркандцы в каждый шорох, доносившийся из-под земли»[20].

Апрель 1963 года. Москва. М.М. Герасимов: «Работа по вскрытиям не должна быть помпезной и шумной. Я бы не ставил вопрос о закрытии музея, мы будем работать в алтарной части. Куда никто не будет допущен. [...] Комиссия будет работать, и собор может быть открыт»[21].

Съемочную группу 1941 г. возглавил оператор Ташкентской киностудии Малик Каюмов, впоследствии народный артист СССР, Герой социалистического труда. Осветителем - чтобы увидеть всё своими глазами - напросился редактор местной газеты Шараф Рашидов, впоследствии первый секретарь ЦК компартии Узбекистана.

В 1963 г. в Москве кинофиксации тоже уделили достаточное внимание.

«Смирнов А.П. Весь процесс работы будет зафиксирован на киноленту?

Герасимов М.М. Я бы хотел просить, чтобы все было зафиксировано от начала до конца»[22].

Съемку вели специалисты из студии научно-популярных фильмов. Кинодокументальный материал об этом хранится ныне в Российском государственном архиве кинофотодокументов. Некоторые кадры его недавно опубликованы[23]. Однако до сих пор в полном объеме их почти никто не видел.

На протяжении всей недели, предшествовавшей началу Великой Отечественной войны, все советские газеты были заполнены информацией о вскрытии гробниц в Гур-Эмире. Тимур и Тимуриды - эти имена были вынесены в заголовки большинства печатных сообщений. В открытой в Государственном Эрмитаже экспозиции памятников культуры и искусства народов Средней Азии Тамерлану и его потомкам было посвящено два специальных зала. («Иосиф Виссарионович высоко ценил Тимура, и есть мнение, что даже свою партийную кличку, ставшую затем фамилией Сталин, он придумал в честь "железного хромца". В 1937 году в учебнике истории "вождь народов" лично вписал строки о том, что Тамерлан разбил войско Золотой Орды, и получается, именно ему русские обязаны своим освобождением от ига»[24].) «Сегодня, - сообщала 22 июня 1941 г. "Ленинградская правда", - продолжались работы в мавзолее Гур-Эмир. [...] Ученые обнаружили, что на черепе Тимура сохранились остатки волос. Определена возможность восстановить довольно точно портретный облик завоевателя...»

В 1963 г. решили (или было указано?) хранить гробовое молчание.

Решение о строгой дозированности информации для народа ощутимо на одном из последних заседаний Комиссии 10 марта 1964 г.:

«Цветков И.И. Сегодня настало время говорить об окончании работы комиссии. Комиссия чувствует себя ответственной. В печати появились противоречивые сведения о вскрытии гробниц. Мы должны обратиться с докладом в Министерство культуры СССР, а в печать дать общее мнение комиссии - как заключение итог всех работ, исследований. [...]

Герасимов: 12 марта я буду выступать у Тихомирова в Археографической комиссии, я буду выступать перед специалистами-историками[25]. Я приду со своими сомнениями [sic!]. У меня много любопытных деталей трактовки Царя Ивана. [...] Мой доклад мне нужен для моей работы, но я слышал, что приглашены на доклад газеты.

Смирнов: В нашем решении есть 4-й пункт: считать возможным опубликование материалов после окончания всех работ.

Герасимов: Я буду говорить специалистам о моих сомнениях, а они распишут на всю вселенную.

Смирнов: Коммюнике мы можем давать только по окончании всех работ. [...]

Цветков: Комиссия не имеет отношения к сообщениям печати о вскрытии гробниц. [...]

Герасимов: Не могла бы комиссия уже сейчас сделать краткую официальную информацию в печати. Не о результатах, а о делающейся работе, предварительных результатах. Мол, по окончании работ комиссия сообщит конечные результаты. Так комиссия сама бы сказала о своей работе. Пусть совершенно протокольным путем о всех разделах работ: реставраторы, археологи, архитекторы, Герасимов, эксперты.

Смирнов: Можно сделать краткую информацию. Не раскрывать пока содержания работ.

Цветков: Предлагаю избрать тройку: А.П. Смирнов, Герасимов М.М., Иванов В.Н. Пусть они составят от имени комиссии предварительное официальное коммюнике. Одновременно нужно очень кратко об этом доложить Е.А. Фурцевой.

Герасимов: Это было бы очень хорошо.

Смирнов: Мы одновременно составим оба документа: один - коммюнике, другой - в Министерство.

Цветков: Газетчикам вето не наложишь. Герасимов перед докладом должен попросить Тихомирова, чтобы он, как председательствующий, предупредил газетчиков о нежелательности публиковать материалы»[26].

Итак, из опубликованного отрывка всплывает еще одна фигура, не упомянутая ни в одном из опубликованных протоколов Комиссии - профессор (1940), заведующий кафедрой источниковедения истории СССР Московского государственного университета (1952-1965), председатель Археографической комиссии АН СССР (1956-1965), академик (1953) М.Н. Тихомиров (1893-1965). Биографические материалы утверждают, что он «осуществлял научное руководство работами по вскрытию гробниц [...] в Архангельском соборе Кремля»[27].

Из документа явствует, что на Михаила Николаевича была возложена особая миссия. Это было тем более легко сделать, что Михаил Николаевич пользовался (и до сих пор пользуется) вполне заслуженной репутацией крупного ученого. Но из песни, как говорится, слов не выкинешь. Тогда в 1960-х, фактически перед самой смертью, он принимал самое активное участие в преднамеренном опорочивании первого Русского Царя, доказательство чего мы приведем в своем месте. Усилиями его, видимо, остались довольны,  знаком чего было награждение академика именно в 1963 г. высшей наградой - орденом Ленина (пусть формально и в связи с 70-летием со дня рождения).

Порядок и очередность вскрытия могил в усыпальнице Царя Иоанна Васильевича также было намечено на совещании 18 апреля.

«Мне хотелось бы начать работу с Федора, - заявил М.М. Герасимов собравшимся, - здесь не требуется особого навыка, затем будем работать над следующими надгробиями. После вскрытия гробницы Федора перейдем к Ивану IV, так как Иван Иванович потребует продолжительной предварительной работы. Пока будет идти подготовка к Ивану Ивановичу будет вскрыто погребение Скопина. [...] ...Вскрытие каждого гроба будет занимать один день. Могилы Федора и Ивана Грозного будут вскрыты в течение 2-х дней. Могилы Ивана Ивановича и Скопина потребуют больше времени, может быть в связи с этим не следует назначать твердый график - срок, а установить очередность. [...] Предлагаю начать работу в понедельник»[28].

Было решено «начать работу по научной фиксации в Архангельском соборе 22 апреля 1963 г. в 10 ч. 00 м.»[29] День этот в то время был памятен всем: день рождения Ленина.

Место действия

Прежде всего, хотя бы несколько слов, следует сказать о самом месте погребения.

Русский Великокняжеский и Царский некрополь в Архангельском соборе Московского Кремля, захоронения в котором датируются 1340-1730 гг., насчитывает 56 погребений.

Вознесенский женский монастырь, в 1407-1731 гг. служивший местом упокоения Великих Княгинь и Великих Княжен, Цариц и Царевен, был, как известно, варварски разрушен в 1929 году.

На перенесение некрополя дали месяц[30]. Темпы были поистине большевицкими. Специальная комиссия, созданная ученым советом Оружейной палаты (укомплектованная социально близкими властям специалистами), «провела вскрытия и осмотр всех погребений»[31]. Согласно отчетам, было обнаружено около 70 захоронений[32], половина из них детских. Вес саркофага более двух тонн, крышка весит около тонны. Белокаменные саркофаги с останками Великих Княгинь и Цариц перевезли через площадь и по доскам через пробитое в стене отверстие спустили в подвалы южной пристройки Архангельского собора конца XV в. - помещение древней долговой тюрьмы. «Практически все крышки саркофагов с трещинами, разбиты»[33] - таковы результаты вскрытия и перевозки 1929 года.

Читая современные описания, можно прийти к выводу, что все останки соответствуют саркофагам, в которых они и находятся. Однако, по неофициальным данным, под Архангельским собором имеется немало неатрибутированных останков. Во всяком случае, так было еще в 1970-е годы. Даже в настоящее время всё это тщательно скрывают.

Косвенным свидетельством может служить ответ эксперта-криминалиста С.А. Никитина на вопрос обозревателя «Известий»:

«Вопрос: Работающие в Кремле рассказывают шепотом, что в захоронении Анастасии Романовны, первой жены Ивана IV Грозного и первой Русской Царицы, когда его вскрыли, оказалось "две головы". Звучит зловеще.

Ответ: Но так могло быть[34]. Судя по всему, второй череп оказался там в 1929 году, когда большевики приняли решение о сносе Вознесенского женского монастыря. [...] Некоторые саркофаги, например, Великой Княгини Евдокии, жены Дмитрия Донского, когда их откопали, развалились. Как выяснилось в ходе нашего исследования, второй череп принадлежал как раз Евдокии. Видимо, его в 1929 году положили в ближайший целый саркофаг, которым оказался как раз саркофаг Царицы Анастасии. Была же большая суматоха, аврал, все делалось вручную»[35].

«Некрополь Великих и удельных Князей Московского Дома и Царей в Архангельском соборе, - пишет современный исследователь С.Ю. Шокарев, - формировался по четкой топографической схеме, связанной с сакральной топографией храма и мiра. В христианской космологии стороной спасения традиционно считался восток, с чем связана ориентация и алтаря и христианского погребения лицом к востоку. Сходное значения придавалось и югу. Вероятно, при перестройке Архангельского собора в 1507 г. была заложена определенная схема расположения гробниц, выявленная Е.С. Сизовым: захоронения Великих Князей совершались на южной стороне; удельных князей - на западной; опальных - на северной. Усыпальница Ивана Грозного и Его сыновей, созданию которой сам Царь уделял большое внимание, расположена в южном предалтарье собора, т.е. в юго-восточном углу. Умершие в опале князья Юрий Иванович Дмитровский, Андрей Иванович, Владимiр Андреевич и Василий Владимiрович Старицкие были похоронены в северо-западном углу собора, "где опалные князи кладутца"[36]. При этом на надгробиях Владимiра Андреевича и Василия Владимiровича не были нанесены надписи эпитафий, что, вероятно, связано с стремлением Ивана Грозного предать могилы опальных князей забвению[37]. Аналогичная ситуация прослеживается и на некрополе Вознесенского монастыря. На северной стене Вознесенского собора и в северо-восточном углу были погребены опальные княгини Елена Волошанка, Евфросинья Старицкая, Евдокия Романовна Старицкая и четыре княжны Старицких[38].

Особый статус некрополя Архангельского собора выражался и в возникновении особой Архиепископии Архангельской (1599-1765), архиереи которой совершали отпевания и панихиды по умершим Царям, а также в обряде, существовавшем, по-видимому, в XVII в. - класть челобитные на имя Царя на гробницы Великих Князей и Царей[39]. Таким образом, Царственные предки, похороненные в соборе признавались ходатаями за просителя перед Царствующим Государем»[40].

Русские летописи свидетельствуют об устойчивом обычае молитвенного обращения Великих Князей и Царей к своим предкам и тезоименитым им святым за помощью и покровительством[41], что имело еще дохристианские корни[42].

«Молитва перед гробами праотцев, - отмечают современные исследователи, - воспринималась как обоюдная помощь живых и умерших, что нашло свое отражение в обычае поклонения гробам предков перед битвами и другими испытаниями с просьбой о заступничестве. [...] Обряд целования креста младшими Князьями "по любви в правду у отня гроба, в том, чтобы быти за один до живота, и брата своего старейшего имети и чтити во отцово место" делал родовую усыпальницу местом "присяги" в верности и залогом единения Княжеского Дома»[43].

«Именование Ивана IV Царем законным, благочестивейшим и правовернейшим, - подчеркивают искусствоведы, - выделяет Его из среды Великих Князей, что закономерно отразилось и в устройстве Его усыпальницы в дьяконнике Архангельского собора - отдельно от родовых княжеских погребений, что символически возвышает властителя в иерархии священного бытия»[44].

Таким образом, погребение Царя Иоанна Васильевича и двух Его сыновей расположены в самом почетном месте - диаконнике, что не могло не соответствовать издревле выдерживаемому принципу строгой иерархичности в расположении могил в этом Русском Государевом некрополе.

Этот важный факт, достойный неспешного обдумывания, впоследствии представлялся в совершенно утрированном виде: «Все предки Ивана IV похоронены в храме. Почему же его гробница лежит отдельно в алтаре? - Иван IV даже своей смертью хотел подчеркнуть свое величие, отделить себя от предшественников. Задолго до смерти он занялся устройством своей усыпальницы. Ее стены расписывали лучшие художники XVI века»[45].

 (К сожалению, мы еще не раз столкнемся с фактами оплевывания нашего прошлого, которое, видимо, не является таковым, «нашим», для пишущих и ёрничающих по этому поводу «Шариковых» и «Швондеров».)

И еще одно важное замечание. С точки зрения современных ученых гробокопателей, «ни одна страна Европы сегодня не располагает подобной возможностью в изучении останков представителей правивших Династий»[46]. Имеется в виду Великокняжеский и Царский некрополь Московского Кремля.

Протокол первого апрельского совещания 1963 г. донес до нас два довольно смелые высказывания М.М. Герасимова, обойти которые невозможно: «Плиты никогда не были вскрыты. [...] У Ивана Грозного, видимо, сохранились кости»[47]. (Но на каком основании были сделаны эти заявления? Ведь этим словам, в лучшем случае, предшествовал лишь внешний осмотр гробниц, который не мог дать оснований для подобных утверждений.) Если исключить возможность какого-то предшествовавшего совершенно конкретного основанного на документах знания, то со всем этим может корреспондироваться лишь вот этот фрагмент из воспоминаний о профессоре Герасимове: «Михаил Михайлович вообще обладал всякими мистическими свойствами. Ну, например, он рассказывал, что, копая палеолитическую стоянку, он никак не мог добиться успеха, а в ночь перед тем, как найти там то, что ему было нужно, он всё это увидел во сне. И утром он уже знал, где копать и что там будет»[48].

Но каким духом делал это, по определению дочери, «опытный археолог-палеолитчик»? - И на этот вопрос, похоже, есть ответ. «...Однажды, - вспоминает акад. Б.В. Раушенбах, - мы с женой купили "горку" специально для работ Михаила Михайловича, для фантастических маленьких фигурок, которые он ловко мастерил из серебряной фольги от шоколада. [...] Вот, к примеру, фигурка - некое чудовище поглощает рыбу. Это Анти-Рыбинск. Дело в том, что меня в самую смутную пору моей жизни должны были отправить в Рыбинск на неинтересную работу, и фигурка была сделана в качестве "оберега", своего рода колдовства, чтобы меня в Рыбинск не отправили»[49].

Академик Раушенбах, позиционирующий себя человеком православным, называет это «внелогическим знанием - знанием, совершенно нам не понятным». И далее: «Не знаю, верил ли он в Бога. Не думаю... Никогда об этом не говорили, в те времена это было неактуально. И у него не было ощущения, что поступает кощунственно по отношению к захоронениям. [...] Всю жизнь Михаил Михайлович имел дело с покойниками, но сохранил и веселость, и задор, и необыкновенную общительность. И это нормально. У Шекспира все палачи - великие шутники, а могильщики - острословы. Дело в том, что ко всему привыкаешь. А, кроме того, ведь надо сказать, что когда он имел дело с покойниками, то они уже не воспринимались им как покойники. Просто материал для работы, черепа, кости. Но ему было необходимо изучать и головы умерших в моргах...»[50]

И это, заметим, не единственное такого рода свидетельство. Свидетельство тому вот этот отрывок из передачи «Книжное казино» на радио «Эхо Москвы» 25.5.2008), рассказывавшей о книгах Дины Рубиной из т.н. «государства Израиль»:

«СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Дмитрий Алексеевич. Я археолог [...] Ваш роман лучше называть не мистическим, а в высшем смысле слова реалистическим. Роман последний, "Почерк Леонардо". Я всю жизнь имел другом человека, являющегося ослабленным вариантом Вашей Нюты. [...] И Вы всё угадали верно. Даже то, что она происходит от знаменитого человека, одаренного особыми дарами. Мой друг... был внебрачным сыном М.М. Герасимова, помните, антрополог?

Д. РУБИНА: Конечно, конечно!

СЛУШАТЕЛЬ: О нем академик Раушенбах, его друг, вдруг записал, что Герасимов ему сказал: "Каждый раз, когда я совершаю крупное археологическое или антропологическое открытие (а такие у него были), я готов к этому, потому, что перед этим я вижу это во сне".

Д. РУБИНА: Потрясающе!

СЛУШАТЕЛЬ: Я думаю, что он назвал сына, для Раушенбаха, который был агностиком, особое состояние. Все это было передано ему? внебрачному сыну, который был моим другом с 6 лет, со времен эвакуации на Урал.

Д. РУБИНА: Поразительно!»

Говоря о поиске останков И.-Ф. Шиллера в Веймаре, М.М. Герасимов отмечал: «...В этом маленьком тесном склепе было погребено уже 75 человек. Гробы стояли один на другом в несколько ярусов. Многие из нижних разрушились, часть костей скелетов смешались. Для того, чтобы в этом разобраться, нужны были [...] мужество и твердый характер... Чтобы не смущать спокойствия граждан, работы в склепе проводились по ночам»[51].

Самому Михаилу Михайловичу мужества было не занимать: работа для него в морге с юных лет была делом привычным. Известно, что он занимался в шести моргах. Особый интерес он испытывал к головам покойников. Отделив голову очередной своей научной жертвы, он ее замораживал, а потом распиливал и часами, изучая, рассматривал...

Могила № 1

Подготовительные работы для вскрытия гробницы Царя Иоанна Васильевича, находящейся в юго-западном углу диаконника, начались ровно в десять утра 23 апреля.

Внимание собравшихся, прежде всего, привлекла надпись на белокаменной 400-килогаммовой плите, плотно закрывавшей саркофаг: «В лето 7092 марта в 18 ден преставись Благоверный и Христолюбивый Царь и Великий Князь Иван Васильевич всея Руси Самодержець во иноцех Иона на память Кирилла архиепискупа Ерусалимского за полтора часа до вечера».

Эта надпись позволила «уличить» большинство русских летописей, указывавших дату смерти Государя 19 марта 1584 г., в неточности. «Из надгробной надписи, - утверждал М.М. Герасимов, - явствует, как возникла ошибка летописца: Грозный умер под вечер, и известие о Его кончине распространилось лишь на следующий день»[52]. Собственно то же самое писал академик М.Н. Тихомиров. Правда, годом раньше[53].

С тех пор объяснение это гуляет по всей исторической литературе. А дело, как говорится, и выеденного яйца не стоит, ибо речь в надписи идет о вечере, когда по церковному времени начинаются новые сутки. Так что ни о каких ошибках русских летописей и об особой точности Псковской хроники речь идти не может.

Протокол фиксирует начало работ: «начали подвижку плиты в восточном направлении.

Плита треснула»[54].

В повременной печати это зафиксированное сухим языком протокола событие описано много ярче: «Натянулись канаты, туго обхватившие каменное изголовье. Тяжелая могильная плита сдвинулась с места, чуть подалась и вдруг, словно кусок льда, разломилась надвое!»[55]

Это не могло не вызвать в памяти Герасимова события 22-летней давности...

«21 июня в семь утра мы все уже были на месте, - рассказывал участник вскрытия могилы Тамерлана в Самарканде в 1941 году. - Через полчаса опять сломалась лебедка. Плиту двигали вручную по сантиметру. Вдруг рабочие почувствовали, как в воздухе разливается странный аромат, какое-то восточное благовоние, от которого стало тревожно. Я до сих пор помню этот запах, каждую его молекулу, но сказать, на что он похож, не могу. Внезапно могильная плита треснула посередине, и в этот момент в подземелье погасли все осветительные приборы. Нами овладел прямо животный страх. Раздались крики, что надо выйти на улицу, что в подвале не хватает воздуха»[56].

В путь всея земли

Считается, что Царский погребальный обряд в целом мало чем отличался от обычного чина похорон мiрян. Разве что большей торжественностью. Однако некоторые отличия все-таки существовали.

Описания погребения Царя Иоанна Васильевича не существует. Лишь Московский летописец вкратце сообщает, что Государь был погребен «по чину Царского погребения»[57].

Вряд ли, однако, оно слишком отличалось от такового Его Отца - Великого Князя Василия III. Согласно Постниковскому летописцу, тело Его (перед смертью Он, как и Сын, был пострижен в схимонахи) отер смоченной в воде хлопчатой бумагой сам Митрополит[58]. Наутро зазвонили в большой колокол. Во Дворец для прощания стали собираться «боярские дети, и княжата, и гости, и все люди, которые не быша у Него» при кончине. С усопшего сняли меру и стали приготовлять «каменный гроб»[59], определенный запас которых имелся.

Приготовленное для Царя белокаменное ложе пришлось основательно подтесать. Протокол 1963 г. фиксировал: «Саркофаг оказался тонкостенным, местами толщина стены доходит до 3 см. (южный борт). Видимо, саркофаг перед захоронением с внутренней стороны дополнительно обрабатывался [...] После снятия плиты оказалось, что она также имеет не везде одинаковую толщину и сильно подтесана с внутренней стороны...»[60] Причиной тому была болезнь, резко изменившая внешний вид Государя Ивана Васильевича в последнее время.

«Когда вскрывали гробницу, - передают журналисты выступление М.М. Герасимова перед историками, - ученые обратили внимание, что стены саркофага чрезвычайно тонки. Вероятно, саркофаг поспешно дополнительно растесывали при самом захоронении. Эта деталь проливает свет на болезнь Ивана IV. Видимо, покойник был очень тучен, отечен и не входил в каменный гроб. Вот и пришлось саркофаг расширять»[61].

Как и при погребении других Великих Князей и Царей в XI-XVII вв., и на сей раз над гробом Иоанна Васильевича раздавался «плач и рыдание велико». Однако на этот раз, наряду с традиционными плачеями, Царя оплакивал и сам народ. И этот плач дошел до нас (в середине XIX в. его еще помнили в Саратовской губернии):

Уж ты батюшка светел месяц!

Что ты светишь не по-старому,

Не по-старому, не по-прежнему,

Из-за облачка выкатаешься,

Черной тучей закрываешься?

У нас было на Святой Руси,

На Святой Руси, в каменной Москве,

В каменной Москве, в золотом Кремле,

У Ивана было у Великого,

У Михайлы у Архангела,

У собора у Успенского,

Ударили в большой колокол.

Раздался звон по  всей матушке сырой земле.

Соезжалися все князья-бояре,

Собиралися все люди ратные

Во Успенский собор Богу молитися.

Во соборе-то во Успенском

Тут стоял нов кипарисов гроб.

Во гробу-то лежит Православный Царь,

Православный Царь Иван Грозный Васильевич.

В головах у Него стоит Животворящий Крест,

У Креста лежит корона Его Царская,

Во ногах Его вострый, грозный меч.

Животворящему Кресту всякий молится,

Золотому венцу всякий кланятся,

А на грозен меч взглянет - всяк ужахнется.

Вокруг гроба горят свечи восковые,

Перед гробом стоят все попы-патриархи,

Они служат-читают, память отпевают,

Отпевают память Царю Православному,

Царю Грозному Ивану Васильевичу[62].

К выносу собрались архиереи, настоятели московских обителей. С пением «Святый Боже» гроб с телом Царя несли на головах монахи. В Архангельском соборе его поставили прямо перед алтарем. По словам англичанина Дж. Горсея, Царь был «охраняемый там днем и ночью»[63]. Речь идет об обычае «дневания и ночевания» у Царского гроба.

Попытка «ограбления»?..

Другая неожиданность поджидала исследователей в первые минуты вскрытия: «Начата выборка остатков песка, кусков белого камня и извести. При снятии остатков мусора было установлено, что на левой ноге нанесены повреждения в момент, когда был разбит саркофаг в северо-восточном углу через то отверстие, которое образовалось в плите»[64].

«...Взволнованно звучит голос М.М. Герасимова: "Левая стопа Царя повреждена через отверстие в саркофаге..."»[65]

То же обнаружили и при вскрытии гробницы Царевича Иоанна Иоанновича 23 мая 1963 г.: «По наружной кромке саркофага есть небольшие сколы (в ногах), которые, видимо, были сделаны при попытке проникновения в него»[66]. Подобные следы были обнаружены и при исследовании захоронения Царя Феодора Иоанновича. «На торцах всех трех гробниц грубые механические повреждения кладки. Пробои сильно закопчены»[67].

Первые выводы последовали уже в т.н. «Окончательном заключении» Комиссии 20 мая 1966 г.: «В захоронениях Грозного и обоих его сыновей была предпринята попытка проникнуть неизвестными лицами. Возможно, это произошло в прошлом столетии при устройстве отопления или в начале ХХ века при устройстве нового гранитного пола. Однако эти попытки повреждений самим захоронениям вреда не принесли»[68].

Вскоре, в выступлении М.М. Герасимова на заседании в Археографической комиссии, хронология нарушения целостности гробниц была уточнена: «Специалисты тщательно исследовали пролом. Он выбит грубо, наспех, каким-то тяжелым инструментом. На стенках пролома в надгробии сохранились следы копоти от свечи. В саркофаге небольшое отверстие. Тут же лежал кусочек палки, которым, по-видимому, и повреждена нога Царя... Догадки рождались разнообразные. Однако тщательное изучение показало, что пролом был сделан в начале нашего века. На крышке саркофага нашли тонкую пленочку цемента. А цемент в Архангельском соборе впервые применили лишь в начале ХХ века, когда перестилали пол»[69].

Примечательно, однако, к какого рода интерпретациям, несмотря на строго установленные факты, привело сообщение об этом: «Вероятно, в то время один из мастеров, торопясь, как бы его не увидели, грубо пробил дыру в гробнице. Он не знал, что по древнему русскому обряду в могилы не клали драгоценностей, и хотел поживиться за счет покойных Царей»[70].

Странно, что эту версию «грабителей» поддерживают и до сих пор, и, кстати говоря, вовсе не дилетанты[71]. Никто из них, похоже, не задумывается над тем очевидным фактом, что Архангельский собор Кремля был все-таки не проходным двором, а Царской усыпальницей. Следы взломов не на одном, а на трех, причем вполне определенных, надгробиях никак не свидетельствуют о торопливости, цемент - о частной инициативе неких мастеров. Грубая же работа может свидетельствовать о недостаточной квалификации и, главное, о неуважении к Царским могилам. На наш взгляд, это позволяет определить время, когда произошло проникновение в могилы. Члены Комиссии 1963 г. не представили ни одного заслуживающего внимания факта, что сделано это было до революции. А почему не в 1920-е, скажем, годы?

И еще: на приведенном примере видно, как часто нынешние низменные страсти безбожного общества совершенно неосновательно приписывались нашим, пусть и не всегда образцово-благочестивым, но все-таки богобоязненным предкам.

Что касается незнания русского православного обряда погребения и желания поживиться за счет покойных Царей, то это совершенно справедливое замечание, обличающее действительных инициаторов кощунства: прежде всего это люди не только по происхождению не русские и не православные по традиции, для которых обычаи этой страны чужды и отвратительны, но и сохранившие на генетическом уровне представления о богатых гробницах восточных Царей, где есть что разграбить.

Вот еще один пример подобного рода. В 1940-1960-е гг., освобождая фрески Архангельского собора Московского Кремля от позднейших наслоений, исследователями были обнаружены граффити - процарапанные на штукатурке надписи. Имелись они и в диаконнике - усыпальнице Царя Иоанна Васильевича и Его сыновей. Выявили их на северной и западной стенах, на самом нижнем, декоративном поясе - т.н. «полотенцах».

Автор специальной статьи, хранитель Архангельского собора Е.С. Сизов (входивший, как мы помним, в состав Комиссии 1963 г.), рассматривал три варианта, по всей вероятности, одной и той же надписи. Исследователь справедливо полагал, что они предшествовали захоронению Царя[72], но, по нашему мнению, не на столь значительное время. Скорее всего их сделали непосредственно сразу же после кончины. Вполне резонно Сизов определяет и их возможного автора. Он «принадлежал к узкому кругу лиц, которые имели доступ в алтарь Царского храма. Это или мастер, участвовавший в его украшении, или кто-то из церковного причта»[73].

Нельзя лишь согласиться с его чтением первой строки надписи: «даносу пожалуй»[74]. Интересно наблюдать трансформацию в статье смысла надписи, начиная с предположительного («возможно, иронический»[75]), уже на следующей странице переходящего в развернутое «обоснование» после замены второй (ясно читающейся) гласной буквы и прибавления двух знаков препинания, отсутствующих в самой надписи: «Выражение "доносу, пожалуй!", появившееся в Дворцовом некрополе во второй половине Царствования Ивана Грозного, когда по навету буквально над каждой головой нависала угроза самого тяжкого обвинения, - это несомненное [sic!] свидетельство немалой дерзости автора граффити. Находясь в центре бурных и трагических событий, он не мог не понимать, что, оставив здесь весьма двусмысленную фразу, он как бы подбрасывает подметное письмо в святая святых - в месте, которое уже тогда, при жизни самодержца, превращалось в его будущую гробницу»[76].

Словно не о верноподданных Русского Царя и православных служителях Алтаря идет речь, а о каких-то партизанах и подпольщиках в тылу немецко-фашистских оккупантов. Что поделаешь: советское клишированное сознание.

Но ведь дальше и еще увереннее сказано: «...Эти надписи несут в себе отзвуки острой борьбы в придворных кругах», «в них передаются настроения страха, глухого ропота, подспудного протеста»[77].

Что касается самой надписи (учитывая все три ее варианта), то вот как расшифровала ее по фотоматериалам указанной публикации филолог из Московского университета доктор филологических наук Н.А. Ганина, долгое время занимавшаяся средневековой палеографией и эпиграфикой, опубликовавшая ряд работ на эту тему: «На рис. 2 отчетливо видно, что третий знак надписи представляет собой не "Ν" ("наш"), а  "и" ("иже"). Таким образом, возникает вариант расшифровки иω = "Иωанн" или "ИωΝа".

Следует обратить внимание, что для путаницы была своя причина: и в имени "Иоанн" (ИωаΝΝ или ЇωаΝΝ), и в имени "Иона" (ИωΝа) присутствуют буквы "и" и "Ν". И хотя автор надписи выписывал имена не полностью, графический облик их был ему известен. Изложенная версия подтверждается наблюдениями автора статьи: "Об авторе своеобразных граффити можно сказать, что он не был опытным писцом, хотя грамоте был обучен [...] Он дает не всегда верное положение перекладины у буквы 'н' и 'и', путая их. 'У' в одном месте он поставил задом наперед"[78].

Вся надпись расшифровывается как "Да [и] Иω[анн] Су[дарь] пожалу[и]", то есть как молитвенное обращение к Царю Иоанну (или схимнику Ионе).

"Су" - обычная для той эпохи форма сокращения от "государь / осударь / сударь", краткое уважительное обращение к лицам высокого статуса[79]. Тем самым в надписи отражается как стиль, так и этикет эпохи.

Упоминание во второй строке надписи просвиры (с хорошо читаемым "в" на рис. 3) означает в таком случае указание на особое поминание (частицу за упокой души Царя-инока?) за Литургией. Вариативность "и" - "Ν", очевидно, связана с тем, что пишущий (-ие?) путал (-и) эти похожие знаки (ср. "обратные написания" у детей)».

Простота и органичность такого чтения - лишнее доказательство его верности. Что до предыдущей усложненной целым рядом допусков расшифровки, то сия идеологическая накрутка (сама по себе, как мы уже убедились, не стоящая и выеденного яйца) делала всё же свое дело. Занимаемое автором положение, вкупе с его ссылкой-благодарностью на известного историка А.А. Зимина[80], многих заставляет, пусть и бездумно, верить выводам, построенным на песке. До сих пор.

При этом хочется подчеркнуть: в основе всех научных споров, которые мы ведем, лежит единственная/единая цель: установление Истины, совпадающей с восстановлением Правды о первом Русском Царе, а также очищением и нас самих от грехов цареборчества и клеветы.

И дано было Свыше

Когда, свидетельствует руководитель археологическим отделом музея-заповедника «Московский Кремль» Т.Д. Панова, в 1963 г. вскрыли погребения в Царской усыпальнице, то «увидели, что все ткани их одежды и саванов сохранили форму тел. [...] Но стоило гробы вскрыть, как под воздействием свежего влажного воздуха саваны, быстро утратив жесткость, осели»[81].

Удивление гробокопателей читается даже в современном событиям пересказе советских журналистов: «Под темной полуистлевшей монашеской рясой отчетливо читается рельеф сохранившегося скелета. [...] ...Под обрывками черной ткани едва просматривается рельеф лица Царя»[82].

Как и полагалось, лицо великосхимника закрывалось куколем до бороды, «яко невидену быти лицу».

«Сохранность скелетов, - писал в официальной статье-отчете М.М. Герасимов, - относительно хорошая, но во всех случаях были разрушены черепа»[83].

Причина этого изложена в написанном год спустя «Окончательном заключении»: «...Известковые саркофаги очень гигроскопичны, в результате чего в них скапливалась вода. Эта вода, обогащенная растворившимися солями кальция, в течение сухого времени года постепенно испарялась, так как черепа всегда занимали более высокое положение по отношению к другим костям скелета, процесс испарения происходил через них. Вследствие этого при испарении влаги, соли кальция концентрировались в костях черепа, и, кристаллизуясь, разрывали структуру кости. Так механически разрушались все черепа»[84].

Так что это чудо, что честная глава Царя Иоанна Васильевича сохранилась.

При этом, по словам специалистов-археологов, «очень важно, что условия залегания останков Царя Ивана IV и Его сыновей были одинаковыми и по времени захоронения очень близкими»[85].

В экспертной справке Государственного научно-исследовательского института Министерства здравоохранения СССР рассказывается, пусть и строго научным языком, о других интересных особенностях. Например, об обнаруженных в саркофагах целых «конгломератах мумифицированных тканей»[86]. При том, что «захоронение трупов в каменных саркофагах не способствовало сохранению не только мягких тканей, но даже и отдельных костей скелетов и в первую очередь черепов»[87].

А вот другое обстоятельство, вызвавшее удивление ученых: «Представляет интерес отсутствие типичных мертвоедных форм насекомых (трупопожирателей)»[88].

Чрезвычайно важным представляется свидетельство члена Комиссии, старшего научного сотрудника Государственного научно-исследовательского института судебной медицины, кандидата медицинских наук В.И. Алисиевича: «Кости скелета Ивана Грозного были в основном расположены правильно. [...] ...имели желтовато-буроватый оттенок, сравнительно хорошо сохранились...»[89]

Как известно, согласно Афонской традиции это свидетельствует, по крайней мере, о спасении души покойного. На это обстоятельство недавно уже было обращено надлежащее внимание[90].

Еще на первом заседании Комиссии (18.4.1963) председатель А.П. Смирнов, как бы между прочим, обронил: «Кое-что будет утеряно в процессе исследования - это неизбежно»[91]. (М.М. Герасимов тут же по этому поводу заметил: «Всё будет фиксироваться».)

Позднее это «кое-что» превратилось, похоже, в проблему. Протокол заседания Комиссии ровно через год (10.3.1964) фиксирует следующее высказывание М.М. Герасимова: «Медики-эксперты, как будто всё уничтожают. Пусть они это актируют, чтоб не было потом возможности класть ребра в ладони, чтобы "реликвий" не было»[92]. (На это высказывание Герасимова затем было обращено особое внимание и в биографическом очерке, посвященном его памяти: «Он предупредил медиков-экспертов о целесообразности актирования всего, что будет извлечено из гробниц, поскольку всегда возникает опасность [sic!] появления "реликвий"»[93].)

Речь, понятно, идет о мощах! Но главный вывод, который можно сделать из этого: выходит, люди, в силу своих служебных обязанностей соприкасавшиеся с Царскими мощами, понимали, с чем они имеют дело!

***

«Условия, в которых проходило изучение останков, - пишут очевидцы, - были не из легких: приходилось работать лежа на саркофагах, на специально введенном в гробницы деревянном настиле. С виртуозной легкостью Михаил Михайлович извлекал  из захоронений фрагменты тканей, ломкие и рыхлые кости. [...] Наблюдавших за его работой поражал тот удивительный подъем, какой-то совсем молодой задор, который так отличал рабочую манеру Михаила Михайловича»[94].

Однако Михаилу Михайловичу, как человеку весьма грузному, не все удалось исследовать самому непосредственно на месте вскрытия.  По свидетельству С.А. Никитина, который знал это по рассказам очевидцев, выпало это на долю Галины Вячеславовны Лебединской. «...Будучи тогда еще молодой сотрудницей в лаборатории, она, собственно, в эти погребения спускалась, потому что Михаил Михайлович был достаточно полный мужчина и не мог в щель пролезть, а Галина Вячеславовна туда проскользнула аки мышь и все поисследовала»[95].

 «Едва взяв в руки череп, - рассказывал М.М. Герасимов, - я заметил на бровях и подбородке Ивана отдельные сохранившиеся волоски и мне показалось, что он был шатеном, однако утверждать это не берусь. По фотоснимкам цвета волос сейчас уже не определишь, а исследовать их не удалось: под воздействием воздуха и света они мгновенно рассыпались»[96].

Осмотр честной Царской главы задал впоследствии ученым загадку, так до конца и не разрешенную ими. «...Сначала казалось, - передают впечатления М.М. Герасимова журналисты, - что швы черепной коробки очень молоды, не соответствуют возрасту человека в 53 года. При более тщательном изучении оказалось, что аномалии нет. Но сохранившиеся зубы Ивана? Это задача, над которой стоит поломать голову. Согласно всем медицинским данным, они моложе Царя почти на 20 лет. Зубы ровные, крепкие, не сношенные, как у молодого человека. Два резца совсем не стерты, клыки только прорезались. "Представляете, до сорока лет некоторые зубы у Ивана были молочными. Невероятно!" - говорит Михаил Михайлович»[97].

И узрели десницу Его...

«Положение рук необычное, - фиксировал протокол вскрытия гробницы Царя Иоанна IV. - Левая рука лежит на груди, правая круто согнута в локте, обращена фалангами к лицу»[98].

Удивительно, но сообщение об особом положении руки Царя Иоанна Васильевича вызвало у простых людей, узнавших об этом из публикаций в советской прессе, огромный интерес. Так, в журнал «Огонек» пришло множество писем на эту тему. «Загадка руки Ивана Грозного, - писала, например, В. Гнеткина из Даугавпилса в Латвии, - не дает мне покоя. Что бы я ни делала, а мысль возвращается к этому»[99].

Однако в определенных кругах это вызвало снова характерные догадки (не только пакостные, но и, как всегда, глупые): «Почему рука поднята к лицу? Может быть, это был жест защиты, и смерть остановила Грозного Царя в этом движении? Может быть, он умер в судорогах и был так страшен, что к нему боялись подойти даже к мертвому и он так и закоченел? Или рука приняла такое положение еще при жизни Царя, может, это результат болезни?»[100]

Смехотворность такого рода суждений с полной очевидностью показало такое же положение руки в другом захоронении в диаконнике.

«Случайность? Нет, - комментировал М.М. Герасимов. - Через несколько дней, вскрыв гробницу М.В. Скопина-Шуйского, мы увидели точно такую же картину. Время тут не могло оказать своего влияния: погребенные были плотно спеленуты покровом и поверх повязаны жгутом[101]. Нельзя объяснить это и анатомическими особенностями. Рука Ивана при жизни совершенно свободно сгибалась в локте, в полную меру работала в плече. Между тем никто из ученых никогда не встречался с таким обрядом погребения. Очевидно, это какой-то особый обряд, до сих пор нам неведомый, и историкам еще предстоит разобраться в нем»[102]. Такой же вывод содержался и в «Окончательном заключении» Комиссии[103].

В специальном исследовании, посвященном этому, В.А. Кучкин, вопреки сказанному, полагает загадку «прозаичной»: «...Положение правой руки Царя Ивана на правом плече объясняется просто механическим сползанием ее вправо»[104]. В подтверждение своей версии ученый указывал на то, что Царь был «похоронен в схиме, свивального пояса на нем не было»[105]. Но на князе-то М.В. Скопине-Шуйском был. К тому же внутренняя высота саркофага была достаточно высока, чтобы исключить смещение руки при надвигании крышки.

Одновременно с этим В.А. Кучкин, будучи все же добросовестным исследователем, приводит целый ряд сведений о других погребениях с такими особенностями:

«Помимо письменных источников, для характеристики погребального обряда в XIV - первой половине XVI в. могут быть использованы и памятники изобразительного искусства. Несколько миниатюр с изображением погребений князей, монахов, высших церковных иерархов есть в Радзивилловской летописи, датируемой концом XV в. [...] В епископском облачении представлен Стефан, владыка Владимiрский (ум. в 1094 г.), в митрополичьем - митрополит Константин (ум. в 1159 г.). У Стефана руки скрещены на груди, хотя изображение и не совсем ясное. У Константина левая рука лежит на груди, а правой он благословляет окружающих. [...] ...Подобные изображения нередки в житийных иконах русских святых конца XV - начала XVI вв. Так, с правой благословляющей рукой [в гробах] изображены: Дмитрий Прилуцкий в клеймах на иконе из Вологодского музея; митрополит Алексей на иконе, хранящейся в Государственной Третьяковской галерее; митрополит Петр на иконе, парной предшествующей, из музея Успенского Собора Московского Кремля; Сергий Радонежский на иконе из Государственной Третьяковской галереи. Александр Невский на [...] иконе из музея-собора Покрова на Рву в 15-м клейме изображен благословляющим левой рукой и с правой, лежащей на груди. В русских иконах на библейские и византийские сюжеты руки усопших обычно показаны сложенными на груди крестообразно»[106].

Наконец, с подобным случаем благословляющей десницы столкнулись в 1677 г.[107] при осмотре обретенных в 1649 г. мощейлучаем благословляющей десницеословляющей деснице столкнулись в 1677 г.рестообразно"кой и с правой лежащейского Кремля; Сергий св. благоверной Великой Княгини Анны Кашинской, в иночестве Евфросинии (†1338), правнучки Великого Князя Всеволода Большое Гнездо, супруги св. Великого Князя Михаила Ярославича Тверского, замученного в Орде 22 ноября 1318 г.

«В Киево-Печерской Лавре, - отмечает один из апологетов Царя Иоанна Васильевича В.Г. Манягин, - среди мощей святых подвижников находились мощи Спиридона-просфорника, чья десница воздета для крестного знамения. В Псалтири (1904 года) так говорится об этом: "Желающий несомненнаго древняго свидетеля собственными очами видети, да идет во святую Киево-Печерскую Лавру в пещеры, к святым мощам преподобнаго Спиридона просфорника и узрит десницу его, яже якоже в час кончины своея троеперстно сложи ю для крестнаго знамения, тако сложенною пребывает и до ныне близ седми сот лет"»[108].

Вспомним в связи с этим и благословляющий жест Г.Е. Распутина, принявшего смерть за Царя, обнаруженный нашедшими его тело, и таковой же у сестры Царицы-Мученицы, преподобномученицы Великой Княгини Елисаветы Феодоровны, извлеченной из шахты под Алапаевском...

В.Г. Манягин справедливо называет эту загадку благословляющей Царской десницы одной из самых значимых загадок, связанных с Грозным Государем. Причем, как при этом были сложены персты Его, остается лишь догадываться...

Погребения Сыновей

23 мая ровно в десять утра приступили к вскрытию захоронению Царевича Иоанна Иоанновича.

Первая находка - белокаменная плита с эпитафией в семь строк: «В лето 7090 ноября в 19 день преставися Благоверный Царевич Князь Иван Иванович всея Руси на память святаго пророка Авдея и святого мученика Варлаама в четвертом на десять часу нощи».

И снова следы проникновения в саркофаг: «По наружной кромке саркофага есть небольшие сколы (в ногах), которые, видимо, были сделаны при попытке проникновения в него»[109].

«Череп не сохранился, - фиксирует протокол, - осталась в сохранности одна нижняя челюсть. Волосы сохранились хорошо. Челюсть сохранилась фрагментарно. Волосы сохранились бороды и головы. На бороде волосы сохранились хуже. [...]

Снимаются волосы каштанового цвета. Изымаются кусочки от черепа»[110].

«Изымаются правые и левые бедра, правая и левая берцовые [...] Левая малая берцовая разрушена. Изымаются кости левой стопы»[111].

Более вменяемое описание состояния костей Царевича Ивана Ивановича мы находим лишь в Экспертной справке НИИ судебной медицины, составленной через продолжительное время после вскрытия: «От черепа Ивана Ивановича сохранилась только нижняя челюсть, остальные кости черепа превратились в беловато-сероватую порошкообразную массу. Шейные позвонки, левая ключица, рукоятка грудины, правая мало-берцовая кость и область, пограничная с головкой и телом левой плечевой кости, находились в состоянии разрушения, с образованием указанной выше порошкообразной массы. Остальные кости скелета находились в относительно удовлетворительном состоянии»[112].

Работы были завершены в 15 часов.

Был вскрыт также саркофаг местночтимого московского святого Царя Феодора Иоанновича.

Надпись на надгробной плите  белокаменного саркофага гласила: «В лето 7106 генваря в 6 день на Святое Богоявление Господа Бога Спасителя нашего Иисуса Христа с пятницы на субботу в девятый час нощи преставись Благоверный и Благочестивый Христолюбивый Государь Царь И Великий Князь Федор Иванович всея Руси Самодержец, а погребено тело Его генваря в 8 день».

Погребение последнего правившего Рюриковича также носило на себе следы попытки проникновения в него[113].

«В саркофаге, - вспоминал М.М. Герасимов, - под покрывалом из красной камки, перевязанный витым шнуром, лежал погребенный, одетый в длинную рубаху, на ногах были онучи, также перевитые тонким витым шнуром. Он лежал в обычной позе на спине, с вытянутыми ногами, с руками, скрещенными на груди. У его правого бедра стоял прозрачный зеленоватого стекла сосуд. Сохранность костей плохая. От черепа остались только лицевая часть и нижняя челюсть во фрагментах»[114].

«Посмотрите! - в напряженной тишине раздается голос Михаила Михайловича, - ....на подбородочном выступе черепа Царя Федора хорошо видны волосы, наверно, от коротко постриженной бороды»[115].

«Кости скелета Федора Ивановича сохранились неудовлетворительно, - констатирует Экспертная справка НИИ судебной медицины. - Анатомическую целостность имели только кости нижних конечностей». От черепа сохранилась лишь лицевая часть и часть свода, соответствовавшая лобной, теменным и правой височной костям[116].

«Сохранились отдельные волоски усов, бороды и несколько прядей волос у затылка, - писал проф. М.М. Герасимов. - Они не очень длинные, 5-6 сантиметров, сильно волнистые. О цвете судить трудно, волосы депигментированы, но все же он скорее был светлый шатен с рыжеватым оттенком. Сохранились длинные кости рук и ног, и хорошо сохранились стопы. Весь грудной отдел, позвонки совершенно разрушены. [...] Рост был небольшой, в пределах 160 сантиметров. Никаких следов патологии или заболеваний, ведущих за собой изменение костей, не обнаружено. Нет и старческих изменений. Календарный возраст, видим, вполне совпадал с биологическим. Скелет обычного нормального человека небольшого роста»[117].

Монах?.. Не монах?..

Первоначально само пострижение Царя Иоанна Васильевича перед кончиной в монашество не подвергалось сомнению. Во-первых, известно, что монашеский постриг Русских Государей перед кончиной стал наследственным в роду Калиты[118]. Во-вторых, ни для кого не было секретом вполне определенное желание Царя Иоанна Васильевича постричься в монахи. В послании инокам Кирилло-Белозерского монастыря 1573 г. Он писал: «И Мне мнится, окаянному, яко исполу есмь чернец»[119].

Комментируя надпись на надгробной плите, М.М. Герасимов говорил: «"...во иноцех Иона..." - эти слова согласуются с историческими сведениями об обряде пострижения в монахи, который, по воле Грозного, был совершен над ним в последние мгновения его жизни»[120].

Одна из обычных находок в московских захоронениях XIV-XVII вв. - сосуды для елея, возливавшегося при погребении на усопших. Не были исключением и погребения в Архангельском соборе. В научной литературе их ошибочно именуют почему-то «сосудами для мvро»[121]. (Это к вопросу о степени компетентности ученых и, соответственно, о доверии к некоторым другим их выводам[122].) Особенностью вскрытых в 1963 г. погребений Царя Иоанна Грозного и Его сына Царевича Ивана было то, что сосуды для елея стояли у них в головах (тогда как, согласно грамоте митрополита Киприана (1390†1405), их предписывалось ставить у ног)[123].

При этом принятие Царем на Себя великого ангельского образа всячески профанировалось и высмеивалось советскими учеными самым недостойным образом (прежде всего, конечно, для самих пересмешников). Причем нередко создается впечатление, что правая рука часто не знала, что делала левая.

«Перед нами бедное погребение монаха, - говорил проф. М.М. Герасимов на заседании в Археографической комиссии в 1964 г. - Единственная роскошь - красивый, пестро расписанный темно-синий кубок, положенный в головах Царской гробницы»[124].

А вот как годом раньше информировал широкую советскую общественность в «Известиях» и «Неделе» академик М.Н. Тихомиров: «В гробу лежит скелет уже пожилого человека, отягченного ранней старостью и болезнями - следствием бурной и развратной жизни, поэтому и Его современники писали, что Царь Иван был "нелеп", т.е. некрасив. Мантия схимника, уже истлевшая от времени, стоит в явном противоречии с найденным в гробу дивным кубком из голубого венецианского стекла, содержащим мvро. Мнимый монах, отрекшийся от всего мiрского, и в последнее путешествие отправился с драгоценной утварью»[125].

Примечательно, что само исполнение Царской воли о предсмертном постриге было поставлено М.М. Герасимовым в вину ...Церкви: «Серьезное нарушение обмена веществ, очевидно, не менее отразилось и на сердечно-сосудистой системе. Это могло привести и к инфаркту, и к инсульту. И в то время, как такое состояние требует абсолютного покоя, Ивана IV соборовали, обряжали в монашеское одеяние, что, вероятно, ускорило его кончину»[126]. Словом, Царь пал жертвой «безграмотных попов».

Одновременно была выдвинута иная версия: «Грозный умер внезапно, в припадке ярости, которую, по позднейшим сказаниям, нарочно вызвал один из его приближенных за игрой в шахматы или в шашки. Над трупом [sic!] совершили обряд пострижения в монахи: надели одежду схимника и назвали умершего Ионой. Так исполнена была воля Грозного Царя, надеявшегося тем самым обмануть и Самого Бога, потому что, по церковным понятиям, принятие монашеского сана прощает все прежние грехи, все жестокости и мерзости, которыми была наполнена жизнь умершего властителя»[127].

Как видим, и та и другая версии толковались не в пользу Царя. Куда ни кинь - всё клин!

В действительности же этот вопрос теснейшим образом связан с обстоятельствами кончины Царя. Если Он был удушен руками или подушкой, либо отравлен ударной дозой единовременно, то вопрос пострига отпадал сам собой.

Но гробокопатели нашли в 1963 г. Царя облаченным в великую схиму.

Предсмертный постриг подтверждает большинство авторитетных источников.

Так, в подписи под миниатюрой Александро-Невской летописи с изображением венчания 31 мая 1584 г. Феодора Иоанновича на Царство Государь обращается к митрополиту и боярам со следующими словами: «Судом Божиим Отец Наш, блаженныя памяти Великий Государь Царь и Великий Князь Иван Васильевич всеа Росия Самодеръжец, оставль земное Царьство и приим ангельский образ и отъиди на небесная, а Меня, Сына Своего, благословил всеми Своими великими государьствы Российскаго Царьствия»[128].

Гораздо более подробнее то же самое изложено в слове Царя Феодора Иоанновича после Его венчания на Царство[129].

Святитель Иов, Патриарх Московский и всея Руси, в «Повести о честнем житии Царя и Великого Князя Феодора Ивановича всея Русии» также писал: «...Благоверный Царь и Великий Князь Иван Васильевич всеа Русии преиде в пятьдесят третьее лето возраста Своего, случися Ему велия болезнь, в нейже проувидев Свое к Богу отшествие, восприят великий ангелъский образ и наречен бысть во иноцех Иона, и по сем вскоре остави земное Царьство, ко Господу отъиде...»[130]

То же самое повторили авторы сказаний о «Смутном времени», а также находившийся в Москве греческий архиепископ Елассонский Арсений. В оставшемся непереведенным на русский язык фрагменте из его мемуаров он писал о том, что Царь Иоанн Васильевич «оставил Царствие Сыну Своему Федору еще при жизни и постригся в монахи»[131]. В переведенном тексте Владыка сообщал, что Царь Феодор Иоаннович послал нарочитого человека «раздать милостыню в Константинополе по Отце Своем Иоанне, названном в монашестве Ионою...»[132] (Р.Г. Скрынников считал даже, что монашеский постриг Царя Иоанна Васильевича состоялся во время его тяжкой болезни 1553 г. Отсюда-де его любовь к монашескому облачению в годы Опричнины и именование Его игуменом[133]. При этом историк совершенно не принимает в расчет последующие браки Царя и рождения детей. В отличие от профессора, Государь был человеком православным. Однако гораздо большее удивление вызвала аргументация известного церковного историка архимандрита Макария (Веретенникова), не соглашавшегося с историком по совсем иной причине: «В таком случае, по Р. Скрынникову, в 1584 году над Царем был совершен второй постриг, то есть схима, о чем летописи не умолчали?!»[134])

И, наконец, «Новый летописец», составленный в 1630 г. при Патриархе Московском и всея Руси Филарете: «...Тое же зимы впаде в недуг в тяжек и узнав свое отшествие к Богу и повеле митрополиту Деонисию себе постричи, и нарекоша имя ему Иона. На Царство же Московское благослови Царствовати Сына Своего Царевича Федора Ивановича, а Сыну Своему меншему Царевичю Дмитрею Ивановичю повеле дать удел град Углечь со всем уездом и з доходы. Сам же отдаде душу Свою к Богу...»[135]

Всё это свидетельствовало об одном: не было внезапной смерти Иоанна Васильевича (о чем и просил Царь в написанном Им Каноне Ангелу Грозному); отравление же (о чем далее) было постепенное...

Лишь один единственный источник говорит об ином. В него и вцепились все, кому ненавистен был не какой-либо конкретный Царь, а сама идея Самодержавия, Монархии, Русского Царства. Им рыться в отбросах, оставленных всевозможными врагами России, да на диссидентских помойках - самое разлюбезное, привычное дело. В их представлении узреть правду только и можно, что между строк; да еще, пожалуй, изогнувшись, подсмотреть в замочную скважину. Это не критика источников, а извращенное рабское сознание с кукишем в кармане!

Но что же, однако, это за источник? В сложном по своему составу «Московском летописце», наряду с официальными, содержатся записи частного порядка. Среди них, вместе с общепринятым, традиционным, находится следующее сообщение о кончине Царя: «Нецыи же глаголют, яко даша Ему отраву ближние люди. И духовник Ево Феодосий Вятка возложил на Него, отшедшаго Государя, иноческий образ и нарекоша во иноцех Иона»[136].

Опять это пресловутое «нецыи глаголют»/«некоторые говорят».

При этом не отвечают на один простой вопрос (более того, даже не задают его!): а кого боялись, идя на каноническое преступление - уже после смерти Грозного Царя - те, кто якобы совершал постриг мертвого тела? Есть вопрос, но нет не только вразумительного, а и вообще какого-либо ответа.

Ну, а сейчас о Царской схиме. Год спустя после вскрытия Царских гробниц, в 1964 г., фрагменты найденных в погребениях тканей были переданы в Реставрационные мастерские музеев Московского Кремля. В ходе реставрационных работ было твердо установлено, что Царь был пострижен в великую схиму[137].

По словам исследовавшей эту схиму Царя Иоанна Васильевича Т.Н. Кошляковой, «монашеская одежда Грозного была сшита из ткани, сотканной из черной некрашеной овечьей шерсти»[138].

Еще более важным было изучение вышивки на куколе. Нити шитья были исследованы во Всероссийском художественном научном реставрационном центре А.К. Елкиной. «Лабораторный анализ красителей подтвердил, что нити на изучаемой схиме были двух цветов - красного (червчатого) и белого. Было установлено также, что венок на Голгофских крестах вышит зеленым шелком. Надпись на куколе шита белым шелком петельчатым швом, а обводка надписи - красным. Все три Голгофских креста на куколе красные, а буквы вокруг крестов шиты белым шелком. Крест на аналаве отличается тем, что он красный внутри и имеет белую обводку. [...] Интересной аналогией к погребальной одежде Грозного может служить покров первой половины XVI в. с изображением Евфросинии Суздальской. В вышивке на схиме этой святой также сочетается в изображении крестов белая обводка с красным заполнением изнутри. Вероятно, эта двуцветность имела символическое значение»[139].

Наполнить смыслом эту догадку помогают исследования Н. Козлова (А.А. Щедрина). Они очень важны, но обширны и требуют определенных комментариев. Поэтому отсылаем к ним всех, кто глубже желает познакомиться с этой темой[140].

В выполненной реконструкции, по словам реставраторов, им «удалось  воспроизвести не только подлинный цвет схимы, но и показать красоту цветовых сочетаний белого и красного на фоне глубокого черного, на котором белые буквы надписи мерцают словно жемчужное шитье»[141].

Реставраторами Государственных музеев Московского Кремля (Т.Н. Кошляковой, М.Г. Баклановой и Н.Ф. Соцковой) были реставрированы также погребальные рубахи Царя Феодора Иоанновича и Царевича Иоанна Иоанновича. Подобно погребальной обуви, шившейся, как установил археолог Д.О. Осипов, обычно из одного цельного куска кожи, без подметок, эти туникообразные, ниже колен, рубахи строились «из цельного полотна с полным использованием ткани, при котором ни один кусок не пропадал. [...] Лаконичная простота отделки придает рубахам строгую выразительность. Покрой их максимально рационален, декоративное решение отмечено высоким вкусом и чувством меры; цветовая гамма построена на эффекте сочетания красного, золотого и белого»[142].

Среди других особенностей погребений как Великих Князей, Царей и Царевичей, так Великих Княгинь, Цариц и Царевен, в отличие от захоронений мiрян XVI-XVII вв., стоит отметить не имеющее на сегодняшний день объяснений отсутствие нательных крестов[143].

Конец одного навета

Имеется немало спекуляций и в связи с рождением Царя Иоанна Васильевича. Начиная с «Истории о Великом Князе Московском» кн. А.М. Курбского, любили потолковать о первой супруге Великого Князя Василия III, безплодной Соломонии, как о жене «Богом данной, святой и неповинной». Говорилось всё это, разумеется, не из жалости к Великой Княгине, вынужденной постричься в монахини из-за того, что она не могла обезпечить продолжение Государева Рода. В действительности метили в Грозного Царя, родившегося, как говорили, в браке, которым были недовольны афонские старцы.

Действительно, известие о втором браке Вел. Кн. Василия III вызвало среди некоторых афонитов известное волнение. Только причиной его, как установлено историками, был не столько сам факт развода и второго брака (чем, действительно, пытались прикрываться), сколько брак Русского Государя конкретно с княжной Еленой Васильевной Глинской.

Тщательно исследовавший посвященный этому делу круг источников акад. М.Н. Тихомиров отмечал: «Сохранилась выпись о втором браке Василия Ивановича, осуждающая Его развод с первой женой Соломонией Сабуровой и брак с Еленой Глинской. В другой своей статье нам удалось доказать происхождение этого памятника из Серапонтанского монастыря на Афоне. [...] Часть афонских монахов яростно возражала против развода и в их числе был знаменитый Максим Грек, живший в это время уже в Москве. Выпись и вслед за ней Курбский уверяют, что монахи выступали против развода только по чисто церковным мотивам, но есть основания думать, что суть споров лежала глубже. Афонские старцы естественно могли  опасаться перемены московской политики по отношению к Турции из дружелюбной во враждебную, к чему могли тянуть Московского Великого Князя Его связи с Сербскими владетельными родами. От этого бы пострадали афонские монастыри. Могла быть и другая, менее важная причина - боязнь греческих монахов большей поддержки интересов славянских монастырей на Афоне со стороны Василия III в ущерб греческим. (Мотив весьма существенный, как мы знаем, вплоть до крушения в 1917 г. Российской Империи. - С.Ф.) Можно не верить рассказам, что Максим Грек посылал грамоты к турецкому паше с призывом воевать Русские земли[144], но ревность Максима Грека в деле развода Василия III могла быть вызвана не только чисто принципиальными мотивами»[145].

«Вступая в брак с Еленой, Великий Князь получал возможность связаться с многочисленной южнославянской родней Своей молодой жены». Таким образом, этот брак «имел некоторые политические последствия»[146].

Дедом матери Царя Иоанна Грозного Великой Княгини Елены Васильевны со стороны матери был Сербский деспот Стефан Якшич, ослепленный по приказанию султана Мурада. Супругой его была Деспотица Ангелина, дочь Албанского князя Аранита Комнина. Одна из ее сестер была замужем за знаменитым албанским вождем и героем Скандербегом.

У супругов Якшичей было две дочери.

Первая из них, Елена, стала женой Сербского деспота Иована (1502). Одна из дочерей от их брака Деспотица Елена вышла замуж за Волошского Господаря Петра Рареша.

Другая дочь Стефана и Ангелины Якшичей, Анна, супруга князя Василия Львовича Глинского, и стала матерью Русской Великой Княгини, родившей первого Русского Царя, по словам древнего сербского Руварчевского родословца, хранившегося в Патриаршей библиотеке, «надежду всего Нового Израиля»[147].

Таким образом, Царь Иоанн Васильевич по отцу оказался в родстве с Византийским Императорским Домом Палеологов, а по матери - с Сербскими деспотами, Волошскими господарями, Албанскими и Литовскими князьями, заняв особое положение. По словам сербского родословия, Он, «поискав древнего всего отеческого наследия и благолепия, воскресил Венец Царский»[148]. И речь тут идет не только о Русской Шапке Мономаха, но и о венце Ромейского Царства и Сербской короне.

Возвращаясь к теме развода Великого Князя Василия III с Соломонией Сабуровой, подчеркнем: главной причиной его было, разумеется, безплодие Великой Княгини.

Разводом, правда, дело не завершилось. Ближайшими родственниками и знатными сторонниками Соломонии была затеяна интрига: в монастыре, где она пребывала после пострига, у нее якобы родился сын от Василия III. Испугавшись строгого спроса, этого мнимого ребенка поспешно объявили умершим. При раскопках, уже в советское время (в 1934), в захоронении в Покровском монастыре в Суздале была найдена кукла, что дало некоторым исследователям вести речь о «чудесно спасшемся» «великокняжеском сыне», более законным, чем сын от второго брака Царь Иоанн Васильевич. О Последнем даже писали, что он был Сыном отнюдь не «безплодного» Вел. Кн. Василия III, а боярина И.Ф. Овчины Телепнева-Оболенского. Всеми этими надуманными обстоятельствами пытались объяснять даже опричнину[149].

До 1963 г. доказательно ответить на подобные наветы не было никакой возможности.

Пожалуй, единственным открытием ученых, так сказать, без двойного дна, было установление расовой принадлежности Царя Иоанна Васильевича.

После вскрытия захоронения Государя, по словам М.М. Герасимова, «антропологическое изучение останков проводилось коллективом Лаборатории пластической реконструкции при участии профессора Г.Ф. Дебеца. [...] При изучении скелета был широко использован рентген. Антропологи, анатомы, патологоанатомы, психиатры, рентгенологи, стоматологи, судебные медики не только отечественные, но и зарубежные были привлечены нами для изучения его скелета. Все их замечания были учтены»[150].

(Ни подробности исследования, ни лица, их проводившие, ни страны, которые они представляли, ни их замечания - ничего этого мы и по сию пору не знаем...)

«Если попытаться охарактеризовать внешность Ивана Грозного, исходя из антропологических данных, - говорил М.М. Герасимов, - сразу же следует отметить, что он чрезвычайно близок к динарскому типу, от которого его отличают более узкое лицо, высокие глазницы и сильно выступающий тонкий нос - типичные черты средиземноморца.

Это очень важное наблюдение. Ведь бабка Грозного Софья Палеолог была гречанкой и, если в его расовом облике отчетливо фиксируются черты средиземноморского типа, это означает, что Иван действительно был внуком Софьи, и, стало быть, сыном Василия III, что у некоторых историков вызывало сомнения, и не без оснований. [...] Сомнения эти развеяны, и можно считать, что со смертью Грозного и его сыновей угас древний род Калиты, который вел свое начало от легендарного Рюрика.

В том, что Иван Грозный был сыном Василия III, убеждает и Его поразительное сходство с Отцом. Из трех прижизненных портретов Грозного один, так называемый "фальшивый", который до сих пор считается скопированным с изображения Василия III, оказался на поверку наиболее точным; сходство отца и сына отмечается и при сравнении нашего документального портрета с прижизненными изображениями Василия III»[151].

Эти выводы были затем отражены в «Окончательном заключении» Комиссии 1966 г.[152]

Кстати говоря, именно проблема установления родства была одной из причин интереса М.М. Герасимова к гробницам последних Рюриковичей. Подобную задачу ему приходилось решать еще в 1941 г. при вскрытии захоронений Тимуридов в Самарканде. «Особенно, конечно, интересен семейный портрет, - писал Михаил Михайлович, - то есть восстановление многих лиц, принадлежащих одной семье, связанных кровным родством. При создании подобных портретов может быть поставлен, а иногда и решен ряд интереснейших вопросов и не только исторического плана. Так, например, при восстановлении портретов Тимуридов неожиданно возникла дискуссия: является ли Шахрух кровным сыном Тимура? [...] ...Возник сложный вопрос: определение отцовства»[153].

Тогда родство с полной несомненностью было установлено по одной и той же аномалии в строении свода черепа. На этот раз определяющую роль сыграл отлитый в черепе расовый тип.

Однако это твердо установленная научная истина была тут же предана глубокому забвению многими, кто писал о Царе в последующие годы.

Более того, сам М.М. Герасимов в своей официальной итоговой статье подает это следующим образом: «...По своему типу Иван Грозный ближе всего был к динарскому типу, т.е. основному антропологическому типу, характерному для славян. Однако индивидуальные особенности строения черепа (форма орбит и носа) указывают на влияние каких-то, видимо, южноевропейских кровей»[154].

Иными словами, здесь подтверждается лишь материнство Великой Княгини Елены. Отцовская линия остается как бы под вопросом: «какие-то, видимо, южноевропейские крови». Хитро все закручено!

На мнимой «незаконнорожденности» Государя строились гипотезы целого ряда исследований. То, что об этом писал историк А.Л. Никитин, потомственный масон[155], неудивительно, но вот построения позиционирующего себя сверхпатриотом православного иеродиакона Иакова (Тисленко) - так это просто удивительно!

Почитав безграмотные рассуждения сего претендующего на некую ученость монашествующего диакона об изображенных на фресках Кремлевских соборов (кстати говоря, не только там) «эллинских философов», издревле почитавшихся в Русской Православной Церкви, стало не только грустно, но и смешно. Подумалось: а ведь не только написал (мало ли кому какая дурь в голову войдет!), но и печатают, причем в «церковной» «Православной Москве».

Но вот, между прочим, как позволяет себе иеродиакон Русской Православной Церкви Иаков глумиться над первым Русским Царем: «...Как-то не очень хочется, чтобы в сонме русских святых появился образ с типично семитскими чертами лика - а об этом косвенно свидетельствует фреска Архангельского собора Кремля, где Иоанн Васильевич изображен с нимбом. Особенно же яркие семитские черты Иоанна IV передает известный прижизненный портрет Царя (хранится в Копенгагене)»[156].

И никто не одернет этого зарвавшегося (и завравшегося) савраса. Что ж, если не люди, то Бог!

Но заметьте при этом, какова опять-таки сногсшибательная «эрудиция» о. Иакова: в Архангельском соборе Московского Кремля, вопреки тому, что он пишет, никогда не было фрески Царя Иоанна Васильевича. Да и «известный прижизненный портрет Царя», хранящийся в Копенгагенском национальном музее, на деле написан на рубеже XIX и XX веков[157]. И вот вопрос: как же после всего этого можно верить подобной брехне?

В ходе исследований 1963-1966 гг. была отвергнута и версия о душевном неблагополучии Царя Иоанна IV. В свое время ее пытался «обосновать» чрезвычайно либерально настроенный профессор психиатрии П.И. Ковалевский. Он утверждал, что Государь был душевно больным человеком, параноиком[158].

«Нет оснований верить медикам, - писал еще в начале 1920-х гг. известный русский историк С.Ф. Платонов, - когда они через триста лет по смерти пациента, по непроверенным слухам и мнениям, определяют у него "паранойю" (однопредметное помешательство), "дегенеративную психопатию", "неистовое умопомешательство" (mania furibunda), "бредовые идеи" и в общем ведут к тому, чтобы признать Грозного больным и совершенно невменяемым человеком. [...] Медики сочли Грозного помешанным выродком, тогда как современные Ему политики считали Его крупной политической силой даже в самые последние годы Его жизни»[159].

«...Мне не удалось, - утверждал М.М. Герасимов, - обнаружить на костях скелета Грозного следов тех изменений, которые свидетельствовали бы о его дегенеративности»[160].

Однако мотивы несогласия у советского ученного со своим предшественником были иные. Герасимов был против утверждения Ковалевского, что Царь, мол, будучи больным, не мог отвечать за свои поступки. «Я держусь противоположного мнения, - говорил Герасимов, и полагаю, что физически крепкий, атлетически сложенный Иван находился в полном уме и отдавал себе отчет во всем, что замышлял и что творил»[161].

Цареубийство?..

Из летописных известий мы знаем об уверенности народа в отравлении Царя Иоанна Васильевича. Писали о том, что Государь был задушен Своими приближенными. Называли имена. Хорошо сохранившийся щитовидный хрящ гортани свидетельствует о том, что руками Его не душили. Подушкой? - Может быть. Хотя постриг в схиму, как мы уже писали, по всей вероятности, и это исключает.

Версия о возможном отравлении Государя была выдвинута на первом же заседании Комиссии и зафиксирована в протоколе:

«Кантор: В связи с тем, что имеется возможность отравления, нужно будет провести химическое исследование костей.

Герасимов М.М. Мы приготовились к этому»[162].

Но, как видим, отнюдь не Герасимов озвучил эту версию.

Более того, при первой же возможности он опроверг ее самым решительным образом: «Был ли Царь отравлен? Множество проб взяли химики в момент вскрытия гробницы Ивана, и ни одна из них не обнаружила в его организме следов наиболее часто употреблявшегося в те времена яда - мышьяка - в дозах, превышающих обычные в организме каждого человека. Но зато в останках Ивана оказалось повышенное, против положенного по норме, содержание ртути. Это может быть результатом отравления ртутными соединениями, но, возможно, Грозный верил в целительную силу ртутных мазей и пользовался ими, чтобы утишить свои адские боли»[163].

Вместе с тем - с опорой на записки иностранцев - была выдвинута версия о приучении Царем и Его сыновьями своих организмов к ядам путем приема этих самых ядов в микроскопических безопасных дозах. Словом, что угодно, только не самая естественная версия об отравлении...

М.М. Герасимов предположил даже смерть от сердечного приступа.

Как прикрытие родилась и срамная версия...

Создается впечатление, что ученые были готовы пойти на всё, лишь бы забыли об отравлении!

Это и «подтверждает» общий вывод М.М. Герасимова: Царь «погиб не в результате злой воли современников, а от собственного недуга»[164].

Вслед за сочинениями выполнявших свою миссию иностранцев современные исследователи пытаются поместить Русского Царя в предсмертные часы в своеобразные условия, компрометирующие Его, прежде всего, как Помазанника Божия.

Царь, писал английский враль Горсей, «приказал доставить [...] с Севера множество кудесников и колдуний, привезти их из того места, где их больше всего, между Холмогорами и Лапландией. Шестьдесят из них было доставлено в Москву...» Государь «был занят теперь лишь оборотами солнца (астрологией). Чародейки оповестили Его, что самые сильные созвездия и могущественные планеты небес против Царя, они предрекают Его кончину в определенный день [...]; Царь, узнав, впал в ярость и сказал, что очень похоже, что в тот день все они будут сожжены. У Царя начали страшно распухать половые органы - признак того, что он грешил безпрерывно в течение пятидесяти лет; он сам хвастал тем, что растлил тысячу дев, и тем, что тысячи его детей были лишены им жизни»[165].

А вот уже современный историк в солидном академическом журнале: «...Страстные увлечения астрологией и волшебством - все это стало уже обычным при дворе Грозного...»[166]

Интересно, что ученые мужи, охотно цитируя большую часть приведенного нами отрывка из записок Дж. Горсея, неизменно опускают, однако, последнюю фразу. Вероятно, для того, чтобы не подорвать веру более или менее вменяемых читателей в весь этот бред в целом.

Умер же Царь Иоанн IV, по словам известных историков, и тут некритически следующих за сомнительными зарубежными источниками, за игрой в шахматы или шашки[167], как известно, осуждавшейся в то время Православной Церковью.

Правда, однако, заключалась в том, что Царь перед кончиной болел: литовский посол был задержан на подъезде к Москве, в Можайске. Государь ходил в баню, дававшую, как правило, временное облегчение от обдержавшего Его тяжкого недуга - результата долголетнего отравления. Таковы документально установленные факты[168].

Когда безчестят твоего Царя

Современные журналисты, со слов, разумеется, своих ученых дезинформаторов, объясняют выводы 1963 г. якобы присущей им некоей «щепетильностью». (Очень сомнительно, что те, кто орудовал в начале 1960-х в Кремле, вообще знал это слово. А если кто и знал, то наверняка считал его понятием устаревшим, во всяком случае, весьма далеким от реальной жизни.)

«Характерная для экспертов-криминалистов щепетильность (и у Ивана Васильевича, и у Ивана Ивановича показания естественного фона по ртути превышены в 32 раза!), - сообщают "Итоги", - сыграла впоследствии злую шутку с учеными. Вооруженные двояким вердиктом, они скоропалительно отвергли возможность отравления. Согласно версии, весьма популярной и ныне, Грозный, страдая "срамной болезнью" - застарелым сифилисом, лечился ртутью. От безжалостного вердикта истории не смог отвертеться и царевич Иван - его тоже "заразили". Растиражированная в СМИ гипотеза о моральном и физическом дегенератстве последних представителей Династии не давала ответ на простой вопрос: почему исследование останков "зараженных" отца и сына не выявило "срамной патологии". Ведь сифилис в запущенной стадии влияет на костную структуру. В материалах комиссии, исследовавшей останки Ивана Грозного и его сына, сказано, что они "довольно хорошо сохранились". О сифилитических изменениях в вердикте упоминаний нет.

Корни "тайной болезни" следует искать вдали от самой истории. В длинном списке пороков самодержца (Сталин умер, и защищать уважаемого им руководителя стало некому) не хватало "срамного" штриха. Версия же о половой распущенности Царя и его родственников окончательно расставляла все акценты: такой образец для подражания нам не нужен. Кроме того, легенда о порочности Рюриковичей, появившись еще при Романовых, с помощью советских "специалистов" подтвердила алиби Бориса Годунова»[169]. (Последняя фигура почему-то им была особенно очень важна.)

Всё так, но самое удивительное заключается в том, что М.М. Герасимов еще в 1965 г. в официальной статье-отчете определенно отрицал скабрезную версию: «...Был обнаружен очень большой процент ртути. В связи с этим напомним, что нередко говорят, опираясь на неясные сведения, о болезни царя Ивана, намекая на то, что у него был люэс. Исследование скелета дает нам право говорить, что это не так. Ни в костях скелета, ни на черепе нет следов этого заболевания»[170].

Однако, как и в других случаях, это не помешало, например, известному советскому историку В.Б. Кобрину, бравировавшему своим знакомством с Герасимовым и даже обладанием документами вскрытия, подавать впоследствии всё следующим образом: «Отравление? Не будем торопиться. Содержащие ртуть лекарственные препараты были широко распространены. Применялись они, в частности, и для лечения венерических болезней. Царь Иван был развратником, а некоторые сообщения иностранцев дают основание заподозрить, что грозный государь нуждался в таком лечении»[171]. Что сказать на это? - Просто безсовестное, безчестное утверждение, недостойное не только ученого, но и просто порядочного человека.

При этом нельзя, на наш взгляд, списывать антицарские выпады лишь на условия режима. В этом нас убеждает особое мнение, приложенное к «Окончательному заключению» Комиссии от 20 мая 1966 г. В последнем документе о Царе говорилось: «Невоздержанность в еде, систематический алкоголь, малая подвижность - все привело к тому, что у этого сильного, еще молодого человека стали быстро развиваться старческие образования»[172]. Члены Комиссии, главный судебно-медицинский эксперт Министерства здравоохранения СССР доктор медицинских наук профессор В.И. Прозоровский и кандидат медицинских наук Э.И. Кантор, на обороте официального акта изложили свои «замечания». «Мы не можем также согласиться, - писали они, - с утверждениями, относящимися к образу жизни Царя Ивана IV Грозного, так как нельзя делать такие выводы лишь на основании одного осмотра костей»[173].

Да, честным людям всегда есть возможность не стать подлецами.

И все-таки любители клубнички находятся и до сих пор. Случается, и в научных кругах...

Один из них - профессор Московской медицинской академии имени Сеченова А.В. Маслов[174].

Знакомящимся со скандальными заявлениями этого «медицинского светила» бросается в глаза, прежде всего, изрядная доля безудержной саморекламы: «независимый эксперт»; «руководствуется только научными категориями»; «Ошибаются многие, в том числе и историки. Но мне, специалисту, разрабатывающему медицинские биографии персонажей истории, ошибаться нельзя».

Как правило, такое самовосхваление прикрывает самую банальную пустоту и безталанность. И действительно, с первых же слов профессор демонстрирует неудовлетворительное знание медицинской обстановки в Москве в середине XVI в., что именно ему как раз и полагалось бы знать.

На это - с фактами в руках - уже указал в своем исследовании В.Г. Манягин[175]. Прибавим и мы нечто. Началом эпидемии сифилиса современники и исследователи называют 1493 г., когда французскую армию короля Карла VIII, осаждавшую Неаполь, поразила «страшная болезнь». Она быстро распространялась по Европе. Судя по тому, как болезнь называлась в разных странах, можно с достаточной точностью проследить направление ее движения: французы называли ее неаполитанской, поляки - немецкой, чехи - испанской и венгерской, русские - польской. В Краков болезнь принесла некая женщина из Рима, а затем ее из Венгрии занесли «военные люди». В Литву сифилис пришел из Италии и Польши[176]. Достоверно известно, что в 1499 г. Вел. Кн. Иоанн III пытался узнать через русского посла в Литве Ивана Мамонова, «не приезжал ли в Вязьму из Смоленска кто-нибудь больной тою болестью, что болячки мечутся и слывет французскою и говорят, будто бы в вине ее привезли»[177]. К началу XVI в. сифилис, действительно, проник на Украину[178], но до России тогда не добрался. На этот счет имеется неоспоримое свидетельство лейб-медика Царя Алексея Михайловича Самуила Коллинса: «Вся Польша заражена болезнью. Русские, завоевав Вильно и многие другие города и области Польши, [...] взяли в плен и госпожу lues Venera и, вероятно, провладеют ею дольше, нежели городами. Прежде этой войны она вовсе не была известна»[179]. Речь, напомним, идет о середине XVII века!

Однако распутство Царя с женщинами московского профессора уже не устраивает; и Репина, также, вероятно, устаревшего - в качестве исторического источника! - сменяет Эйзенштейн, вернее снятый им по собственному сценарию художественный фильм. «Это не мешало царю, - вещает в каком-то прямо-таки умопомрачении Маслов, - тешиться с опричниками, из коих князь Курбский в первую очередь называл Федора Басманова (в фильме Эйзенштейна он на пиру пляшет в женском сарафане!)».

Развязно-кощунственно включая Царя в «группу риска», мудрец от медицины не замечает самого главного - вполне конкретного своего собеседника, записывающего его откровения. Да, слон, как всегда, остается незамеченным...

Опираясь на безудержную ложь иностранцев о России, густо сдабривая ее при этом собственными своими домыслами, Маслов сам безостановочно клевещет:

«...Иван страдал припадками, во время которых приходил "как бы в безумье", на губах его выступала пена. Эта типичная картина эпилептиформных припадков. Царь "бесился на встречных"».

Именуя Государя «развратным сифилитиком», профессор утверждает: «...Первопричину многих политических потрясений следует искать не только в характере, но и в болезни Царя. [...] Иван Грозный умер от болезни. Не травил Борис Годунов своего Царя, как говорили в народе».

Убийство св. Царевича Димитрия Маслов определяет как «несчастный случай во время приступа "падучей"». «...Царевич и в самом деле страдал "черным недугом", "падучей болезнью", "немочью падучей" - тяжелейшей эпилепсией [...] Димитрий был несчастным ребенком, неизлечимо больным, с издерганной психикой, к тому же его испортили дурным воспитанием [...] ...Эту смерть следует трактовать как несчастный случай».

С Фрунзе, Крупской, Куйбышевым он не в пример осторожнее. Да и попробуй оскорби, родственники могут обидеться, в суд подать. Со Святыми же Царем и Царевичем, оказывается, всё проще... Кому они нужны!

Однако с одним утверждением автора безстыдно-хамских писаний нельзя не согласиться: «Время восстанавливает справедливость, но, как всегда, поздно».

О подобного рода горе-исследователях заведующая археологическим отделом музея-заповедника «Московский Кремль» Т.Д. Панова пишет: «Обнаружение высокого содержания ртутных соединений в останках Ивана IV и Его сына вызвало появление некоторого числа безграмотных, к сожалению, публикаций, в которых ретивые (околонаучные) авторы утверждали, что Царь Иван около двадцати последних лет своей жизни болел венерическим заболеванием (сифилисом) - примерно с 1565 г. [...] ...Оказывается, сын также страдал аналогичным недугом, и с того же времени! Авторов идеи не остановило даже то, что старшему сыну Царя в 1565 г. было всего десять лет! Антрополог Герасимов в одной из своих статей решительно отмел подобные домыслы - на костях скелетов, в том числе и черепе Ивана IV, не было никаких следов указанных заболеваний - за двадцать лет болезни они должны были образоваться, и такие, что не приведи Господи!»[180] (О том, какие это могут быть следы, свидетельствуют, например, результаты антропологического изучения двух мужских погребений в Михайловском приделе Успенского собора Киево-Печерской Лавры, проведенные в 1997-2000 гг.[181])

 

Химия и жизнь

В популярной на Западе книге немца Пауля Одерборна «Жизнь Великого Князя Московского Ивана Васильевича» (1585), до сих пор не переведенной на русский язык, говорится, что кончине Государя предшествовала тяжкая болезнь: «Несколько дней Он ничего не говорил, не ел, не пил, не издавал ни звука, как будто бы немой. По прошествии нескольких дней к нему вернулась речь»[182].

«В это время, видимо, находясь в безпамятстве, - пересказывает далее содержание источника Б.Н. Флоря, - Он звал к Себе сына Ивана. Постепенно Ему становилось все хуже и хуже, тело стало гнить и покрылось червями, Он постоянно впадал в безпамятство. Сын Федор приказал служить по всей стране молебны за Его здоровье и освободить заключенных из темниц. Затем Царь приказал отменить введенные Им большие налоги и освободить пленных...»[183]

Петр Петрей пишет о появившихся на теле Царя перед кончиной «волдырях, шишках и нарывах»[184].

В сочетании с данными судебно-медицинской экспертизы обследования Царских мощей эти свидетельства выглядят более правдоподобными, чем фантазии англичанина Джерома Горсея о посещении Царем в день смерти сокровищницы, предсказаниях собранных якобы по Его повелению лапландских «кудесников и колдуний» и пр.

Приведем некоторые выводы проф. М.М. Герасимова:

«В последние годы жизни Иван IV располнел, болезнь сопровождалась сильной отечностью»[185]. Вес его достиг 95 килограммов.

«...Царь рано одряхлел, в последние годы жизни был малоподвижен, его одолела будто бы страшная болезнь, внутренности у него стали гнить и он начал пухнуть»[186].

«...Современники указывали на резкие перемены во внешности Ивана: он облысел и борода его поредела»[187].

Во «Временнике» дьяка Ивана Тимофеева читаем: «Некоторые говорят, что приближенные погасили жизнь Грозного Царя прежде времени, чтобы сократить Его ярость: Борис, который после был Царем в России, соединился в тайном намерении убить Его с двумя, - с тем, кто в то время был приближенным Царским любимцем, по имени Богданом Бельским»[188].

Версию с отравлением подтверждает и голландский купец Исаак Масса: «...Говорят, один из вельмож, Богдан Бельский, бывший у Него [Царя Иоанна] в милости, подал Ему прописанное доктором Иоганном Эйлофом питьё, бросив в него яд в то время, когда подносил Царю, отчего Он вскорости умер...»[189]

Упомянутый здесь фламандский врач Иоганн Эйлоф действительно лечил в последние годы Царя Иоанна IV. Обращает также на себя внимание тот факт, что лечившие Царя иноземные лекари (кроме упомянутого Эйлофа, это были англичане Роберт Якоби и Джером Боус), вопреки обычаю, получили возможность сразу же после кончины их Высокого пациента безпрепятственно покинуть пределы России[190], чему мог вполне способствовать вошедший в силу брат новой Царицы Ирины боярин Борис Годунов.

Без врачей, конечно, дело не обошлось. Вот только отравление, скорее всего, было не одномоментным.

Как и Его сын Царевич Иоанн, Государь болел около десяти дней. Примерно столько же (12 дней) «изнемогал» Царь Феодор Иоаннович[191].

«В Научно-исследовательском институте судебной медицины, - писал М.М. Герасимов, - было проведено химическое исследование извлеченного праха, в результате которого обнаружены мышьяк и ртуть. Мышьяк от 8 до 150 микрограммов. В пересчете на 100 граммов исследованного материала это количество не превышает обычных норм в организме. Ртуть найдена в пределах от 20 до 1393 микрограммов. Это количество очень велико и требует объяснения»[192]. Он и объяснил: «Царь пользовался ртутными мазями, ища облегчения от боли в суставах»[193].

Что касается последнего Рюриковича на Троне, Царя Феодора Иоанновича, еще в процессе исследования, пусть и в самой осторожной форме, писали: «В организме Федора несколько повышено содержание мышьяка»[194].

Однако уже через год положение изменилось. «В Научно-исследовательском институте судебной медицины, - утверждал М.М. Герасимов, - было проведено химическое исследование останков. Обнаружен мышьяк в количестве от 10 до 80 микрограммов и ртуть от 3 до 333 микрограммов в пересчете на 100 граммов исследованного материала. Эти величины недостаточны, чтобы можно было говорить об отравлении Царя Федора этими ядами. Причина смерти Царя Федора Ивановича не установлена»[195].

Отказу от прежней интерпретации помогла, с одной стороны, изменившаяся в СССР жизнь, в результате которой идеологические постромки, если и не были убраны, то значительно ослаблены.

Но вот жизнь в нашей стране изменилась в очередной раз. Появились новые объяснения старых фактов.

 «Данные химических анализов, - писала в своем исследовании доктор исторических наук Т.Д. Панова, - неоднократно публиковались в специальной литературе (исторической и криминалистической). Это всегда были средние цифры, из которых нельзя было понять, в каких объектах и какое конкретно количество минеральных вещество было обнаружено. Начнем с мышьяка. Его зафиксировали следующее количество: в материалах из захоронения Ивана IV - от 8 до 150 мкг (0,15 мг) на 100-граммовую навеску. В материалах из саркофага Царевича Ивана данные несколько иные - от 14 до 267 мкг (до 0,26 мг).

Найденные количества мышьяка, как отмечали публикаторы этих ведений, не превышают естественное содержание его в человеческом организме. Напомним читателю, что [...] естественный фон по мышьяку составляет лишь сотые миллиграмма - от 0,01 до 0,08. В почке князя Шемяки [об отравлении его точно известно] зафиксировали этот яд в пределах 0,21 мг; его оказалось достаточно для острого отравления. Простой пересчет показывает, что говорить о естественном фоне по мышьяку в останках Ивана IV и Царевича Ивана сложно - он явно превышен, и значительно. [...]

В останках отца и сына оказались и ртутные соединения, и в более чем достаточном количестве - до 1,3 мг. Поражает совпадение данных по этому веществу как у пятидесятилетнего Царя Ивана, так и у двадцатисемилетнего Царевича. [...] Напомним читателю, что естественный фон по ртути (в человеческом организме) не превышает также нескольких сотых миллиграмм. [...]

Ситуация же с Царевичем Иваном и вовсе необъяснима. [...] В заключениях исследователей нет никаких объяснений по поводу большого количества в его организме мышьяка и ртути. Иван Иванович умер молодым, когда лечение опорно-двигательного аппарата ему еще не требовалось. И с чем было связано такое повышенное содержание (мягко говоря) ртути, мышьяка, да и свинца - остается лишь гадать. [...]

У Федора Ивановича количество ртути в организме было весьма незначительным, в пределах естественного фона (0,03 мг). Не обнаружили в его останках сурьмы и меди, но в достаточной степени присутствовал свинец, как и у Царевича Ивана. Но вот количество мышьяка превышало все нормы естественного содержания в организме человека в десять раз - оно составляло 0,8 мг! Но как же быть с утверждениями, опубликованными по результатам комплексных исследований? Выявленные количества мышьяка во всех изученных в 1963 г. останках сочли недостаточными для разговора о каких-либо отравлениях его соединениями. [...]

Отметив значительное количество ртути в останках Ивана IV и Его сына Ивана, о других минералах (в частности, и о мышьяке) делалось стандартное заключение: количество не превышает обычных норм. Выше эти цифры (сотые миллиграмма) уже назывались, причем по органам, лучше всего накапливающим и удерживающим в себе яды. И если десятикратное превышение нормы у Царя Федора выявлено по костным тканям, менее показательным в этом отношении, вывод о причине его смерти напрашивается сам собою»[196].

Вскоре отпали и осторожные формулировки в отношении Царя Иоанна Васильевича: «Главный археолог Кремля Татьяна Панова и специалист в области рентгенофлюоресцентного метода исследования останков Елена Александровская заявили "Итогам", что прежняя формулировка об обнаружении в останках лишь "предельно допустимой концентрации мышьяка" некорректна. По их мнению, говорить о безвредности элемента № 33 периодической таблицы Менделеева (мышьяк) можно только при содержании последнего в концентрации от 0,01 до 0,08 мг на сто граммов костной массы. А в останках последнего Рюриковича на Русском Троне, согласно последним исследованиям, главный компонент большинства древних ядов превышает норму как минимум в 10 раз! Даже для сверхосторожных в своих выводах исследователей причина смерти Царя Федора налицо. Травили Государя в ускоренном порядке, не утруждая себя имитацией лечения от несуществующего недуга. [...] Оснований утверждать, что и Царевич Иван, и его отец - Царь Иван IV - были отравлены, тоже предостаточно. У них норма мышьяка превышена в 3,2 и почти в 2 раза соответственно. Скорее всего, тут имело место постепенное отравление "коктейлем" из мышьяка и ртути» [197].

Приведенные данные красноречиво свидетельствуют не об ошибке, допущенной Комиссией 1963 г., а о преднамеренном сокрытии ею правды!

Однако решающее значения имели результаты исследования женского некрополя Кремля.

Сначала, было, пытались попасть в тон с выводами 1960-х, объявив, что во всем-де виновата ядовитая косметика (рецидивы этой версии и до сей поры гуляют в средствах массовой информации[198]). При этом ученые дамы, распространяющие эту чушь, забывают о затворническом образе жизни женской половины Великокняжеской или Царской Семьи. Им бы впору книжки И.Е. Забелина перечитать, благо они недавно переизданы. Однако точку в этой вялотекущей умышленной дискредитации поставили анализы останков Царских Детей. Тут уж, упорствуя в своих прежних лживых версиях, распространители их ставили под удар свою собственную репутацию. И они вынуждены были сказать правду об отравлении. Ту правду, которую русский народ - вслед за своими Самодержцами - знал уже в XVI веке, когда не только говорил об этом открыто, но и взял в руки оружие, едва узнав о смерти Грозного Царя. «Выдай нам Богдана Бельского! - обратились московские посадские люди к Царю Феодору Иоанновичу. - Он хочет извести Царский Корень и боярские роды»[199].

«Полученные результаты ошеломили, - писала журналистка Н. Ячменникова. - Ученых ждала настоящая сенсация. [...] Оказалось, что обитательницы средневекового Кремля постоянно подвергались воздействию каких-то веществ с повышенным содержанием свинца, ртути, мышьяка и иногда бария. [...]

 Вот данные исследования. Так, в костях Великой Княгини Софьи Палеолог, бабки Ивана Грозного, умершей в 1503 году, обнаружили: свинца - 58,6 мг/кг (норма - 1,9 мг/кг), цинка - 27 (норма - 14), меди - 7,1 (норма - 1,8). У Царицы Евдокии Стрешневой, которая была захоронена в 1645 году свинца оказалось еще больше - 115, мышьяка - 1,1 (норма - 0,1), ртути - 0,14 (норма - 0,04). Все рекорды со свинцом, похоже, побила Евфросинья Старицкая: 236 мг/кг, да и прочей гадости у нее нашли тоже прилично: мышьяка - 12,9, ртути - 0,1. А вот у удельной княгини Евдокии Старицкой, почившей в 1569 году, свинца и ртути оказалось меньше - соответственно 20,1 и 0,14 мг/кг. Но зато бария - 142 при норме - 30!»[200]

Такие результаты на косметику и лечебные мази не спишешь. К тому же женским результатам соответствовали и мужские.

Возвратимся всё же к кругу Грозного Царя.

Были исследованы останки Великой Княгини Елены Васильевны, Царской матери. Проводила их заведующая спектральной лабораторией Бюро судебно-медицинской экспертизы Комитета здравоохранения г. Москвы кандидат биологических наук Т.Ф. Макаренко. По словам Т.Д. Пановой, «для изучения на предмет обнаружения ядов из саркофага этой Великой Княгини взяли кусочек ее савана (из шелковой ткани - камки), часть ребра и обрывок шапочки (волосника), в котором сохранились и волосы Елены (они были рыжего цвета). Во всех этих объектах были зафиксированы соли ртути (сулема - один из основных и самых сильных ядов, широко применявшихся в средневековой Европе). Сегодня мы можем с уверенностью говорить, что и Россия не отставала в этой области от стран Европы. Экспертов поразило количество яда, выявленное в обрывке головного убора и волосах - 55 мкг/г. Непосвященным людям стоит сравнить эту цифру с данными естественного фона (от 2 до 7 мкг/г), и все станет ясно. Цифры на порядок выше в комментариях не нуждаются»[201].

А вот что показало изучение саркофага Царицы Анастасии Романовны, первой супруги Государя Иоанна Васильевича: «Вместе со специалистами из Бюро судебно-медицинской экспертизы Комитета здравоохранения Москвы геохимики провели спектральный анализ прекрасно сохранившейся темно-русой косы Царицы. [...] И установили: содержание солей ртути в волосах превышает норму в несколько раз. Загрязненными ими оказались также обрывки савана и тлен со дна каменного саркофага Анастасии. Что это значит? Налицо - отравление. Ученые убеждены, что организм молодой женщины не мог накопить такое количество ртути даже при ежедневном пользовании косметикой и мазями. Ведь при остром отравлении ртутью организм старается вывести яд через почки, кишечник и с потом. Кости просто не успевают "собрать" его. Волосы же пропитываются ядовитым потом и удерживают смертоносный металл долго»[202].

 «В ее костях, - пишут об итогах исследования останков Царицы Анастасии Романовны, - обнаружили огромное содержание солей ртути - 0,13 мг при норме 0,04. В прекрасно сохранившейся косе [...] эти показания зашкаливали - 4,8 мг. На сей раз эксперты однозначно констатировали отравление. Никаких сомнений нет и по поводу причин смерти Елены Глинской, матери Ивана Грозного. У нее естественный фон по мышьяку превышен в 10 раз! Результаты этих экспертиз никем под сомнение не поставлены, а значит, остается решить уравнение "со всеми известными"»[203].

 «Помимо данных по Анастасии и Елене, отравление которых лишь подозревалось, имеется еще один бесценный "свидетель". Речь идет о химическом анализе останков спасителя отечества от Лжедмитрия II 23-летнего князя Скопина-Шуйского. По поводу его, как говаривали на Руси, "нужной смерти" во время обеда у царя Василия Шуйского разногласий нет ни у историков, ни в свидетельствах современников - талантливого полководца извели ядом на пиру. Располагая таким уникальным "эталоном" смертельной концентрации яда, ученые оказались на пороге сенсации.

Из таблицы [...] видно, что "индикатор Шуйский" находится на последнем месте по содержанию мышьяка и на шестом по показателям ртути. Если предположить, что травили в те времена смесью мышьяка и ртути, то "коктейль Шуйский" окажется в таблице по своей убойной силе на последнем, двенадцатом месте! Доза Грозного - на пятом, Царевича Ивана - на четвертом, царя Федора - на восьмом, дочери Ивана Грозного Марии - на третьем»[204].

Несколько слов следует сказать и о самих основных химических элементах, обнаруженных в Царских захоронениях.

Прежде всего, это ртуть, 80-й элемент в таблице Менделеева. Единственный металл, находящийся в жидком состоянии в условиях, которые мы называем нормальными. Одно из основных ее физических свойств - это сочетание металла и жидкости, причем жидкости самой тяжелой, в 13,6 раза тяжелее воды. Серебряной водой именовал ее Аристотель. Опасна она, прежде всего, своей летучестью. Для ртути и ее соединений характерно их одновременная полезность (и даже целебность) и ядовитость. Особенно сильным ядом считается сулема, бывшая одновременно одним из самых первых антисептических средств.

Для отравления, рассказывает поднаторевшая в изучении подобного рода убийств погребенных в Кремле представителей Царского рода Т.Д. Панова, «использовалась верное средство - соль ртути, которая получалась после ее выпаривании. Эдакий убойный порошок без вкуса и запаха. Если хотели имитировать тяжелую болезнь, то потихонечку добавляли в воду и еду. Человек хирел, его тошнило, слабило. Могли и сразу на тот свет отправить. Для летального исхода достаточно было несколько миллиграммов соли»[205].

Наконец, 30-й элемент - мышьяк. Он также известен с древности своими двойственными качествами - яда и целительного средства. Однако как яд, пожалуй, все-таки больше. Главным компонентом большинства древних отрав был именно мышьяк. Яды Клеопатры, яды Локусты в древнем Риме, венецианский яд. При дворе Венецианских дожей постоянно содержали специальных специалистов-отравителей.

В конце XVII века ужасную славу приобрела Aqua Tophana. Некая сицилианка Тофана, бежавшая из Неаполя в Палермо, продавала женщинам, желавшим ускорить кончину своих супругов, бутылочки с изображением святителя Николая. Пяти-шести капель жидкости без запаха, вкуса и цвета (водного раствора мышьяковой кислоты с небольшой добавкой трав) было достаточно, чтобы медленно и безболезненно отправить человека в мiр иной. Отравленный постепенно терял силы, аппетит, его постоянно мучила жажда. Этим ядом был отравлен Римский папа Климент ХIV.

Лабораторными исследованиями установлено, что, начиная с сентября 1820 г., содержавшийся англичанами на острове Святой Елены Император Наполеон, регулярно получал значительные дозы мышьяка, скончавшись 5 мая 1821 года.

Уголовное законодательство всех стран и эпох неизменно выделяло, среди других видов убийств, отравление как преступление особенно тяжкое. Римское право находило в нем совокупность убийства и предательства. Каноническое право - ставило его в один ряд с колдовством. В судебных кодексах XIV в. виновные в отравлении подвергались устрашающей казни: мужчины - колесованию, женщины - утоплению с предварительной пыткой.

В одном из законов, принятых в январе 1733 г. в России во времена Императрицы Анны Иоанновны, недвусмысленно говорилось: «Кто впредь тем мышьяком и прочими вышеозначенными материалы торговать станут и с тем пойманы или на кого донесено будет, тем и учинено будет жестокое наказание и сосланы имеют в ссылку без всякия пощады, тож учинено будет и тем, которые мимо аптек и ратуш у кого покупать будут. А ежели кто, купя такие ядовитые материалы, чинить будет повреждение людям, таковые по розыску не токмо истязаны, но и смертию казнены будут, смотря по важности дела неотменно».

Симптомы отравления мышьяком - металлический вкус во рту, рвота, сильные боли в животе. Потом судороги, паралич, смерть.

 «...С утверждением на Русском Престоле Новой Династии Романовых, - справедливо пишет Т.Д. Панова, - прекратилась борьба за власть с безсмысленной чехардой самозванцев и боярских заговоров, доносов, предательств, убийств и отравлений. Время правления Царей Михаила Феодоровича и Алексея Михайловича привело к укреплению Царской власти в стране, посягательства на жизнь первых лиц в государстве прекратились. И даже последовавшие после смерти Алексея Михайловича события с напряженной борьбой за власть Его детей от разных браков, обошлись без "зелья"»[206].

Почти «святая» ...отравительница?

«На праздник Рождества Богородицы, - сообщала в последнем номере 2007 г. вологодская епархиальная газета, - всенощное бдение в Горицком монастыре шло своим чередом, когда в храм зашли реставраторы, производившие ремонт в Троицком соборе. К ним спустилась игумения Евфалия [Лебедева].

- Матушка, - обратились работники, - вы не посмотрите, мы вскрыли полы и обнаружили под настилом какие-то кости!

С трепетом и волнением игумения проследовала в собор и увидела под снятыми досками пола раскуроченные кирпичные склепы и видневшийся в одной из ниш небольшой гробик, окрашенный в розовый цвет с нарисованным крестом на крышке. Рядом среди кирпичного и известкового крошева во множестве виднелась россыпь костей. Снизу из-под балки глядели пустые глазницы нескольких черепов.

- Это же мощи! Вы мощи нашли! [...]

Привыкшие с осторожностью встречать всякого рода чудесные и невероятные события сестры монастыря, однако с необычайным воодушевлением восприняли эту находку. [...]

По благословению Высокопреосвященнейшего Максимилиана, архиепископа Вологодского и Великоустюжского, началась работа по сбору необходимых материалов и документов в Комиссию по канонизации, с тем, чтобы прославить сих страстотерпиц и воздать им достодолжное поклонение»[207].

 (Вот так: если на «правильной» стороне, то не возбраняется о святости не прославленных еще не только во всеуслышание говорить и писать в церковной печати, но и Архиерей, как видим, безпрепятственно благословляет обращаться в Комиссию по канонизации. В последнее время, согласитесь, от такого мы отвыкли. Чудны дела Твои, Господи!)

Подписи под снимками, сопровождающими публикацию, гласят: «Гроб с мощами», «Мощевик», «Мощи».

Словом, речь целенаправленно ведут именно о святых! Но кто же они?

В статье тут же давался ответ: «На этом самом месте еще в двадцатые годы, пока храм действовал, располагалась рака, устроенная над телами царских утопленниц, казненных в 1569 году при Иоанне Грозном. Сохранилась цветная фотография С.М. Прокудина-Горского, сделанная в 1909 г., на которой читается надпись: "Здесь покоются Великие Княгини: 1. Евфросиния, во иночестве Евдокия. 2. Иулиания, во иночестве Александра. 1569 Октября 15. Сии инокини, по воле Царя Иоанна Василевича Грозного, утоплены были в реке Шексне, которая протекает близ Горицкого монастыря. Именитые утопленницы плыли против воды и были взяты и погребены с подобающею честию, как царские особы"».

(«Рака»? «Царские утопленницы»? «Казненные»? - Неловкие выражения или вполне определенная программа внушения?)

Основная, так сказать, коренная, в этом списке - княгиня Евфросиния Андреевна Старицкая, пресловутая тетка Царя Иоанна Васильевича. Она, как известно, долгое время была душой боярского заговора или, как изящно выражаются современные исследователи, «главной вдохновительницей династических притязаний Старицких» на Царский Престол[208].

В борьбе за власть эта набожная внешне княгиня, происходившая из знатного рода Патрикеевых-Хованских, не остановилась даже перед отравлением Царицы Анастасии, о чем знал Государь, за что и наложил на нее опалу.

«В 1553 г. году, - отмечают исследователи, - княгиня участвовала в заговоре против Иоанна IV, но потом покаялась. В 1563 году на Евфросинью был написан донос, и ее вместе с сыном вызвали в Александровскую слободу, однако вскоре отпустили. В это время она и попросила у Царя дозволения постричься в инокини, на что и дано было ей Царское согласие. [...] Иван Грозный вначале всячески помогал ей. Он позаботился об охране монастыря, питании сестер, пожаловал обители земельные угодья и право перевоза через Шексну. Монастырь стал быстро расти, и к 1569 году число инокинь, согласно летописи, составило около 70 человек»[209].

Постриг не остановил, однако, эту неистовую женщину.

Новые генеалогические связи семьи Старицких еще более усиливали в ней оппозиционные настроения: второй женой сына Евфросинии, несостоявшегося «боярского царя», князя Андрея Владимiровича Старицкого (двоюродного брата Государя Иоанна Васильевича), была княгиня Евдокия - двоюродная сестра князя-изменника А.М. Курбского. (Между прочим, и из последнего тоже бы мог выйти «правильный», «политкорректный», с точки зрения принимающих ныне решения, святой»...)

Но, как говорится, сколь веревочке не виться...

Впрочем, об обстоятельствах кончины княгини-заговорщицы у современников и специалистов-исследователей нет единого мнения.

Согласно носящему антиопричный характер Пискаревскому летописцу, 11 октября 1570 г. (!) Царь «велел ее уморити в судне, в ызбе в дыму»[210].

В реконструированном «Синодике опальных Ивана Грозного» говорится, что вместе с княгиней-инокиней погибли семь «стариц, которые с нею были» (в т.ч. две немки и одна татарка) и пять мужчин[211].едователей нет единого мнения. тямиии, скормленной Железняком "княгиню Евфросинью засунули в мешок с камнями и бросили в воду н

Наконец, в Синодике Кирилло-Белозерского монастыря XVI в. пострадавшими вместе с инокиней Евдокией (кн. Евфросинией Старицкой) значатся инокини Мария и Александра[212].

«...По Курбскому, - пишет В.Г. Манягин, - ее взяли из монастыря, где она жила с 1563 г., и утопили в реке, по [В.Б.] Кобрину - удушили дымом в судной избе, а у [А.А.] Зимина судная изба трансформировалась в судно, плывущее по Шексне, на котором княгиню так же душат дымом. Непонятно только: если хотели убить, то зачем увозить, а если все же повезли, то зачем убивать; и как могли на лодке (а что еще могло плыть по Шексне?) удушить дымом, не проще ли уж было утопить? По словам [Н.М.] Карамзина, княгиню утопили вместе с Царской невесткой Александрой, а [В.Б.] Кобрин, не мелочась, добавляет еще 12 утопленных монахинь, хотя на той же странице говорил об удушении дымом. Из всей этой разноголосицы ясно одно: никто ничего толком не знает, но каждый стремится добавить еще одну-другую леденящую кровь сцену в этой исторической драме»[213].

И как же Вячеслав Геннадьевич оказался прав! В изданной сравнительно недавно летописи Горицкого монастыря, написанной в период между 1896 и 1913 гг., читаем: «...Повелением Царя Иоанна Грозного 11-го октября [...] были потоплены в реке Шексне княгиня-инокиня Евдокия, удельная инокиня Мария, инокиня Александра (в мiре княгиня Иулиания Дмитриевна) и игумения Анна. Устное предание добавляет, что будто бы страдалицы их злыми мучителями были посажены в богато украшенное судно, которое, будучи нагружено камнями, быстро пошло ко дну, вместе с страдалицами, лишь только отвалив от крутого берега, недалеко от монастыря»[214].

Но и это не всё!

Вот как подавал дело писатель и краевед, старший научный сотрудник по охране памятников истории и культуры Вологодского областного краеведческого музея В.С. Железняк (1904-1984): «Взяв в Горицком монастыре Евфросинью, ее келейницу и сенных девушек, опричники, не дожидаясь утра, погнали плачущих и полураздетых пленниц к реке Шексне. Здесь началась дикая расправа. Двенадцать женщин постреляли из пищалей и порубили саблями. Тела их, искрошенные на куски, отдали на съедение собакам. Саму княгиню Евфросинью засунули в мешок с камнями и бросили в воду на корм окуням и щукам»[215].

(Правда, как быть тогда с костями, обнаруженными в 2007 г. в Троицком соборе, не носящими вроде бы сабельных ударов и следов обгладывания их собаками; или с телом самой княгини Евфросинии, скормленной Железняком «окуням и щукам», - неясно. Тут автор насквозь «исторической» статьи оказался верным семейной традиции. Дело в том, что отец его, директор Департамента полиции С.П. Белецкий, в угоду следователям Временного правительства оклеветал в 1917 г. своего Государя Николая Александровича, Его Семью и Их Друга, Г.Е. Распутина такими же фантастическими, выдуманными им самим историями. Так что не зря в народе говорится: яблочко от яблони недалеко падает. Подробнее об этом см. в нашей книге «Наказание Правдой».)

Псевдонаучный характер статьи В.С. Железняка ввел в заблуждение одного из авторов популярного в свое время издания «Памятники Отечества»: «Мне неизвестно, какими историческими источниками пользовался писатель, ведь в данном случае речь идет не о художественном произведении, а о его исторической статье»[216]. Правда, автор (В. Аринин) был и сам обманываться рад: ради нужной ему интерпретации он легко пренебрегает историческими фактами, а если и использует источники, то обращается с ними весьма вольно. Чтобы убедиться в этом, сделаем из его статьи несколько выписок:

«...Евфросиния Старицкая и Иван Грозный уже выбрали разные пути. Она обратилась к Божественному. Он же впадал все более в душевную тьму...»[217]

«Иван Грозный, однажды проезжая по Белозерской земле, якобы заметил: "Бабы у вас хороши". А царь знал в женщинах толк...»[218]

 (И цитата неверная, «с душком»; но оцените, однако, и саму интерпретацию. Речь идет о фрагменте из воспоминаний известного славянофила С.П. Шевырева о поездке его в 1847 г. на Север: «Белозерск славится прекрасными женщинами. Слава эта ведется издревле. Иоанн Грозный, будучи в Белозерске, заметил красоту его женщин, и слова, которые сказал Он в доме купца Ширяева, где останавливался, передаются из рода в род: "У вас бабы-то хороши"...»[219] Примечательно, что отрывок, включающий эту цитату, напечатан в том же выпуске «Памятников Отечества», что и недобросовестная статья В.Аринина. Так что дело не только в авторстве, но и в редакционной политике...)

А дальше Аринина уже просто «несёт». Подавая, ничтоже сумняшеся, второразрядного исторического романиста Д.Л. Мордовцева как «историка», он совершенно безстыдно пишет: «Иван Грозный женился на восемнадцатилетней Анне Колтовской. До этого царь почти год проводил в оргиях со многими женщинами. И что же - теперь с этим покончено? Нет. Уже через год царь предпринимает попытку взять к молодой жене еще одну "супружницу" - уже безо всякого разрешения, Марию Долгорукую. Она была совсем беззащитна - из опальной семьи, где были кто казнен, кто пытан, кто сослан. И вот ей вроде бы выпало сомнительное, но царское внимание. Царь стал двоеженцем»[220].

Впрочем, что толковать о мiрских авторах. В вышедшем в 2001 г. в Издательстве Московской Патриархии под редакцией архиепископа Бронницкого Тихона энциклопедическом справочнике утверждается, что Горицкий монастырь «служил местом ссылки титулованных особ - таких, как царица Анна Алексеевна - четвертая жена Ивана Грозного (в иночестве Дарья)...»[221] (Тут же, вопреки достоверно известным фактам, ведется речь и о «седьмой супруге Ивана Грозного», о других «царских узницах». Такое впечатления, что не с изданием, «посвященным 2000-летию Рождества Христова», благословленным Святейшим, имеешь дело, а с книгой диссидентского пошиба с пресловутыми «узниками совести».

Поместила на своих страницах статью о монахине Дарии (Колтовской), как «4-й супруге царя Иоанна IV Васильевича», и «Православная энциклопедия». Статью обширную - на две широкоформатные полосы. Шесть колонок!

Личность Колтовской, разумеется, реальная, историческая, что и позволило автору энциклопедической статьи, А.В. Маштафарову, написать ее. Но мало ли кто сколько пишет - главное кто и для чего предоставляет такое пространство.

Что же касается фактов этого фантастического брака, то, как скромно сообщает автор: «Дата бракосочетания царя с А.А. Колтовской неизвестна, описание церемонии не сохранилось»[222]. Единственным «документальным» основанием является сообщение австрийского посланника в Москве в 1576 и 1578 гг. П.Д. фон Бухау, Новгородской II летописи и т.н. Мазуринского летописца.

Но, во-первых, каких небылей не выдумывали иностранцы, к тому же писавшие о событиях постфактум, с чьих-то слов; ну а, во-вторых, к летописям, написанным в землях, долгое время сохранявших вражду к Москве и нередко заполнявших свои страницы сплетнями, долженствовавшими посильнее уязвить одержавшего верх политического противника, не должно быть никакого, во всяком случае, без проверки их другими источниками, доверия. А таковых, как известно, нет. Молчат по поводу этого мифического брака общерусские авторитетные летописи.

Всесторонне исследовал этот вопрос уже упоминавшийся нами В.Г. Манягин:

«К Царским женам относят также Анну Колтовскую, утверждая, что она не погребена в Вознесенском монастыре лишь потому, что была пострижена в монахини. Однако Мария Нагая также была пострижена, но это не помешало ее погребению в Царской усыпальнице, причем одетой в монашеское одеяние. И Мария Нагая, и Анна Колтовская, как утверждают, были сосланы (Мария Нагая - Борисом Годуновым) в Горицкий девичий Воскресенский монастырь, однако после смерти одна удостоилась погребения в Москве как Царица, а другая нет.

Такой факт можно объяснить тем, что Анна Колтовская не являлась законной женой Царя. Однако Мазуринский летописец под 7078 (1569) годом рассказывает, что Освященный Собор дал Царю разрешение на четвертый брак и упоминает затем в тексте имя царицы Анны. Упоминается в Новгородской второй летописи под 7080 (1571) годом и о поездке Царя в Новгород. Вместе с Ним в Новгороде находилась и Анна (до 17 августа 1571 г.).

Но та же Новгородская вторая летопись сообщает о женитьбе Царя на третьей жене, Марфе Собакиной под записью от 28 октября 7080 (1571) года, что соответствует действительности. Но это на два года позже, чем указанная в Мазуринском летописце дата разрешения на четвертый брак (7078/1569 год - год смерти второй Жены, Марии Темрюковны)! Как можно давать разрешение на четвертый брак до совершения третьего и сразу после второго?

Также весьма сомнительно указание на 28 апреля 1572 года как на дату свадьбы с Анной Колтовской. Сам Царь Иоанн при составлении Духовной грамоты (завещания) в августе 1572 г. упоминает только трех жен: Анастасию, Марию и Марфу, делит наследство только между Своими двумя сыновьями - Иваном и Феодором. Ни о какой четвертой жене в завещании 1572 года нет и речи. Каким же образом и откуда в летописной записи за август 1571 года могла возникнуть "царица Анна"?

Единственное объяснение путаницы заключается в том, что как уже говорилось выше, летописи писались много десятилетий спустя после описываемых событий, и потому точность описания и датировки в них оставляют желать лучшего. Возможны и позднейшие вставки ретивых сторонников Бориса Годунова либо новой Династии Романовых, при которых летописание активно редактировалось в "нужную", в соответствии с политическим моментом, сторону. [...]

Поэтому с уверенностью можно говорить только о четырех женах Иоанна Грозного, причем четвертый брак был совершен по решению Освященного Собора Русской Православной Церкви, и Царь понес за него наложенную епитимию (церковное наказание). Четвертый брак был разрешен ввиду того, что третий брак (с Марфой Собакиной) был только номинальным, Царица умерла, так и не став фактически супругой Государя»[223].

Жаль, что редакционный совет продолжающей выходить «Православной энциклопедии» вряд ли найдет нужным обратиться к В.Г. Манягину хотя бы за консультацией. А ведь в дальнейшем это авторитетное по своему статусу издание могло бы избежать подобных описанному конфузов. Впрочем, быть может, мы и ошибаемся: если задача, скажем, ставится как раз иная?..

***

Обстоятельства жизни Царя Иоанна Васильевича в связи со сказанным обнаруживают большое сходство со вторым Византийским Императором Македонской Династии Львом VI Мудрым, Царствовавшим в 886-911 годы. Последний был известен тем, что со­би­рал в сто­ли­це Империи про­слав­лен­ные ре­ли­к­вии по все­му хри­сти­ан­ско­му мiру. (Воз­мож­но, имен­но им бы­ли при­ве­зе­ны из Ие­ру­са­ли­ма ре­ли­к­вии Стра­стей Гос­под­них.) Русский путешественник Стефан Новгородец, побывавший в XIV в. в византийском монастыре Манган, писал, что видел там множество написанных Василевсом Львом Мудрым икон: «до скончания Цареграда Царей восемьдесят, а Патриархов сто»[224]. Государь «строил церкви и монастыри, рассылал по ним свечи, ладан и облачения, любил церковные процессии, писал праздничные каноны и стихиры. [...] Выдающаяся наклонность Льва к книжным занятиям, его разнообразные труды давали основание Его современникам и ближайшим потомкам усвоить Ему название Мудрого. С прозвищем "Мудрый" Лев VI вошел впоследствии в византийский эпос [...] Со времени Льва Мудрого собственно и начался так называемый "Македонский период", - период вторичного процветания науки и культуры в Византии»[225].

Подобно Русскому Царю Иоанну Васильевичу, воспитаннику Московского Святителя Макария, Византийский Император «был достойным учеником Патриарха Фотия и заслужил Себе почетное имя в истории византийского просвещения вообще и духовного в особенности»[226].

Как и Иоанн IV, Лев Мудрый был автором множества дошедших до нас церковных песнопений, которые с тех пор прочно вошли в богослужебные минеи, постные и цветные триоди. Оставив в стороне те произведения Его церковной гимнографии, по поводу которых у исследователей нет единого мнения[227], скажем о тех, по поводу которых нет разногласий:

«...Безспорно, что Лев Мудрый составил одиннадцать воскресных стихир евангельских, весьма известную стихиру "Придите, людие, триипостасному Божеству поклонимся...", положенную на вечерни в Пятидесятницу, и умилительную песнь о Втором пришествии Христовом, в которой изображается ужас Страшного суда; об этом одинаково говорят и рукописи, и печатные богослужебные книги. Некоторые из Своих песнопений Сам Император полагал на ноты и в большие праздники, когда во Дворце обедало столичное духовенство с Патриархом во главе, приказывал придворным хора исполнять эти композиции, под управлением доместиков, по всем правилам певческого искусства, с жестикуляцией и, вообще, с техническими приемами тогдашней хирономии. Впоследствии кое-какие стихиры Льва Мудрого также положил на музыку Патриарх Иоанн Глика. [...] ...Благодаря силе воображении и ясности мысли... некоторые стихиры этого Императора можно смело сопоставить с произведениями Иоанна Дамаскина и Козьмы Маюмского»[228].

На этом, однако, сходство Государей Второго и Третьего Рима не завершается.

Император Лев VI был женат трижды. Первая, благочестивая Его супруга Августа Феофано, скончалась в 893 г. Вторую жену (Зою Заутцу) Он потерял в 896 г. Царицы умирали, а долгожданного Наследника, дававшего надежду на установление в Византии Наследственной Монархии, способной дать Империи устойчивость, а подданным - покой, всё не было. Наконец, третья супруга (Евдокия Ваяни) родила Сына, но мать и ребенок вскоре скончались. После трех браков, подводят итог исследователи, Император «не имел Наследника мужского пола, Его брат и соправитель Александр был вообще бездетен, и в случае смерти обоих Василевсов государству угрожала опасность быть втянутым в пучину смут»[229].

Однако, по словам Льва Мудрого, Ему было предсказано, что Он будет иметь Сына. Вот почему Он решился на заключение четвертого брака. Даже весьма предвзято относившийся к Льву Мудрому исследователь, вынужден был все же признать: «...Несомненно, что Император стремился к браку не по женолюбию, а просто из желания иметь потомство, чтобы закрепить Престол за Своей Династией. Потому-то Он женился на Зое Карбонопсине[230] лишь тогда, когда она засвидетельствовала свою способность к чадородию...»[231] Кроме того, как замечает тот же исследователь, «для исполнения при Дворе некоторых церемоний неизбежно, по ритуалу, требовалось женское Коронованное лицо. Поэтому некогда Лев короновал даже малолетнюю дочь Свою - от второго брака - Анну»[232].

Однако препятствием на пути к осуществлению этого плана Императора стали высшие иерархи Константинопольского Патриархата, занявшие не терпящую никакого отступления от правил позицию жесткой акривии. Придерживающемуся таких взглядов духовенству удалось соответствующим образом настроить народ. Был применен мощнейший рычаг - отлучение Императора от Причастия, причем не на какой-то определенный срок в качестве епитимии, а фактически безсрочный.

Однако за внешне чисто каноническим вопросом искусно скрывались иные цели. Василевс столкнулся с причастностью к политической борьбе (до участия в заговорах, до покушения на Его жизнь в храме Божием включительно) высших иерархов Византийской Церкви.

Иной была позиция Римского Престола (единство с которым тогда еще не было нарушено), представителей Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского Патриархатов. Они исходили из принципа икономии, т.е. снисхождения к человеческим немощам и слабостям в церковно-практических и пастырских вопросах. К ним присоединились даже и некоторые византийские митрополиты.

Однако перетягивание каната продолжалось и далее. «Среди византийского духовенства образовалось две партии. [...] Партийное разъединение перешло из столицы в провинции. Повсюду происходила упорная борьба...»[233] Брак этот, по словам византинистов, «занимал Константинопольскую Церковь почти сотню лет...»[234] «...В течение целых десятков лет [он] держал в напряжении Патриархат и влиял на его отношения к Римскому Престолу»[235].

Стоит, пожалуй, напомнить, что от этого, столь дорого стоившего лично Императору брака, появился на свет законный преемник Василевсов, будущий Византийский Император Константин VII Багрянорордный, автор широко известного и ныне трактата «Об управлении Империей». По словам ученых, занимал Он Престол «феноменально долгое время» (54 года!), и именно «принцип наследственности власти сохранил Багрянородному жизнь»[236]. Общеизвестна привязанность к Императору Константину простого народа. Именно в годы Его правления Царьград посетила наша Великая Княгиня Ольга.

Несомненно, всю эту историю хорошо знал Царь Иоанн Васильевич, предупредив Своими превентивными действиями нежелательное развитие событий по византийскому образцу начала Х века.

И еще один штрих, выводящий нас на современные проблемы. В 1892 г. в Москве в типографии А.И. Снегиревой, в которой печатались многие церковные издание, увидела свет книга Н.Г. Попова (1864-1932), будущего профессора-протоиерея, целиком посвященная Императору Льву Мудрому. Это было кандидатское сочинение выпускника Московской Духовной академии.

Характерно, что сам автор не подтвердил впоследствии своей жизнью высоких требований к другим. Напомним, что на страницах этого труда автор прямо называл Императора Льва VI «клятвопреступником и нарушителем канонов, смутившим всю Церковь»[237].

Ушедший после революции в обновленческий раскол (в нем он и умер), Н.Г. Попов был известен как автор статьи «Второбрачие священнослужителей», в которой этот ученый протоиерей утверждал, что «запрещение второбрачия не должно быть применяемо к клирикам из-за начал евангельской любви, милосердия и свободы», а «само венчание священнослужителей не является недопустимым новшеством»[238].

Интересно, что с допустимостью конкубината (сожительства) в свое время покончил именно Император Лев Мудрый. Он же, впервые в истории Церкви, обязал вступающих в брак христиан принимать благословение Церкви. Подтверждая 3-е правило VI Вселенского Собора, Император в одной из новелл писал: «Священными канонами требуется, чтобы имеющие принять на себя сан иерея или во всю жизнь соблюдали безбрачие или, если это для них невозможно, соединялись бы законным браком и, таким образом, уже брали на себя Божественное служение. А между тем в настоящее время существует обычай, по которому вступают в брак в течение двух первых лет и по принятии сана. Так как Мы считаем это неприличным, то повелеваем, чтобы хиротония совершалась по древнему установлению церковному; ибо недостойно унижаться до плотского унижения тому, у кого оно устранено духовным возвышением, а лучше, напротив, от плотского унижения восходить, как к высшей ступени, к Божественному служению»[239].

Неудивительно, что известное выпуском церковных книг либерального, так сказать, пошиба московское издательство Крутицкого Патриаршего подворья, с нескрываемой симпатией относящееся к обновленчеству, решила в 2008 г. ознаменовать свой юбилей перепечаткой этого весьма сомнительного труда Н.Г. Попова, в котором душок будущего «живца» весьма явственен.

***

Возвратимся, однако, в Горицы.

Из цитировавшейся нами статьи в вологодской епархиальной газете как будто бы следует, что могила княгини Евфросинии пребывает в Горицкой обители. Однако, по крайней мере с 1929 г., было известно, что прах Евфросинии, как и других княгинь и княжон Старицких, находился в северо-восточной части Вознесенского собора Московского Кремля, служившего усыпальницей русских Великих Княгинь, Княжон, Цариц и Царевен. Надпись на крышке каменного саркофага гласила: «Лета 1569 октября в 20 день преставися княж Володимерова мать Ондреевича княгиня Евфросинья а во иноцех Евдокея»[240]. (Дата, как видим, не соответствует приводившимся нами надписям в Горицкой обители.) «Несмотря на опалу, - отмечают исследователи, - мать двоюродного брата Ивана IV Грозного князя Владимiра Старицкого, его вторая жена и дочери удостоились погребения в самой почетной усыпальнице столицы, а значит, и государства»[241].

Однако Царские милости и снисходительность Государя к княгине-заговорщице государственной преступнице и отравительнице, как при ее жизни, так и посмертно, последователи ее вменили ни во что.

Достоверно известно, что культ княгини Евфросинии пестовался в Воскресенском Горицком монастыре буквально со дня ее кончины. (Всё это, заметим, происходило на фоне щедрой помощи обители Сына «первого Царственного благодетеля» обители Царя Иоанна Васильевича - «благочестивейшего Царя Феодора Иоанновича»[242]. Пожертвования принимали, думу же свою продолжали думать.)

«Тела утопленных, - читаем в летописи обители, - были взяты и с честию погребены в стенах монастыря. С тех пор память стариц княгинь-инокинь и игумении Анны свято хранится в монастыре. Один из современников, записывая на память грядущим векам злополучную судьбу самой княгини-инокини Евдокии, называя княгиню "воистинно святою и постницею великою, во святом вдовстве и в монашестве просиявшею". [...]

Почитание княгинь мучениц и игумении Анны началось сразу же после страдальческой кончины. Над их могилами была выстроена деревянная часовня, замененная в прошлом столетии величественным Троицком собором [1821 г.], в котором безвинные страдалицы почивают на левой стороне храма, против клироса под ракой. При гробах их нередко служатся панихиды и по вере молящихся, милостию Божиею неоднократно явлены были чудесные исцеления. Местными жителями княгини мученицы считаются святыми, угодившими Богу своею высокоподвижническою жизнию и христианскими добродетелями»[243]. (Особенно, конечно, когда вспоминаешь отравленных Русских Цариц!)

Среди «главных праздников обители» значатся: 9 декабря - «торжественное заупокойное богослужение по утопленнице княгине Евдокии, а 21-го декабря - по утопленице княгине Иулиании»[244]. (Даты монастырских богослужений противоречат, заметим, не только надписи на надгробной плите из Московского Кремля, но даже и самой монастырской летописи! Можно ли после такого разнобоя даже в основополагающих фактах верить россказням по поводу «благочестия» княгини-заговорщицы?)

Но самое главное, жестоковыйный цареборческий дух этот, как видим, благополучно дожил до наших дней.

Обращавшиеся к цитировавшейся нами написанной в обители в годы правления Царя-Мученика Николая Александровича странной летописи, отмечают, что монахини «написали историю своей обители как умели, перемешивая реальные факты и легенды»[245]. Вот если бы мы так и воспринимали эти записи (хотя бы некоторые из них) - как выдумки. А то ведь, пожалуй, сделают из этих далеко небезобидных «бабьих басен» выписки и присовокупят к документам в Комиссию по канонизации. Там прославят и чтущим «неправильных» святых снова будут тыкать: «Нельзя же вместе поклоняться убийцам и их жертвам. Это безумие».

И еще подумалось опять-таки в духе последнего высказывания: «неизвестно, действуют ли эти люди осмысленно или несознательно»[246].

Убивал ли Царь Своего Сына?

Обследовавший останки Царя, проф. Герасимов утверждал: «...На его скелете мы не обнаружили следов настоящих старческих образований: деформации позвонков, суставных поверхностей, конечностей. 54 года - это еще не старость»[247]. Однако, при этом, «изучение костей скелета указывает на раннее нарушение у Ивана солевого обмена. Множественные отложения солей в виде наростов, так называемые остеофиты, подобно сталактитам, свешиваются с позвонков, покрывают все места прикрепления мышц; такие же наросты образовались на коленных чашечках и пяточных костях. Весь этот комплекс свидетельствует о том, что у Царя были сильные боли. А это, в свою очередь, с каждым днем усугубляло его болезненное состояние. Малейшее движение причиняло ему нестерпимые страдания. Вероятно, это служило причиной того, что ему трудно было передвигаться и его переносили из одного покоя в другой в креслах.

До сих пор мне ни разу не приходилось видеть такого обильного образования остеофитов даже у глубоких стариков. У Грозного же, насколько я могу судить, солевой обмен был нарушен еще в очень молодом возрасте, а наиболее бурное развитие остеофитов пришлось на последние пять-шесть лет жизни»[248].

В официальной статье-отчете 1965 г. об этом говорится еще более определенно: «Выпрямленная спина с прямой шеей в результате образования многочисленных остеофитов почти утратила свою подвижность. Весь скелет как бы скован в едином положении. Остеофиты на позвонках образовали замки. Всякое движение, вероятно, вызывало очень сильные продолжительные боли. Вокруг суставов длинных костей конечностей возникли гребни и наросты остеофитов; особенно сильное разращение их обнаруживается во всех местах прикрепления мышц. Такого образования остеофитов мы не наблюдали ни у 72-летнего Ярослава Мудрого, ни у адмирала Ушакова в 71 год, ни у Андрея Боголюбского в 63 года, а между тем царю Ивану в год его смерти было всего 54 года»[249].

Мог ли в таком состоянии Царь Иоанн Грозный нанести сильный удар сыну? Ответ очевиден, однако М.М. Герасимова, похоже, это нисколько не смущало. Он без каких-либо оговорок делает вывод: «...Всего за два года до смерти, в припадке безудержного гнева, он одним ударом посоха убил любимого своего сына, Царевича Ивана. Где же тут говорить о дряхлости!»[250]

Делает он это вопреки не только своим собственным, но и официальным выводам Комиссии.

Еще в Экспертной справке НИИ судебной медицины говорилось: «При исследовании волос, извлеченных из саркофага Ивана Ивановича, крови не обнаружено»[251]. Замечание это не пустое, особенно если вспомнить, что, например, на Туринской плащанице следы крови Господней были обнаружены почти две тысячи лет спустя.

Но далее: в первом пункте «общих выводов» этой справки читаем: «Полное посмертное разрушение отдельных костей и значительные изменения некоторых костей лишают возможности высказать категорическое суждение, полностью исключающее возможность прижизненного повреждения костей»[252]. Точно такие же выводы содержались в «Окончательном заключении», подписанном всеми членами Комиссии 20 мая 1966 г. и направленном в адрес министра культуры СССР Е.А. Фурцевой[253].

Итак, на вопрос: имело ли место убийство Царевича Иоанна Иоанновича, - ученые ответили: скорее всего, нет. В выводах зафиксировано отсутствие прямых доказательств, хотя наличие косвенных (следов крови на волосах «не обнаружено») отмечено.

Об этом много лет спустя пишет и член Комиссии опытный судмедэксперт В.И. Алисиевич: «Объективно подтвердить травму черепа у Царевича Ивана не удалось, и тайна его смерти навсегда останется загадочной»[254]. (С точки зрения формальной науки, разумеется.)

Не могу при этом не поделиться своими собственными воспоминаниями по обсуждаемой проблеме. С сентября 1969 г., будучи студентом исторического факультета Московского государственного университета имени М.В Ломоносова, в течение девяти месяцев я занимался в семинаре профессора М.Т. Белявского. Отчетливо помню его рассказ о вскрытии Царских могил в Архангельском соборе Московского Кремля - событии по своей значимости и необычайности для того времени едва ли не первостепенном для изучавших русскую историю ученых. Информация была, как говорится, из первых рук...

Так вот, Михаил Тимофеевич обратил внимание на то, что при вскрытии захоронения Царевича Иоанна Иоанновича одна из берцовых костей его оказалась сломанной. Так что, по его словам, убийство его Отцом следовало сразу отмести. Да и предположение, выдвинутое, как он говорил, сразу же некоторыми историками, что Царь-де выдал Своего Сына (Свою Царскую Кровь) опричникам - совершенно невероятно. Оставалось, по его словам, предполагать смерть в результате неудачной охоты, либо какой-либо другой подобный несчастный случай.

Как оказалось, этому рассказу есть некоторое подтверждение (не версиям, подчеркну, а именно рассказу).

«Левая малая берцовая кость разрушена»[255], - свидетельствует протокол. Без каких-либо подробностей характера самих этих разрушений. Но, возможно, именно обсуждение этих подробностей среди историков и привело к вышеприведенным выводам? Характерно, что позднейшая Экспертная справка НИИ судебной медицины о характере разрушения именно этой левой малой берцовой кости умалчивает, хотя, по умолчанию, причисляет ее к сохранившимся «в относительно удовлетворительном состоянии»[256].

Именно такие необъяснимые недоговоренности в документах дали современному исследователю выдвинуть такую, может, и не безспорную, но заслуживающую все же проверки, версию: «От черепа Царевича Ивана сохранилась челюсть. Все остальное превратилось в порошок. Не постарался ли кто уничтожить улики невиновности Царя»[257].

Однако вот как, вопреки приведенным нами фактам (в том числе и о разрушении всех, кроме Царского, черепов), позволяет себе в настоящее время писать специалист по кремлевским некрополям (сама вроде бы обнародовавшая данные об отравлении многих Царских Родичей), доктор исторических наук Т.Д. Панова: «Во время исследований останков Ивана выяснилась плохая сохранность черепа в захоронении, что говорит [sic!] о серьезной прижизненной травме головы Царевича. [...] Состояние организма Царевича Ивана и вовсе стало загадкой - умер от прижизненной травмы, но стоял на грани гибели от хронического (и когда только успел?!) отравления ртутью и мышьяком, да и свинцом. [...] ...Хроническое отравление не успело свести в могилу молодого Царевича - это сделал его Отец своею собственной рукой»[258].

Такова сила обаяния укоренившейся со времен Карамзина и Репина лжи!

***

Нарушение солевого обмена в молодом возрасте у Царя свидетельствует, на наш взгляд, о попытках притравливания Его уже в то время, когда, как мы помним, была отравлена насмерть и Его Мать. К сожалению, судя по известным нам документам, исследователи в 1960-х гг. не ставили даже вопроса, какие яды в принципе могут вызвать такое поражение почек, в результате которого может наступить столь острое нарушение обмена веществ. Наоборот, проф. Герасимов путал (едва ли не намеренно) причину со следствием: «Нам известно, что Его нередко из одного покоя в другой переносили в кресле. Такое заведомое ограничение движений в конце концов привело к еще большей утрате подвижности»[259].

Между прочим, эти факты - вынужденное обездвиживание и страшные боли при малейшей попытке движения, - научно установленные еще в 1963 г., должны были, казалось бы, привести нас к размышлениям о Царском подвиге Иоанна Васильевича. Но нет, не привели. До последнего времени раздавалась лишь одна хула. Даже вопреки всем научным выводам. (Зачем тогда, выходит, и все эти научные исследования, если те из них, которые не соответствуют конъюнктуре, тут же предают забвению?)

И по-прежнему некому защитить Русского Царя от клеветы, которой с 1963 г. нельзя скрыться даже под маской «научной гипотезы»...

Реконструкция или моделирование?

 «Останки Царя Ивана везли в бежевой "Волге". Прах первого Русского Самодержца, аккуратно запакованный в картонные коробки, покоился на мягких сиденьях машины. [...] Цель... путешествия - лаборатория пластической реконструкции, которой руководит известный антрополог, скульптор и историк М.М. Герасимов. [...]

Лишь в январе, спустя более пяти месяцев после вскрытия гробницы, Михаил Михайлович приступил к реконструкции лица Царя Ивана. [...]

Наконец, мышечные ткани нанесены. В марте Михаил Михайлович приступает к окончательной отделке, на лице появляется кожный покров. [...] ...У Ивана узкое, волевое лицо, крупный нос с горбинкой, небольшой рот, высокий лоб, большие глаза, чуть выдающаяся вперед нижняя часть лица. [...] Иван Грозный был высоким, крупным, полноватым, сильным и крепким. У него были широкие плечи, хорошо развитая мускулатура. Рост - 1 метр 79 сантиметров[260]. Да, пожалуй, он не похож [...] на репинского сыноубийцу.

Обо всем этом рассказал М.М. Герасимов в Археографической комиссии»[261].

Тогда, в середине 1960-х, все с огромным нетерпением ожидали реконструкции образа Грозного Царя проф. Герасимовым, успехи которого широко рекламировались в то время средствами массовой информации.

Уже в наши дни один из ведущих сотрудников «Эха Москвы» (радиостанции известного сорта) Сергей Бунтман в посвященной реконструкциям М.М. Герасимова передаче, состоявшейся как раз в 40-ю годовщину «кремлевского вскрытия», сказал о том, что в настоящее время Царя Иоанна Грозного представляют «уже не столько по картинам, по описаниям, сколько по портрету, сделанному Михаилом Герасимовым, это настолько вошло в наш быт...»[262]

Думается, как в свое время с репинской картиной, им бы этого действительно очень хотелось. И, следует признать, это уже почти удалось: фотография реконструкции Герасимова давно вошла даже в школьные учебники.

Именно эта широко пошедшая по рукам реконструкция («крайне отталкивающее лицо»), по словам директора Центра русистики Будапештского университета Дюлы Свака, как нельзя лучше «подтверждает» «восточную хитрость» Царя, его «врожденное лицемерие», «демагогию», «шизоидное поведение» и, в конце концов, «профессиональную непригодность»[263].

Сказанное, в свою очередь, привело этого безстыдного венгра к далеко идущим выводам: «...Его враги были вымышленными, а зданием, которое он повалил на себя, было Русское государство. Не его заслуга, что оно все же не развалилось»[264].

В связи с подобными выводами, навеянными, в известной мере, и герасимовским детищем,  не может не встать вопрос и о достоверности реконструкций как таковых.

На первый взгляд, они зиждутся на солидном фундаменте.

«Угрозыск не собьешь с толку скептической теоретической болтовней, поэтому все первоначальные разговоры о том, что работы Герасимова - шарлатанство, опровергались практикой Угрозыска. И это убеждало - если на базе герасимовских реконструкций раскрываются преступления, значит, все правда»[265]. Однако эти слова акад. Б.В. Раушенбаха свидетельствует только о том, что Герасимов мог. Не более того. Было же и еще нечто, кроме профессиональной квалификации...

Это нам позволяют почувствовать свидетельства тех людей, которых трудно заподозрить в каком-либо недоброжелательстве к профессору. Так, по свидетельству дочери ученого, даже «среди криминалистов очень долго жило негативное отношение к его работам, невзирая на ...огромное количество контрольных опытов...»[266]

Герасимов и сам прекрасно понимал сомнения в степени достоверности конкретных его исторических реконструкций портретов по черепам. Говоря о совершенно «естественных» вопросах, возникающих в связи с этим, он воспроизводил эти вопросы в своих немногочисленных публикациях: «Нет ли здесь вполне объяснимой тенденциозности в решении их образов? Не довлеют ли над исследователем общепринятые представления о том или ином лице, возникшие в результате комплекса литературных свидетельств, наличия изображений как древних, так и поздних? Не производит ли он по черепу, сам того не желая, как "художник" свое эмоциональное представление, выдавая его за действительный достоверный портрет?»[267]

Автор реконструкции, пишут специалисты, «не становился другом или недругом покойного. Он сохранял при этом всю объективность взгляда ученого. Только так можно было добиться исторической правдивости воссоздаваемых образов»[268]. С последним не согласиться невозможно.

Занимающиеся реконструкцией, как огня, боятся любых внешних влияний, по крайней мере, на словах.

В этом смысле характерны ответы, последователя М.М. Герасимова, эксперта-криминалиста С.А. Никитина, в одной из радиопередач:

Ведущая: А Сергей видел эти парсуны?

Панова: Нет, не видел.

Никитин: Ни в коем случае.

Ведущая: А почему? Это мешает работать?

Никитин: Конечно, мешает. Снижается степень объективности[269].

Но всё это, как говорится, в идеале, каково же на деле было отношение самого М.М. Герасимова к Царю Иоанну Васильевичу?

Период, когда происходила реконструкция, если мы вспомним, в политическом отношении был переломным. Неизвестно было, куда еще всё может повернуть.

Дочь антрополога, долгое время впоследствии заведовавшая его лабораторией, доктор исторических наук М.М. Герасимова вспоминала: «...Он очень волновался, потому что... для нас Иван Грозный все-таки фигура достаточно и одиозная, и в то же время занимающая наши умы. И потом сформированная литературой; всё очень трудно, отец очень боялся попасть под это»[270].

Эта неопределенность зафиксирована и в материале, напечатанном в органе ЦК КПСС «Культура и жизнь». Михаил Михайлович начинал его определенно не в духе хрущевского времени: «Ровно год назад руки мои впервые прикоснулись к останкам человека, деяния которого оставили в сознании русского народа неизгладимый след: то был выдающийся политический деятель XVI столетия, первый Русский Царь Иван IV, известный под именем Грозного. [...] Не стану скрывать - Грозный давно занимал и мои мысли»[271].

Исключительным вниманием, по свидетельству людей, близко знавших М.М. Герасимова, пользовались у него труды академика С.Б. Веселовского[272], позиция резкого неприятия которым Царя Иоанна Васильевича и резко отрицательное отношение к опричнине широко известны.

Работающая ныне в герасимовской лаборатории Е.В. Веселовская, сначала, было, утверждавшая обычное («Мы не художники, а значит, не вносим ни капли своего личного отношения в ту или иную реконструкцию. [...] У всех наших экспонатов черты лица воспроизведены объективно, без какой-либо эмоциональной окраски»), вынуждена все же была признать: «На "безстрастном" подходе и настаивал основатель метода антропологической реконструкции Михаил Герасимов. Впрочем, на скульптурном портрете Ивана Грозного это не особенно заметно, хотя делал реконструкцию сам Герасимов»[273].

Однако, как же конкретно проходила сама реконструкция образа Царя? На этот счет мы располагаем, к сожалению, лишь официальными, вышедшими из-под пера или из уст заинтересованных лиц, источниками. Но и они кое-что дают для понимания проблемы.

По словам дочери антрополога, М.М. Герасимов, исходя из разного рода соображений, «решил свою работу сделать как можно более механистической»[274].

Прежде всего, по его словам, он «весьма тщательно изучил особенности скелета, смонтировал верхнюю часть торса и в процессе этой работы обнаружил ряд таких индивидуальных особенностей, которые дали возможность воспроизвести его характерное привычное положение головы и плеч»[275].

«Он создавал портрет по состоянию человека на день его смерти, а не вообще. Правда, при желании он мог "омолодить", по здравому смыслу, по опыту, но вообще-то фиксировал внешность на день смерти. И Иван Грозный, который стоит на нашей горке, был таким в день своей кончины от водянки. Я спрашивал: разве что-то меняется от предсмертной болезни в структуре костей черепа? Конечно, отвечает, меняется»[276].

«В 1960-е годы ученые посчитали, что с мышьяком в останках Ивана Грозного было все в норме. Сегодня, глядя на воссозданный облик царя, говорят об отравлении»[277].

Эту концепцию, основанную на идеологии неприятия личности, над реконструкцией облика которой идет работа, - показать человека в тяжкой болезни, в смерти - отрицают (не на словах, разумеется, а самой своей работой) некоторые современные ученики профессора.

«Когда я начал исследовать череп Софьи Палеолог, - рассказал С.А. Никитин, - то на внутренней стороне лобной кости обнаружил наросты - так называемый внутренний фронтальный гиперостоз. Иначе говоря, это показатель гормональных нарушений, проявляющихся, кстати, не только в "омужествлении" лица. С возрастом Софья Палеолог должна была заметно располнеть. Но я не стал изображать ее такой, смоделировал поближе к черепу»[278].

На наш взгляд, это свидетельствует не столько об иной концепции, сколько о времени, в котором проходит реконструкция. Зададимся вопросом: разве мог Никитин сегодня поступить иначе?..

В связи с этим невозможно не привести вот это мнение Т.Д. Пановой, с которой мы тут совершенно согласны: «Анализ состояния костей позволил утверждать: у Софьи Фоминишны были проблемы со здоровьем, и она... Вот здесь хотелось бы остановиться и вспомнить о врачебной этике. По нашему мнению, антропологам, судебно-медицинским экспертам или патологоанатомам не следует сообщать широкой общественности известные им сведения о заболеваниях умерших даже несколько веков назад. Не будем и мы касаться этих вопросов»[279].

***

Немаловажной при реконструкции оказывается и проблема прически, одежды, украшений и т.д. персонажа реконструкции. Дело это, оказывается, не такое уж и второстепенное, малозначащее.

«Вот за это я отвечаю»[280], - так любил говорил М.М. Герасимов, проведя восстановление очередного лица по черепу, еще лишенного одежды, прически, украшений и т.д.

То, что восприятие образа существенным образом зависит от внешнего оформления, со всей очевидностью следует из двух вариантов реконструкции Герасимовым «вятичской красавицы» по черепу из раскопанного в 1951 г. кургана в Саввинской слободе под Звенигородом. Авторы, подробно разбирающие их, приходят к убедительному выводу, что «один и тот же антропологический материал может быть представлен по-разному в зависимости от внешнего оформления»[281].

Во время работы над восстановлением облика Царя Иоанна Васильевича у проф. Герасимова невольно вырвалось: «Восстановленный волосяной покров, несомненно, смягчает весь облик»[282].

Известно, что при восстановлении прически и одежды Царя Иоанна Васильевича М.М. Герасимова консультировал историк В.Б. Кобрин, чья антицарская позиция хорошо известна из его публикаций.

В результате Герасимов - что следует особо подчеркнуть - совершенно произвольно лишил Государя одновременно как символов Царского достоинства, так и факта его монашеского пострига. (А ведь он, как мы помним, заявлял, что будет реконструировать Царский облик как можно «более механистически», причем «по состоянию человека на день его смерти».) Это измена заявленной концепции позволила ученикам Герасимова глумливо писать: «Он лишил Царя внешних атрибутов Московского Государя и изувера-опричника»[283]. Последние слова авторы (Е.Г. Векслер и М.Г. Рабинович) относят к схиме, в которую было облачено тело Государя. (Под стать им и Т.Д. Панова: «Царь Иван Васильевич был захоронен в монашеской схиме - он и при жизни любил иногда играть роль смиренного инока»[284]. Что и говорить: лихо, особенно для доктора исторических наук, допущенной ныне к вскрытию могил Русских Цариц!)

Таким образом, герасимовская реконструкция вполне соответствует описаниям иностранных клеветников облика первого Русского Царя:

«Он так склонен к гневу, что находясь в нем испускает пену, словно конь, и приходит как бы в безумие; в таком состоянии он бесится также и на встречных. Жестокость, которую он часто совершает на своих, имеет ли начало в природе его, или в низости подданных, я не могу сказать»[285]. (Австрийский посланник Даниил Принтц фон Бухау).

«...Настоящий скиф, хитрый, жестокий, кровожадный, безжалостный, сам и по своей воле и разумению управлял как внутренними, так и внешними делами государства»[286]. (Английский торговый агент Джером Горсей).

(О степени доверия этим байкам можно судить, сравнив их с описанием тем же Горсеем знаменитого псковского Христа ради юродивого Николая (память 28 февраля): «Я сам видел этого мошенника или колдуна; жалкое существо, нагое зимой и летом, он выносит как сильную стужу, так и жару, совершает многие странные действия благодаря дьявольскому колдовскому отводу глаз, его боятся и почитают все, как князья, так и простые люди»[287].)

***

Однако, вопреки существующему мнению, реконструкция Герасимовым облика Царя не была безоговорочно принята не только общественностью, но и в научной среде, что в настоящее время всячески замалчивается.

Профессор пытался оправдываться: «Глубоко ошибается тот, кто подумает, будто я намеренно придал лицу Ивана то отталкивающее выражение, которое оставляет столь тягостное впечатление. Нет, в этом портрете, кроме бороды, усов и волос, которые поневоле приходится "домысливать", пользуясь историческими и литературными источниками, - каждая черточка лица подлинно Иванова»[288].

Но для сомнений основания все-таки были; остаются и по сию пору...

Это не плод домыслов, а результат внимательного отношения к словам самих «реконструкторов».

Вот, к примеру, рассказ С.А. Никитина: «...Реконструкция портрета Елены Глинской была очень тяжелой. Потому что мозговая часть черепа почти полностью отсутствовала. И все-таки удалось "поймать" пропорции. Это ювелирная работа, спешить нельзя. Полгода, а то и год уходит. Компьютер тут ни при чем, главное - руки.

Вот сейчас над преподобной Евфросинией работаю, в мiру - Евдокией Донской; тоже невероятно сложно, потому что нижняя челюсть практически разрушена. Возможно, это будет не абсолютная копия, но достаточно точная. [...]

На последних этапах работы происходит что-то мистическое. Можно полгода делать лицо, достаточно быстро воспроизвести его черты. Но это скульптурный "робот". Нужно одухотворить свою работу»[289].

«Самый сложный последний этап, потому что нужно сделать не просто лепной такой фоторобот, чтобы на вас смотрел живой человек, это взгляд, какой-то характер, вот эта работа самая сложная. И она занимает больший процент времени, чем собственно само восстановление»[290].

И, выходит, недаром все-таки Герасимова называли волшебником.

«Что бы ни получилось у исследователя в результате, - пишут наблюдательные журналисты, - это будет плод его размышлений на заданную тему, основанных на сумме допущений»[291].

В этом смысле примечателен и вот этот рассказ С.А. Никитина: «Михаила Михайловича Герасимова, насколько мне известно, антропологи оценивали как скульптора, а скульпторы называли его антропологом»[292].

Тут невольно вспоминается история с одним весьма известным ученым, ныне уже покойным. Востоковеды оценивали его труды следующим образом: «О древней Руси очень интересно, а в восточных делах ничего не понимает, путается». Специалисты-русисты, наоборот, всячески нахваливали его востоковедческие штудии, подчеркивая дилетантизм в русской истории.

О продолжающейся до сей поры акции с распространением герасимовской интерпретации образа Царя Иоанна Васильевича, подобно прежним открыткам с репродукцией репинской картины, следует сказать особо.

В Лабораторию антропологической реконструкции Института этнологии и антропологии РАН ныне часто обращаются из расплодившихся по стране музеев восковых фигур. «Самая востребованная реконструкция, - пишет журналист, - знаменитый бюст Ивана Грозного, выполненный Герасимовым. Правда, в музее-лаборатории она приютилась в коридоре, а восковой слепок и вовсе накрыли тряпкой, как попугайчика».

«...Посетители нашего музея, - объясняет сотрудник лаборатории Е.В. Веселовская, - часто просто пугаются "живого лица". Ну и, конечно, нам сполна хватает мистики, связанной с самим образом Ивана Грозного. О многом просто не хочу рассказывать, но вот один из последних случаев. Приезжает съемочная группа одного из телеканалов делать сюжет, ему посвященный. Через несколько минут после начала съемок взрывается осветительная лампа, а крупный осколок стекла ранит нос моей коллеге, что вызывает серьезное кровотечение. Приехали в другой раз, просто вырубилось электричество во всём помещении. Что уж поделаешь? Фигура...»[293]

Это, между прочим, к вопросу о том, что и как делал Герасимов.

Планов громадьё

Несмотря на строгую дозированность информации о вскрытии Царских могил в Кремле в 1963 г., до нас дошли сведения о дальнейших намерениях М.М. Герасимова.

Журналисты-огоньковцы, несомненно, со слов профессора, задавались вопросом: «Действительно ли в Архангельский собор привезли останки Дмитрия? Не был ли ради инсценировки нетленного трупа [sic!] царевича убит другой младенец, отнюдь не царского рода?

Возможность проверить это, видимо, есть, если сохранился череп младенца. Облик Ивана IV, отца Дмитрия, восстановлен. В Кремле находится захоронение Марии Нагой - матери Дмитрия. Может быть, сравнительный анализ портретов родителей и сына позволит раскрыть тайну прошлого?»[294].

Некоторое время спустя, на страницах того же «Огонька» тему продолжил доктор технических наук проф. М. Волский: «...Если учесть версию, что вместо царевича Дмитрия по воле Нагих, ближайших родственников царевича Дмитрия, был убит сын угличского священника Семена, то есть, что Лжедмитрий был сыном Ивана Грозного, тогда сравнение черепов Ивана IV, Марии Нагой и похороненного в Архангельском соборе отрока имеет исторический интерес»[295].

За всеми этими кощунственными предложениями хорошо просматривается кем-то разработанный провокационный сценарий, в котором с попыткой крупной фальсификации поворотного момента Русской истории сочетается очередное, после 1920-х годов, вскрытие святых мощей с последующим возведением клеветы уже на всероссийски чтимого Святого. Почерк - мнимое убийство младенца - если вспомним, кто издавна маниакально покушается на христианских детей, нам слишком хорошо знаком.

Однако разрешение свыше - в результате предпринятого зондажа - получено не было. К счастью для России.

***

Еще не завершена была работа по обработке материалов вскрытия 1963 г., как Михаил Михайлович высказывается в кружке единомышленников: «Представляете, как было бы интересно после Царских захоронений изучить черепа Цариц - жен Ивана Грозного, узнать на кого похожи Царевич Иван [череп которого, как утверждали, не сохранился. - С.Ф.] и Царь Федор...»[296]

В то время это опять-таки не удалось. Но именно по этому плану ровно тридцать лет спустя к работам в Кремле приступили продолжатели дела М.М Герасимова. В 1993 г. специально сформированная группа исследователей целенаправленно начала работы по исследованию женского некрополя. К сожалению, о составе ее мало что известно. Знаем лишь, что ее возглавляет главный археолог Кремля доктор исторических наук Т.Д. Панова.

«Эта работа, - рассказал эксперт-криминалист С.А. Никитин, - началась достаточно давно, в конце 1993 года, мы с Татьяной Дмитриевной явились инициаторами комплексного исследования...»[297]

Ряд обстоятельств уточнила в 2005 г. художник-реставратор высшей квалификации по тканям и коже Н. Синицына: «...Саркофаги там [в подземной палате] находились долгое время, пока в 1984 году первый раз не привлекли внимание археолога нашего, Татьяны Пановой, и вот с этого момента начались небольшие работы. [...] А уже недавно, пять лет назад, дирекцией Московского Кремля было решено привести в порядок саркофаги и находящиеся в них и ткани, и останки Великих Княгинь и Цариц, и была  организована наша... реставрационно-исследовательская группа, которая занимается, собственно говоря, не только реставрацией, но и изучением всего этого. Группой руководят Татьяна Панова, ну и я [...] ...Для своей группы мы решили сразу, как мы организовались из разных музеев - реставраторы. ...У нас сейчас работает 10 человек именно реставраторов. ...Еще есть научные группы, которые изучают антропологию, ...привлекаются ученые из разных научных организаций Москвы... Принимает участие Герасимова, довольно известная, [Сергей Алексеевич] Никитин, [Денис Валерьевич] Пижемский - они антропологи, изучают ...останки костные»[298]. Речь идет о реставрационно-исследовательской группе «Исторический некрополь».

Реконструкцию облика Царских жен, сестер и дочерей по найденным черепам ведет эксперт-криминалист Бюро судебно-медицинской экспертизы при Комитете здравоохранения Москвы С.А. Никитин.

После окончания Московского медицинского института им Пирогова Сергей Алексеевич, с 1972 г., занимался в лаборатории М.М. Герасимова.

К середине 1980-х гг. относятся его реконструкции облика Киево-Печерских преподобных: первого игумена Варлаама, Нестора летописца, Илии Муромца, целителя Агапита. Участвовал он и в изучений погребений экспедиции атамана Дежнева, давал заключение о причине смерти Сергея Есенинаа. В рамках т.н. «Кремлевского проекта» восстановил портреты Великих Княгинь Евдокии Дмитриевны (супруги Вел. Кн. Дмитрия Донского), Софии Фоминишны Палеолог, Елены Васильевны Глинской; Цариц Марфы Васильевны и Ирины Феодоровны Годуновой, княжны Марии Владимiровны Старицкой.

В ближайших планах С.А. Никитина создание скульптурных портретов последней супруги Иоанна Грозного Царицы Марии Феодоровны Нагой и первой Его тещи; матери Императора Петра Великого Царицы Наталии Кирилловны, преп. Андрея Рублева, архиепископа Арсения Елассонского.

Участвуя в международном конкурсе специалистов в области антропологической реконструкции, проводившемся в 2000 г., Никитин выполнил контрольное восстановление портрета по черепу с лучшим результатом.

Всё так, но есть, однако, одно обстоятельство, которое вынуждает нас относиться к деятельности С.А. Никитина с некоторой осторожностью. Это его участие в 1990-е гг. в экспертизе «екатеринбургских останков» (т.н. «царских» лжемощей). Именно Никитин «вывел экспертизу из тупика»: «определил» останки «Императора» и «Его дочери» Анастасии[299]. «Подтвердил» он и чекистскую версию «самоубийства» Сергея Есенина.Пподтвердив чекисткую версию суицида человеком православным браки Царя и рождение детей.  время его тял, лишился покрова Божьег

Начало работ по вскрытию женского некрополя, как и прежде, в 1963 г., было «обосновано» реставрационными работами.

Имея в виду одно из подвальных помещений Архангельского собора, где с 1929 г., после разрушения Вознесенского монастыря, находится женский некрополь, Т.Д. Панова утверждает: «...В последние годы проводятся работы по приведению в порядок этой подземной палаты, там сложный гидрорежим и т.д. А мы параллельно проводим как раз исследования этих доступных достаточно сейчас погребений. [...] У нас в Архангельском соборе лежат Великие Князья и Царевны, но никто их не трогает. Специально мы туда не внедряемся. Но в 63-м году вскрыли погребение Ивана Грозного и Его сыновей, там проводились специальные работы по понижению пола [....] Специально никто таких вещей, конечно, не делает. [...] ...Мы пока работаем, изучая погребение целиком. Мы вскрываем каждый саркофаг, изымаем останки и остатки погребальных одежд»[300].

«Нам не просто так захотелось вскрыть гробницы, заглянуть внутрь и в костях покопаться, - уверял обозревателя "Известий" С.А. Никитин. - Не дай Бог. Просто намечалась реконструкция подвальной палаты Архангельского собора и реставрация находящихся там с 1929 года саркофагов Царских Жен»[301]. И выступая по радио: «...Мы не так просто полезли в эти погребения, потому что это, в общем-то, кощунство»[302].

Другими словами: ведают, что творят...

***

«...У нас по такой широкой программе останки средневековых людей мало изучались, - дает оценку развернувшихся в Кремле работ Т.Д. Панова, - а тут такой комплекс, и такие имена, и такие личности, здесь, конечно, очень много наблюдений, восстанавливается и физический облик этих людей. [...] ...Изучаются и какие-то болезни, изучаются костюмы, изучается сам обряд погребения»[303].

«Прошли те времена, - пишет она же в своей книге, - когда изучение древних захоронений ограничивалось фиксацией погребального инвентаря и других деталей ритуала [читай - грабежом. - С.Ф.]. Сегодня и костные останки дают массу информации о человеке, жившем несколько столетий назад»[304].

Еще в 1984 г. повторному вскрытию подвергалось захоронение бабки Грозного Царя, Великой Княгини Софьи Фоминишны Палеолог[305]. В 1994 г. музеи Кремля организовали новое исследование ее останков. Результатом явилась реконструкция ее облика, выполненная С.А. Никитиным.

Не достигнув тридцатилетнего возраста, 3 апреля 1538 г., скончалась Великая Княгиня Елена Васильевна, в течение пяти лет бывшая Регентшей при малолетнем своем Сыне Иоанне Васильевиче.

Честные Ее останки подверглись изучению весной 1998 г. «Ответ на вопросы о причине ранней смерти Великой Княгини Елены Васильевны, - пишет Т.Д. Панова, - дали исследования эксперта-криминалиста, кандидата биологических наук И.Ф. Макаренко, заведующей спектральной лабораторией Бюро судебно-медицинской экспертизы Комитета здравоохранения. [...] Цифра в 55 мкг/г ртути показалась исследователю просто нереальной. Она дважды перепроверяла ее, проведя дополнительные анализы, и дважды появлялась эта же цифра. Итак, в истории гибели Великой Княгини Елены Глинской можно поставить точку. Отравлена»[306].

Скульптурный портрет Великой Княгини Елены Васильевны был также восстановлен С.А. Никитиным.

«От черепа Царицы Анастасии, - Рассказывает Сергей Алексеевич, - остались только кучка праха и косичка. По сохранившимся его остаткам мы смогли определить только ее возраст - 25-30 лет, а для восстановления внешнего облика он оказался непригоден»[307].

Долго время считалось, что причиной смерти Царицы было истощение Ее организма частыми родами, не принимая в расчет определенную уверенность Ее Супруга Царя о том, что «отравами Царицу Анастасию изведоша».

Царицу Анастасию Романовну, по словам С.А. Никитина, отравили солями ртути, «в ходе исследований это было доказано абсолютно точно»[308]. Впервые доказали это исследования, проведенные в 1995 г. химиком Н. Вороновой[309].

Версию отравления матери Царя Иоанна Васильевича и первой Его супруги недавно еще раз проверила научным путем кандидат географических наук Елена Александровская, автор новой дисциплины - антропохимии[310]. Содержание соединений ртути в косе Царицы Анастасии Романовны составляло 4,8 мг в пересчете на 100 граммов навески[311].

О причинах ранней смерти второй Своей жены Царицы Марии Темрюковны в 1569 г. (через 8 лет после венчания) Царь писал Церковным властям вполне определенно: «...И такоже вражиим злокозньством отравлена бысть». Исследования о причинах Ее смерти пока не завершены и не обнародованы, но, по словам Т.Д. Пановой, «вряд ли кого-то удивит, если слова Грозного подтвердятся...»[312]

26 июня 1571 г., через два года после кончины Царицы Марии Темрюковны, было объявлено о помолвке Царя с Марфой Васильевной Собакиной, дочерью коломенского дворянина и дальней родственницей Малюты Скуратова, бывшего дружкой на Царской свадьбе, состоявшейся 28 октября в Александровой слободе.

Сразу же после помолвки она стала «сохнуть». Но Государь, «положа на Бога упование, любо исцелеет», сыграл свадьбу. Тем временем Царица чувствовала себя все хуже и 13 ноября скончалась. Она так и не стала в полном смысле этого слова супругой Царя. Обосновывая Свое прошение на новый брак для продолжения Царского Рода, Царь писал о том, что диавольские силы «воздвиже ближних многих людей враждовати на Царицу Нашу, еще в девицах сущу [...] и тако Ей отраву злую учиниша [...] толико быша с Ним Царица Марфа две недели и преставися, понеже девства не разрешил третьего брака».

Из захоронения был извлечен хорошо сохранившийся череп Царицы Марфы Васильевны. В 2003 г. С.А. Никитин реконструировал Ее скульптурный портрет.

Прах Ее, по словам С.А. Никитина, был проверен «на наличие металлических ядов», однако «анализ ничего не показал. Возможно, был использован растительный яд, не поддающийся химическому исследованию». Характерна при этом последующая оговорка самого эксперта-криминалиста (прежде всего, конечно, для характеристики его самого): «...А может быть, и супруг что-то с ней учинил»[313].

***

Сегодня, утверждает С.А. Никитин, вполне возможно «сделать томографию, по ней - пластиковую копию черепа (как мумии, так и живого человека) и реконструировать по черепу портрет»[314]. Но по-прежнему предпочитают иметь дело непосредственно с настоящими черепами...

А обвинений в гробокопательстве, как мы уже смогли в этом убедиться, они все-таки боятся, на всякий случай подстилая соломку на будущее. Журналисты, явно со слов ученых гробокопателей, пытаются нас уверить: «В результате редких археологических работ обнаружено и идентифицировано лишь 324 захоронения. Нарушать покой могил в Кремле считалось в порядке вещей не только при большевиках, сровнявших с землей основную часть кладбищ. Аналогично (просто менее масштабно) действовали и до революции»[315].

Ссылаются, бывает, и на опыт других стран. «...Закончатся исследования, - говорит С.А. Никитин, - мы вернем всё в саркофаги, и никто больше их не тронет. Кстати сказать, египтяне тоже вскрывали древние погребения и даже выставляли своих фараонов на всеобщее обозрение»[316].

Но так ли просто и однозначно обстоит все на самом деле?

Погребальные кожаные подушки, извлеченные из могил и находящиеся ныне в экспозиции Палат бояр Романовых, близ Московского Кремля, вызывают неприятное чувство.

К несчастью, сопровождающий вскрытие Царских захоронений грабеж - это еще далеко не всё. Вот строчки из документа, вложенного в гробницу Царя Иоанна Васильевича: «Остатки одежды, сосуд и тлен из саркофага изъяты»[317]. Осмыслению тут подлежит т.н. тлен: что подразумевают под этим, для каких целей его изымают и какова его дальнейшая судьба - все эти вопросы для нас, православных, вовсе не праздные.

В поисках Истины

9/22 ноября 1965 г., когда празднуется память иконы Божией Матери «Скоропослушница», на другой день после Собора особо чтившегося Грозным Царем Архистратига Михаила и прочих Небесных Сил безплотных, останки Августейших Усопших, наконец-то, были возвращены в саркофаги.

Однако изучение обстоятельств жизни и кончины возвращенных к месту упокоения только начиналась.

По-настоящему она не завершена и до сих пор. Достаточно сказать, что нормального доступа даже к официально составленным (и с точки зрения истины не всегда безупречным) документам не было. Установление истины было делегировано ограниченному управляемому кругу лиц.

В целом это было характерно для того времени вообще. Гораздо удивительнее степень доступности документов 20-го фонда Научного архива Государственных музеев Московского Кремля в наше, провозглашаемое «открытым», время.

Есть свидетельство одного из немногих независимых от внешних влияний исследователя, работавшего с ними - кандидата юридических наук, члена Минской областной коллегии адвокатов В.М. Ерчака.

«В августе 2002 г. и в июле 2005 г., - пишет Валерий Михайлович, - автор работал в архивах Кремля. Ознакомился с 20-м фондом, в котором содержатся материалы вскрытия гробницы Ивана Грозного и Его сыновей. Сухие протокольные страницы не скрыли глумление над мощами Великого Русского Государя»[318].

И далее: «Последние три года [с 2002 г.] подход к гробнице Ивана Грозного закрыт напрочь. Раньше хотя бы через коменданта Кремля можно было попасть, а теперь команда поступила: "Не пущать". Даже с пропуском в Кремлевские архивы в 2002 г. меня не допустили к гробнице, а летом 2005 г. вообще отобрали служебный пропуск в Кремлевский архив. Ссылаются на запрет Московской Патриархии»[319].

Нас не удивит, что всё это, может быть, будут официально отрицать. Однако общий пафос всё же очевиден. Он проверяется другими сходными фактами, ставшими достоянием гласности. Вспомним в связи с этим, например, резкую реакцию архиепископа Ярославского и Ростовского Кирилла (Наконечного) на предполагавшуюся в городе Любиме Ярославской области установку памятника Царю Иоанну Васильевичу. Летом 2004 г. Владыка направил губернатору, областному прокурору и главному федеральному инспектору письмо, в котором пугал власти, что установка памятника приведет «к самым непредсказуемым последствиям, ухудшит криминогенную ситуацию в районе», может стать «дестабилизирующим фактором» и т.д.

Так что ничего необычного в связи с документами из Московского Кремля не происходит...

Итак, и до сих пор мы всё еще стоим в самом начале пути. Несомненно, наши знания о предмете сегодняшнего разговора будут расширяться и уточняться. Следует только упорно продолжать поиск. Но где и что искать? Прежде всего, следует добиться грамотной, в археографическом смысле тщательно прокомментированной публикации всего дела о вскрытии 1963 г. Думается, что оно может храниться не только в архивах Кремля.

Далее следует найти и опубликовать стенограмму обсуждения доклада проф. М.М. Герасимова на заседании Археографической комиссии 12 марта 1964 г.

Поиски следует вести также в архиве бывших Министерства культуры СССР, ЦК КПСС, Лаборатории пластической реконструкции при Институте этнографии Академии наук, Государственного научно-исследовательского институт судебной медицины.

Наконец, нужно обследовать личные архивы проф. М.М. Герасимова, акад. М.Н. Тихомирова и других участников вскрытия 1963 г., расспросить их родственников и учеников. Изучить сохранившуюся фото- и киносъемку.

Словом, работы непочатый край.

Но и препятствий на этом пути будет, судя по всему, немало. Однако ведь есть у нас и помощники на Небе. К ним и обратимся! Они и помогут!

Наш ответ «не-Чемберлену»

Пришло время подробнее поговорить о статье кандидата исторических наук, старшего преподавателя исторического факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета А.Г. Авдеева, о которой нам приходилось уже писать в первой части наших заметок «Картина Крови». Выбор «героя» объясняется просто: это единственный пока что человек, попытавшийся хоть как-то ответить на поставленные вопросы. Все прочие старательно их обходили, делая вид, что их просто не существует.

Нет, конечно, слов, «спорит» сей ученый муж весьма своеобразно, но что поделаешь, видно, так уж там принято «в гуманитарном университете». По-нашему мнению, всё это проблемы подросткового возраста, пройдет лет десять-двадцать, и там, глядишь, поднаберутся опыта, пообщаются с коллегами из академического ученого мiра, подшлифуются-оботрутся и, даст Бог, помягчеют, опадет вся эта забавная петушистость. А то ведь что получается? Судит г-н Авдеев своих оппонентов, да и всех, кто под руку подвернется, походя, не утруждая себя при этом почти что никакими серьезными доказательствами, которые бы хоть как-то подкрепили сыплющиеся словно из рога изобилия мнения.

Чтобы не быть голословным, приведем конкретный пример. «...Эти данные оппонент почерпнул, что называется, "из вторых рук" - научно-популярной книги Т.Д. Пановой...» - утверждает автор[320].

При этом г-н Авдеев не уточняет, кто такая сия Панова. А это было бы, ей Богу, интересно. Ведь Татьяна Дмитриевна не кто-то там такая, а доктор исторических наук, руководит археологическим отделом музея-заповедника «Московский Кремль». И, следовательно, ни о каких «вторых руках» речь здесь и идти не может. Что же до жанра пинаемой г-ном Авдеевым книги, то подробный ее разбор (с положительной оценкой) помещен в самом что ни на есть серьезном академическом журнале «Вопросы истории» (2004. № 10). Да и еще заметим кандидату наук: популярное изложение нисколько не противоречит научности. Всё зависит от реального содержания написанного.

Спору нет, Т.Д. Панова человек не простой, дама весьма самолюбивая. Самонадеянность у нее огромная. Из-под себя, как говорится, ничего просто так не отдаст... А «под собой» она, судя по всему, мнит и Кремль, и многое из того, что там есть исторического...

Тут окорот она даст любому: ни на звания не посмотрит, ни на авторитет...

Взять, к примеру, поиски библиотеки Иоанна Грозного[321]. Тут она, несмотря на все резоны, на авторитеты (академиков М.Н. Тихомирова и Б.А. Рыбакова) непреклонна: фантазии всё это и, более того, вредные фантазии[322]. Только вот не понять: вредные для истории, для России или для нее самой. Ведь письма дилетантов-простачков безпокоят ее лично, отнимают, так сказать, время...

Активно отрицает Т.Д. Панова и нетленность останков супруги Царя Иоанна IV Марфы Васильевны, обнаруженных во время разгрома некрополя Вознесенского монастыря в Кремле в 1929 г. и почти сразу же рассыпавшихся в прах. Писал об этом доктор исторических наук Р.Г. Скрынников[323], рассказ об этом пришлось слышать и автору этих строк в Московском университете от уже упоминавшегося проф. М.Т. Белявского. Т.Д. Панова категорически отрицает это на основании того, будто бы, безспорного, факта, что ведшиеся летом 1929 г. участниками вскрытия дневники молчат об этом[324]. Татьяна Дмитриевна при этом не берет почему-то в расчет того обстоятельства, что люди, так или иначе причастные к подобного рода чудесам (будучи даже просто свидетелями), подвергались в то время соответствующими органами жесточайшим репрессиям. Есть об этом печатные свидетельства[325].

Но мы-то, г-н Авдеев, когда оспариваем что-либо, дело имеем, как видите, с конкретными фактами и высказываемся строго в связи с оными. С чем Вы не согласны с Пановой, из опубликованного текста мы так и не поняли. Ничего, как говорится, внятного.

Оставив в стороне спор, осуждал ли святитель Филарет Московский писания Н.М. Карамзина о Грозном Царе (после более или менее подробного разбора нами жизни и трудов «историографа», нам не так уж важно, как один член масонской ложи относился к другому[326]), остановимся на иных построениях г-на Авдеева....

Прежде всего, отметим, что на многие вопросы, с помощью которых Авдеев пытается уйти от прямого ответа по существу поставленной проблемы, ответы есть, и уже давно.

«...Совершенно необъяснимо, - пишет он, например, в связи с записью в Коряжемских святцах, - почему "Царь Иван" является великомучеником, то есть пострадавшим за христианскую веру. Делом рук каких иноверцев было мученичество Грозного Царя?»[327]

На эту тему, повторяем, написано немало. Предложим вниманию не только Авдеева, но и читателей популярно изложенную сводку основных версий:

«В числе отравителей Русского Царя называют и татар. У последних...  было мало поводов для любви к Московскому Государю, который в 1552 году покорил Казанское ханство, и начал готовиться  к походу на Астрахань. Ее русские войска возьмут в 1556 году. А между этими двумя датами, как считают ученые в 1554 году, в организме Царя и Его сына Ивана начинает накапливаться ртуть.

В очереди предполагаемых злоумышленников стоят венецианцы и евреи. Первые были очень недовольны Русским Царем из-за того, что Он в 1553 году (опять даты совпадают) открыл английским купцам путь из Белого моря через Русь в Персию, и тем нарушил венецианскую монополию на торговлю с Востоком. Евреям же Иван IV вообще запретил въезд на территорию Московского государства даже в составе иностранных посольств.

Есть версия и о причастности к искусственному пресечению Династии Рюриковичей англичан. Впервые они появились в Московии в 1553 году. Англичане снарядили экспедицию для поиска северного морского пути в Индию и Китай. Два корабля из трех раздавили льды, а уцелевший под командованием мореплавателя и купца, а также по совместительству шпиона Английского двора добрался до рыбацкой деревушки на побережье Белого моря, где вскоре вырастет город Архангельск.

Иностранца доставили в Москву, где он имел аудиенцию у Ивана уже IV, но тогда еще не Грозного. Так и началась странная дружба между Россией и Англией. Лондон очень всполошил вывод Ричарда Ченслора о том, "если бы русские знали свою силу, то никто бы не мог соперничать с ними, но они ее не знают". А чтобы не прозевать, когда Московия начнет просыпаться, Елизавета I отправила к Русскому Самодержцу голландского лекаря Элизиуса Бомелия, который к тому времени успел отсидеть за колдовство в лондонской тюрьме.

Трудно сказать, хорошим ли лекарем был английский шпион, но ядами он пользоваться умел. И благодаря этим навыкам кое-кто из врагов Русского Царя с жизнью распрощался. Иные быстро, а иные долго, и в страшных мучениях. Чем еще занимался голландский доктор, сегодня сказать трудно. Когда на него, уличенного в предательских сношениях с Польским королем Стефаном Баторием, надвинулась туча Царской опалы, и он оказался в застенках Малюты Скуратова, лекарь много поведал страшного о своих делах»[328].

Так что, г-н Авдеев, кандидатов на убийство Грозного Царя и со стороны иноверцев, и со стороны инославных было немало. Выбирайте. Однако, заметим, выбор-то преопасный. Скажешь про мусульман-татар, - обвинят в разжигании национальной и религиозной розни. Под статью подведут. О евреях и подумать даже страшно. Англичане, промолви про них хоть слово, полония в карманы Вам понасыпят - малым не покажется. Разве венецианцев обвинить?.. Итальянцы ведь они и есть итальянцы. Правда, вот закавыка: Римский папа там у них... К тому же встреча намечается... Как бы не пожаловался, между делом: мешают, мол, установлению налаживающихся дружеских связей... Нет уж, пусть его, Царя этого, лучше свои убьют... Или даже пусть лучше сам... От болезни... Так, пожалуй, и спокойнее...

Однако, если серьезно, то на все эти и многие другие вопросы следует искать ответы. Мы даже благодарны г-ну Авдееву за то, что он их поставил. Всё это действительно важные проблемы, они не надуманны, ибо Коряжемские святцы - факт неоспоримый. Но предполагаем, что даже самими поисками ответов на них (если, конечно, это делать серьезно) вряд ли будут довольны те, кто стоит за текстом Авдеева. Эх, не подумали они хорошенько, когда решили его выпустить...

При этом, заметим, нельзя в настоящее время ставить в зависимость от наличия ответов на все эти вопросы отношение к самим этим Коряжемским святцам как таковым. Не нужно уводить разговор в сторону. Не сегодня и даже, возможно, не завтра эта история закончится.

Что же до разговоров о том, что всего лишь одни святцы нам не указ, что между «местночтимыми» и общецерковно прославленными есть-де разница, то оставьте, г-н Авдеев, эти байки для неграмотных. Нельзя переносить реалии сегодняшнего дня в то время, о котором идет речь. Читайте того же проф. Е.Е. Голубинского или хоть владыку Сергия (Спасского) да и других. Ведь на эту тему много написано. Переберите историю прославления русских святых допетровского времени. Да Вы и сами понимаете, что тут у Вас с аргументами не особо... Как и с Вашими рассуждениями о том, что Царский «постриг должен [sic!] был произойти в день памяти святого с именем Иона, по которому Иван Грозный получил монашеское имя»[329]. Всё это не более чем кабинетные рассуждения. Где это Вы вычитали?

Вот совершенно определенные выводы тех, кто серьезно занимается ныне проблемами Великокняжеской и Царской антропонимии:

«Иноческие имена никак не соответствуют ни времени рождения, ни времени пострига этих лиц. Следует полагать, что их выбор обусловливался иными, нежели календарными, причинами. В некоторой части этих имен можно также увидеть принцип созвучия или аллитерации»[330].

 «...К XVI в. уже существовал некий набор готовых, сложившихся пар 'христианское родовое имя - иноческое имя', но, разумеется, его использование не было обязательным»[331].

«Традиционной, по-видимому, являлась пара: христианское княжеское Иоанн - монашеское Иона. Имя Иона в иночестве принял не только Иван Грозный, но и, например, Великий Князь Рязанский Иван Федорович»[332]. При этом «иногда мог осуществляться совершенно регулярный родовой повтор пары 'родовое имя - иноческое имя'»[333].

Но далее.

 «...Какие аргументы, - задается вопросом г-н Авдеев, - в пользу обретения мощей Ивана Грозного в конце XVI в. или начале XVII в. можно привести, если археологические исследования в Архангельском соборе неоспоримо свидетельствуют, что его захоронение никогда не вскрывалось?»[334] Еще как оспоримо! Теперь, прочитав публикуемый очерк (со ссылками на официальные протоколы), думаю, это понятно всем.

Сразу вслед за этим в статье г-на Авдеева следует и вовсе грубая дезинформация: «...В актах отмечено отсутствие каких-либо попыток вскрытия указанных захоронений в более раннее время»[335]. На кого же рассчитывает автор, распространяя уже вот эту заведомую ложь?

Завершая тему попыток проникновения в Царское погребение, заметим: достоверного ответа о вскрытии Царской могилы в более раннее время нет не потому, что доказано, что его не было, а потому, что его сильно и не искали. Более того, не исключено, что и маскировали эти вскрытия попытками проникновения в саркофаги в 1920-е годы. Теперь же (после уничтоженных вскрытием 1963 г. всех вещественных свидетельств) об этом уже и речи не может быть.

Нужно ли говорить, что «мощное отложение солей» на Царских костях г-н Авдеев, вслед за проф. М.М. Герасимовым, связывает с якобы «разгульной и невоздержанной жизнью»[336].

Однако, как мы уже об этом писали, такой совершенно бездоказательный вывод вызвал резкий протест ведущих в этой области специалистов, вошедший в официальный протокол Комиссии[337]. О том, что все высказанные замечания были приняты, свидетельствует более поздний по времени текст документа, вложенного в Царскую гробницу. В нем говорится о «ранних образованиях остеофитов, как результате резкого нарушения солевого обмена»[338].

В связи с этим дальнейшие построения г-на Авдеева выглядят не только научно некорректными, но и просто по-человечески безнравственными. «...Проводившиеся по благословению церковноначалия медико-криминалистические исследования мощей великих русских подвижников, обретенных в последнее время, показали полное отсутствие на их костях соляных отложений даже в более преклонном возрасте, чем у Ивана Грозного»[339].

Признаться, нам впервые пришлось узнать о том, что тяжкий физический недуг человека является непреодолимым препятствием для богоугодной жизни; более того, является свидетельством жизни греховной. Ведь версии и о «срамной болезни», и о «разгульной жизни» в результате научных исследований не подтвердились.

Утверждения же г-на Авдеева вроде того, что «мнение оппонента о том, что антропологические исследования останков Царевича Ивана якобы не подтвердили смерть от "прижизненной травмы головы", оставим на его совести»[340], - не более чем словесная эквилибристика. Именно это - напомним - подчеркивается в официальных протоколах Комиссии: «нельзя решить вопрос о достоверности сюжета картины художника И.Е. Репина»[341].

Наиболее любопытными, на наш взгляд, являются следующие утверждения кандидата исторических наук, демонстрирующие совершенное незнание им предмета, о котором он столь поспешно взялся судить:

«...Для любого археолога аксиомой является тот факт, что руки покойника нередко меняют положение при опускании гроба в могилу, что произошло и с телом Ивана Грозного»[342].

«...Методики исследования костных останков, появившихся в последнее время, помимо исследования костей на содержание ядов, требует обязательного исследования химического состава почвы на месте погребения, чего в 1963 г., естественно, не производилось»[343].

Из приведенных цитат видно, что автор совершенно не представляет себе устройство Царских захоронений в Архангельском соборе, иначе ни о почве, ни об опускании гроба в могилу речи бы он никогда не вёл.

Однако в статье г-на Авдеева есть и такие вещи, которые, признаемся, ставят нас просто в тупик. Вот, скажем, его мнение о некоторых русских летописях: «...Они, скорее всего, отражают официальную точку зрения, в которой были опущены наиболее одиозные подробности кончины Ивана Грозного (летопись - в первую очередь, документ политический, как ни один другой источник, подвергавшийся цензуре)»[344].

Клубничку православному историку подавай. Ему бы про колдунов и ведьм, окружавших якобы Русского Царя перед кончиной, про астрологические гадания да распухшие уды. Вот этому иностранному бреду он поверит! А православной летописи - ни-ни!

Интересные, однако, у нас ученые в Свято-Тихоновском университете обретаются! Не задумываются только, бедняги, что сие кажущееся им ныне по руке оружие легко может быть применено против них (и даже уже не раз применялось!). Представляете, например, как, используя такую методику, можно «проверить» биографии многих «людей Церкви», помещенных в «Православной энциклопедии». Страшно и подумать! А ведь этот путь подсказываете Вы, г-н Авдеев.

В заключение автору этого - малограмотного, увы, со всех точек зрения - опуса мы и адресуем его собственный вывод, предназначавшийся им, правда, другим: «полный дилетантизм [...] в вопросах источниковедения и [...] весьма ограниченные способности к адекватному восприятию и интерпретации письменных, археологических и антропологических источников»[345].

Яко с нами Бог!

Завершение разговора о мнимом сыноубийстве заставляет нас одновременно обратиться к другой проблеме: долголетней борьбе Царя Иоанна Васильевича, которую Он вел за сохранение Царствующей Династии Рюриковичей. В ней (и только в ней!) следует искать причину пресловутого Царского «многоженства». Кстати говоря, число жен строго определяется захоронениями в Вознесенском монастыре, куда привозили даже принявших постриг Государевых жен после их смерти в дальних обителях, где они пребывали.

К «зельному» убийству матери, Вел. Кн. Елены Васильевны, следует прибавить залеченного до смерти придворными врачами отца - Великого Князя Василия III Иоанновича, о чем довольно подробно рассказано в новейшей монографии проф. И.Я. Фроянова[346].

Кончина первой Царицы Московского Государства Анастасии Романовны, погибшей вследствие «заговора Адашева, Сильвестра и Ко», сильно подкосила Царя Иоанна Васильевича, на что, вероятно, и рассчитывали вдохновители непосредственных отравителей. Хоронили Царицу всей Москвой. «...Не токмо множество народу, - писал летописец, - но и все нищи и убозии со всего града приидошя на погребение, не для милостыни, но с плачем и рыданием велием провожаше; и от множества народу на улицах едва могли тело Ея отнести в монастырь. Царя и Великого Князя от великого стенания и от жалости сердца едва под руце ведяху»[347].

Доподлинно известно, что Царь Иоанн Васильевич не сомневался ни в насильственной смерти матери, ни в таковой же первой супруги. Сомневаются лишь ученые, официально признанные знатоками истории именно этой эпохи (С.Б. Веселовский, А.А. Зимин, Р.Г. Скрынников и В.Б. Кобрин)[348], успешно охранявшие ложь, пока слово Русского Царя не подтвердили химики. Но, думаете, после этого ученые мужи посыпали свои головы пеплом и покаялись? - Продолжают писать, как ни в чем не бывало, охраняя ложь там, где она пока что не рухнула под напором Истины.

«А и з женою вы Меня про что разлучили?» - вопрошал Царь беглого князя Курбского. Другой изменник Алексей Адашев после Собора 1560 г., признавшего его виновным в смерти Царицы Анастасии Романовны[349], покончил жизнь самоубийством[350]. То же подтвердил и Освященный Собор 1572 г.: «...И вражиим наветом и злых людей чародейством и отравами Царицу Анастасию изведоша...»[351]

О том же читаем в Соборном приговоре 1572 г. о причинах смерти второй супруги Иоанна Васильевича - Царицы Марии Темрюковны: «вражиим злокозньством отравлена бысть»[352].

Именно с этим последним событием, полагал историк А.А. Зимин, было связано отравление, по Царскому приказу, князя Владимiра Андреевича Старицкого, его супруги и девятилетней дочери «на Богане»[353]. Избранный способ казни (чаша с ядом) обличал двоюродного брата Царя в причастности его не только к убийству Царицы Марии, но и к заговору против законного Государя. О последнем обстоятельстве красноречиво свидетельствует поведение князя и княгини Старицких во время загадочной болезни Царя Иоанна Васильевича 1553 г.[354]

«В среду третия недели Поста, марта 1 дня, - сообщалось в приписке к Царственной книге, - разболеся Царь и Великий Князь Иван Васильевич всея Русии, и бысть болезнь Его тяжка зело, мало и людей знаяше, и тако бяше болен, яко многим чаяти: х концу приближися»[355].

Комментируя приведенную нами приписку, известный петербургский историк И.Я. Фроянов обращает внимание «на удивительную точность ее автора в обозначении времени возникновения "немощи" Ивана». «...Нельзя не заметить, - пишет он, - и другого: скрупулезного перечисления обстоятельств, создающих своеобразный и загадочный фон заболевания. Сюда относятся и Великий пост, и первое марта, и третий день недели среда, третья неделя Великого поста. Случаен ли этот набор знаковых обстоятельств или же за ним скрывается нечто такое, что придает событиям вокруг болезни первого Православного Царя символический смысл, а самой болезни - искусственный, т.е. рукотворный характер. Разобраться в этой проблеме - задача будущих исследований»[356].

Для уточнения контекста этого события приведем выписки из наших прошлых работ[357]:

Сей первый месяц, - говорится в Следованной Псалтири (1 марта), - есть в месяцах месяц, зане в онь началобытный свет сей видимый и Адам сотворен бысть... В сей месяц Бог... сошел за человеколюбие на землю... В сей месяц вольною страстию Его плотскою клятва потребися, смертию Его смерть умертвися и... Его воскресением из мертвых Адам и весь род человечь от ада возведен... Сего ради от перваго числа его начало приемлют вси крузи солнечнии и лунии, и вруцелето, и висектос, и равноденствие составляется в нем, и прочая.

1 марта. Убиение Императора Александра II (1881).

2 марта. Отъезд из Москвы Костромского посольства для призвания на Царский Престол болярина Михаила Феодоровича Романова (1613). Подписание Царем-Мучеником Николаем Александровичем карандашом бумаги, озаглавленной «Ставка. Начальнику Штаба», за которой с тех пор закрепилось название «отречение». Обретение иконы Божией Матери, именуемой «Державная» (1917).

6 марта. Празднование Ченстоховской иконе Божией Матери («Непобедимая Победа»).

8 марта. Чудесное спасение от покушения злоумышленников иконы Божией Матери «Знамение» Курской-Коренной (1898). Арест временным правительством Царя-Мученика в Могилеве и Царицы-Мученицы с Августейшими Детьми в Царском Селе (1917).

10 марта. Последнее в земной жизни Причащение Царственных Мучеников Святых Христовых Таин в Тобольске (1918).

Ночь с 10 на 11 марта. Сожжение тела Царского Друга Г. Е. Распутина (1917).

Ночь с 11 на 12 марта. Убиение Императора Павла I, прадеда Царя-Мученика (1801).

12 марта. Ритуальное убиение иудеями в Киеве отрока Андрея Ющинского (1911).

14 марта. Согласие болярина Михаила Феодоровича Романова стать Царем. Начало правления Династии Романовых. Празднование Феодоровской иконе Божией Матери (1613).

18 марта. Погребение в Москве в Ново-Спасском монастыре в усыпальнице Прародителей Царского Дома Романовых болярина Михаила Никитича Романова (†1601) - первого мученика из этого Рода (1606).

Настоящие мартовские иды (от латинского idus - делить) - название 15-го (в марте, мае, июле, октябре) или 13-го дня (в остальных месяцах) древнеримского календаря. Иды были посвящены Юпитеру, в жертву которому в эти дни приносили овцу. Что же касается именно самих мартовских ид, то напомним: 15 марта 44 до Р.Х. на заседании Римского Сената заговорщики-республиканцы на глазах испуганных сенаторов набросились на Гая Юлия Цезаря с кинжалами. «Доверчивость Цезаря, - писал историк М.И. Ростовцев, - вполне рассчитанная, бывшая одним из пунктов его политической программы, отдала его безоружным и ничего не подозревавшим на убой заговорщикам».

Князь Курбский называл болезнь Царя Иоанна Васильевича 1553 г. огневой, огненной. Что касается Самого Царя, то Он не сомневался, что Его хотели истребить.

Особого разговора заслуживает смерть семимесячного первенца Государя - Царевича Димитрия Иоанновича. В мае 1553 г., после выздоровления от тяжкой болезни, во исполнение взятого на Себя обета, Царь с Царицею Анастасией, Сыном и братом Вел. Кн. Юрием Васильевичем отправились на богомолье. Все дошедшие до нас известия о последовавшем несчастье, как и о самом паломничестве, по справедливому замечанию историка С.Б. Веселовского, «носят оттенок какой-то недоговоренности»[358].

Обычно пишут о том, что кормилица выронила Царственного младенца в Шексну, когда она шла по сходням на берег. «При некотором расхождении в деталях, - пишет проф. И.Я. Фроянов, - историки сходятся в мысли о случайности смерти Царевича Димитрия, отмечая ее нелепость, неожиданность, нечаянность, внезапность. Думается, тут больше подошло бы слово "загадочность" и выражение "загадочная смерть", ибо очень трудно уразуметь, как могла мамка (кормилица) уронить вдруг в реку младенца или как могли перевернуться сходни, не выдержав тяжести. Ведь речь идет не о простом ребенке, а "Царском корени", Монаршем Сыне и Наследнике Престола, путь которого всегда тщательно готовился, не раз проверялся, как говорится, вылизывался детьми боярскими, сопровождавшими Государя. Вероятность случайности тут сведена к нулю, т.е. практически исключена. Отсюда вывод: кто-то из свиты Ивана IV очень постарался, чтобы Царевича не стало. [...] Важно отметить, что злодейство было осуществлено на подъезде к Кириллову монастырю, как об этом сообщает князь Курбский. Расчет тут очевиден: заставить Царя прервать поездке и воротиться в Москву. Но Государь превозмог личное горе и не свернул с пути»[359].

На Царском пути в заволжские обители попытались встать кн. Андрей Курбский, Алексей Адашев, поп Сильвестр, преп. Максим Грек.

В 1553 г. Царь превозмог противодействие врагов Своих и России. Семь лет спустя Он прервал богомолье и тем, считал, лишился покрова Божьего. С горечью вспоминал Государь Свой тяжкий путь с больной Царицей Анастасией из Можайска в Москву. А виновниками этого возвращения были тот же Алексей Адашев да поп Сильвестр[360].

***

Для наглядности (и краткости) представим всю эту сложную - нами лишь обозначенную - проблему в виде хронологического списка с самыми необходимыми пояснениями. (Однако прежде заметим: что касается детской смертности в Семье Царя Иоанна Васильевича, то причины ее, кроме известных внешних обстоятельств гибели первенца, установить в настоящее время не представляется возможным: во-первых, из-за погребений вне Кремля, а, во-вторых, из-за отсутствия на плитах младенческих захоронений идентифицирующих надписей: «В некрополе сохранилось много детских гробиков, на крышках которых не стали выбивать памятные надписи»[361].)

3 апреля 1538 г., «в среду пятые недели поста в вторый час дни» - преставление Великой Княгини Елены Васильевны (1508†1538), урожденной княжны Глинской, супруги Вел. Кн. Василия III, матери Царя Иоанна Васильевича. Отравлена.

3 февраля 1547 г. - венчание Иоанна IV на Анастасии Романовне, дочери окольничего Романа Юрьевича Захарьина из старинного рода Кошкиных.

10 августа 1549 г. - рождение дочери Царевны Анны Иоанновны.

20 июля 1550 г. - кончина по неизвестной причине Царевны Анны Иоанновны. Погребена в Новодевичьем монастыре в Москве.

17 марта 1551 г. - рождение дочери Царевны Марии Иоанновны.

1551 г. - кончина по неизвестной причине Царевны Марии Иоанновны. Погребена в Вознесенском монастыре.

19 или 26 октября 1552 г. - рождение первенца Царевича Димитрия Иоанновича, в 1553 г. объявленного Наследником Престола.

6 июня 1553 г. - гибель Царевича Димитрия на обратном пути с богомолья в Кирилло-Белозерский монастырь. Выпал из рук кормилицы при выходе по сходням из Царского струга на берег р. Шексны и утонул. Погребен в Архангельском соборе в ногах у деда, Вел. Кн. Василия III.

28 марта 1554 г. - рождение второго сына Царевича Иоанна Иоанновича.

26 февраля 1556 г. - рождение дочери Царевны Евдокии Иоанновны.

31 мая 1557 г. - рождение под Переяславлем-Залесским Царевича Феодора Иоанновича.

Июнь 1558 г. - кончина по неизвестной причине Царевны Евдокии Иоанновны. Летопись сообщала: «...Не стало Царевны Евдокии дщери Царя и Великого Князя Ивана Васильевича всея Руси, того же дни похранена бысть у Вознесения в манастыре у Родителей Царских, а не стало ее дву годов».

7 августа 1560 г., «в среду на память преподобного мученика Доментияна в пятый час дни» - кончина Царицы Анастасии Романовны. Отравлена.

21 августа 1561 г. - венчание Царя Иоанна Васильевича на Марии Темрюковне, дочери кабардинского владетельного князя Темир-Гуки (Темрюка); до крещения княжна Кученей.

21 марта 1563 г. - родился Царевич Василий Иоаннович.

3 или 4 мая 1563 г. - скончался по неизвестной причине Царевич Василий Иоаннович.

25 ноября 1563 г., «на память святого священномученика Климента папы Римского и Петра Александрийского, в вторый час нощи» - кончина единственного брата Царя князя Угличского Георгия (Юрия) Васильевича (род. 30.10.1532), которого Государь очень любил и с которым никогда не расставался.

6 сентября 1569 г., «в седьмы час нощи» - заболев в Вологде, скончалась в Александровой слободе Царица Мария Темрюковна. Предположительно отравлена.

28 октября 1571 г. - венчание Царя Иоанна Васильевича на Марфе Васильевне, дочери коломенского сына боярского В.С. Собакина.

14 ноября 1571 г., «на память святаго апостола Филиппа на первом часу дни» - скончалась, не разрешив венца, Царица Марфа Васильевна. Отравлена.

6 сентября 1580 г. - венчание Царя Иоанна Васильевича на Марии Феодоровне, единственной дочери боярина Ф.Ф. Нагого-Федца.

19 октября 1582 г. - рождение Царевича Димитрия Иоанновича.

19 ноября 1581 г., «на память святаго пророка Авдея в день недельный в четырнадцатый час нощи» - кончина в Александровой слободе Царевича Иоанна Иоанновича. Отравлен. Потомства не оставил.

18 марта 1584 г. - кончина Царя Иоанна Васильевича в Москве. Отравлен. Почитался святым.

1591 г. - пострижение последней супруги Царя Иоанна IV, Царицы Марии Феодоровны в монахини с именем Марфа.

15 мая 1591 г. - «убиен бысть» в Угличе от рук подосланных убийц Благоверный Царевич Димитрий Иоаннович. Мощи его торжественно перенесли в Москву в 1606 г. Канонизирован Русской Православной Церковью.

29 мая 1592 г. - рождение у Царя Феодора Иоанновича и Царицы Ирины Феодоровны, урожденной Годуновой, Царевны Феодосии Феодоровны.

25 января 1594 г. - кончина по неизвестной причине Царевны Феодосии Феодоровны, последней законной наследницы угасающей Династии Рюриковичей.

6 января 1598 г., «на Святое Богоявление Господа Бога Спасителя нашего Иисуса Христа с пятницы на субботу в девятый час нощи» - кончина в Москве последнего Царя из Династии Рюриковичей Феодора Иоанновича. Потомства не оставил. Местночтимый святой.

26 октября 1603 г. - кончина в Москве в Новодевичьем монастыре инокини Александры (Царицы Ирины Феодоровны).

28 июня 1611 г. - кончина инокини Марфы (Царицы Марии Феодоровны). При вскрытии гроба в 1929 г. на левом боку последней супруги Грозного Царя нашли веточку засохшей вербы от тех, кто ее чтил и всё помнил...

***

Подведем некоторые итоги.

Одной из главных Своих задач Царь Иоанн Васильевич, как мы уже писали, почитал обезпечение будущего Династии, с которой была тесно связана и судьба Русского Государства.

Первый Наследник, Димитрий Иоаннович прожил, как известно, недолго: с октября 1552 г. по июнь 1553 г.

Царевич Иван Иванович родился в марте 1554 г. До появления на свет в мае 1557 г. Феодора Он оставался единственным сыном.

После кончины Царевича Ивана в 1581 г. вплоть до рождения в 1583 г. Димитрия Феодор Иоаннович оставался единственным Царским Сыном.

Положение, как видим, было ненадежным, способствовавшим крайнему напряжению.

Из восьми родившихся в Царской Семье детей юный возраст перешагнули лишь двое. Один утонул, четверо скончались по неустановленным причинам. Сослаться на естественную детскую смертность мешает, во-первых, слишком высокий для Царской Семьи ее показатель, а, во-вторых, вполне определенная судьба взрослой ее части. Усилиями специалистов в настоящее время установлены факты отравления матери Царя Иоанна IV, трех из четырех жен, двух из оставшихся в живых трех сыновей (Наследника Престола и Царя), наконец, Его Самого. Убит был и последний младший Царский Сын Царевич Димитрий.

Тут уж от вывода о хладнокровном планомерном уничтожении Правящей Царской Династии (не отдельного Царя!) не отвертеться любым - пусть даже самым хитроумным - фальсификаторам Русской истории.

Но есть у этой Великой трагедии и иное измерение. Общецерковно прославлен один из Сыновей Грозного Царя - благоверный Царевич Димитрий. Издавна местно чтился другой - благоверный Царь Феодор. И, конечно же, Он Сам.

Нам, потомкам Его подданных, оставлен завет - взыскание Истины Божией. И битва за эту Святую Правду идет теперь на всех полях Великой России - России Великого Грозного Русского Царя.

Разумейте, языцы, и покоряйтеся, яко с нами Бог!

Сергей ФОМИН

15/28 июня 2007 г.

Свт. Ионы, митр. Московского

и всея России, чудотворца.

 

 

Примечания

---

 

[1] Архив Кремля. Материалы исследования останков Царя Ивана Грозного, Царя Федора Ивановича, Царевича Ивана Ивановича и князя Скопина-Шуйского // Ерчак В.М. Слово и дело Ивана Грозного. Минск. 2005. С. 660. Со ссылкой на Федеральное государственное учреждение Государственный историко-культурный музей-заповедник «Московский Кремль». Отдел рукописных, печатных и графических фондов. Ф. 20. Оп. 1966. Е.х. 9.

[2] Архив Кремля. С. 654.

[3] Там же. С. 653.

[4] Эти работы были начаты в Архангельском соборе еще в феврале 1961 г. - С.Ф.

[5] Там же. С. 663, 665.

[6] И снова о вскрытии гробницы Тимура. Мнения и факты // Материалы Интернета.

[7] Раушенбах Б.В. Пристрастие. Михаил Михайлович Герасимов // Материалы Интернета.

[8] Бабиченко Д. Кремлевские тайны: 33-й элемент // Итоги. 2002. № 37 (327).

[9] Ерчак В. Грозный не ужасный! // АиФ в Белоруссии. № 37 (225). 2004. 15 сентября.

[10] Векслер А.Г., Рабинович М.Г., Шеляпина Н.С. М.М. Герасимов и история Москвы. (Работы по восстановлению облика древних жителей Московского края и Русских Царей) // Антропологическая реконструкция и проблемы палеоэтнографии. Сб. памяти М.М. Герасимова. М. 1973. С. 28.

[11] Архив Кремля. С. 653.

[12] Антропологическая реконструкция и проблемы палеоэтнографии. Сб. памяти М. М. Герасимова. М. 1973; Кисин М. В., Снетков В. А., Финн Э. А. Установление личности погибшего по черепу. М. 1973; Флоренсов В. А., Флоренсов Н. А., Медведев Н. И. Непроторенным путем. Жизнь и творчество М. М. Герасимова. Иркутск. 1979.

[13] Вульф Вениаминович Гинзбург (1904-1968) - анатом и антрополог. Преподаватель анатомии в Военно-медицинской академии (1937-1959). Работал в Институте этнографии и Ленинградском университете (1938-1941). Профессор (1949). Научные труды посвящены методам расового анализа, соотношения расы и конституции. Один из основоположников этнической антропологии в СССР (Российская еврейская энциклопедия. Т. 1. М. 1994. С. 310).

[14] Герасимов М. М. Основы восстановления лица по черепу. М. 1949.

[15] Раушенбах Б.В. Пристрастие. Михаил Михайлович Герасимов.

[16] Волков С.А. Возле монастырских стен. Мемуары. Дневники. Письма. М. 2000. С. 445, 448-449.

[17] Раушенбах Б.В. Пристрастие. Михаил Михайлович Герасимов.

[18] Новое об Иване Грозном. Рассказывает Михаил Михайлович Герасимов // Культура и жизнь. М. 1964. № 7. С. 32.

[19] Векслер А.Г., Рабинович М.Г., Шеляпина Н.С. М.М. Герасимов и история Москвы. С. 24, 34.

[20] Сажнева Е. Тимур и не его команда. Последний свидетель вскрытия могилы Тамерлана верит в проклятие великого полководца // Московский комсомолец. 2006. 21 октября.

[21] Архив Кремля. С. 654.

[22] Там же. С. 654.

[23] «У могилы Грозного» // Источник. 1996. № 1. С. 42-46.

[24] Сажнева Е. Тимур и не его команда. Последний свидетель вскрытия могилы Тамерлана верит в проклятие великого полководца // Московский комсомолец. 2006. 21 октября.

[25] Заседание это состоялось. В одном из последних писем акад. М.Н. Тихомирова от 15 марта 1964 г. читаем: «Росписание [sic!] моей жизни [...] Например, 12-го я был председателем на докладе Герасимова» (Шмидт С.О. Переписка М.Н. Тихомирова с Н.А. и А.М. Земскими // Археографический ежегодник. 1993. М. 1995. С. 51). - С.Ф.

[26] Архив Кремля. С. 659-660.

[27] Все о Московском университете // Материалы Интернета.

[28] Архив Кремля. С. 654-655.

[29] Там же. С. 655.

[30] Панова Т. Д. Кремлевские усыпальницы. История, судьба, тайна. М. 2003. С. 160.

[31] Там же. С. 140.

[32] Там же. С. 162.

[33] Карпов В. Первые дамы Кремля // Труд. 2006. № 126. 13 июля.

[34] Не только могло, но и было. Наличие двух черепов в гробнице Царицы Анастасии Романовны удостоверял в акте 1994 г. непосредственно сам С.А. Никитин (Панова Т. Д.С.Ф. Кремлевские усыпальницы. С. 212-213). -

[35] Давыдова Н. Антропологическая реконструкция портретов «кремлевских жен» // Известия. 2007. 11 июня.

[36] Полное собрание русских летописей. Т. XХXV. С. 24.

[37] Сизов Е.С. Еще раз о трех «неизвестных» гробницах Архангельского собора // Государственные музеи Московского Кремля: материалы и исследования. Т. I. М. 1973. С. 91-92.

[38] Панова Т.Д. Опыт изучения некрополя Московского Кремля // Московский некрополь: история, археология, искусство, охрана. 1990. С. 102-104.

[39] Кондратьев И.К. Седая старина Москвы. Историческое обозрение и полный указатель ее достопримечательностей. М., 1893. С. 89.

[40] Шокарев С.Ю. Русский средневековый некрополь: обряды, представления, повседневность (на материалах Москвы ХIV-XVII вв.) // Культура памяти. Сб. научных статей. М. 2003. С. 174.

[41] Самойлова Т.Е. «Новооткрытый» портрет Василия III и идеи святости Государя и Государева Рода // Искусствознание. 1999. № 1.

[42] Комарович В.Л. Культ рода и земли в княжеской среде XI-XIII вв. // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. 16. М.-Л. 1960.

[43] Горматюк А.А. Царский лик. Надгробная икона Великого Князя Василия III. М. 2003. С. 44.

[44] Там же. С. 51. См.: Самойлова Т.Е. Росписи XVI в усыпальнице Ивана Грозного // Проблемы изучения памятников духовной и материальной культуры. Материалы научной конференции 1991 г. Вып. 2. М. 2000. С. 104-114.

[45] Белецкая В., Андреев А. Загадки гробницы Ивана Грозного // Огонек. 1964. № 12. С. 30.

[46] Ячменникова Н. Яд из кремлевской гробницы // Материалы Интернета.

[47] Архив Кремля. С. 653.

[48] Раушенбах Б.В. Пристрастие. Михаил Михайлович Герасимов.

[49] Там же.

[50] Там же.

[51] Герасимов М.М. Портреты исторических лиц // Наука и человечество. Ежегодник. Т. 4. М. 1965. С. 100.

[52] Новое об Иване Грозном. Рассказывает Михаил Михайлович Герасимов // Культура и жизнь. М. 1964. № 7. С. 33.

[53] Тихомиров М.Н. Российское Государство XV-XVII веков. М. 1973. С. 81.

[54] Архив Кремля. С. 655.

[55] Белецкая В., Андреев А. Загадки гробницы Ивана Грозного. С. 30.

[56] Сажнева Е. Тимур и не его команда.

[57] Полное собрание русских летописей. Т. XXXIV. М. 1978. С. 230.

[58] Там же. С. 23.

[59] Там же. С. 24.

[60] Архив Кремля. С. 655-656.

[61] Белецкая В., Андреев А. Загадки гробницы Ивана Грозного. С. 31.

[62] Печатается по: Миллер В. Ф. Исторические песни русского народа XVI-XVII вв. Пг. 1915.  № 151.

[63] Горсей Дж. Записки о России. XVI - начало XVII вв. М. 1990. С. 94.

[64] Архив Кремля. С. 656.

[65] Белецкая В., Андреев А. Загадки гробницы Ивана Грозного. С. 30.

[66] Архив Кремля. С. 657.

[67] Векслер А.Г., Рабинович М.Г., Шеляпина Н.С. М.М. Герасимов и история Москвы. С. 27.

[68] Архив Кремля. С. 665.

[69] Белецкая В., Андреев А. Загадки гробницы Ивана Грозного. С. 30-31.

[70] Там же. С. 31.

[71] Панова Т. Д. Кремлевские усыпальницы. С. 66.

[72] Сизов Е.С. Граффити в усыпальнице Ивана Грозного // Археографический ежегодник за 1968 г. М. 1970. С. 123.

[73] Там же.

[74] Там же. С. 122.

[75] Там же.

[76] Там же. С. 123.

[77] Там же. С. 124.

[78] Там же. С. 123.

[79] Ср со словами народной песни: «Грозной Царь Иван сударь Васильевич» (Миллер В.Ф.С.Ф. Исторические песни русского народа XVI-XVII веков. С. 452). -

[80] Там же. С. 124.

[81] Панова Т.Д. Самый странный брак Ивана Грозного // Материалы Интернета.

[82] Белецкая В., Андреев А. Загадки гробницы Ивана Грозного. С. 30.

[83] Герасимов М.М. Документальный портрет Ивана Грозного // Краткие сообщения Института археологии АН СССР. Вып. 100. М. 1965. С. 139.

[84] Архив Кремля. С. 666.

[85] Панова Т. Д. Кремлевские усыпальницы. С. 71.

[86] Архив Кремля. С. 661.

[87] Там же. С. 663.

[88] Там же. С. 662.

[89] Алисиевич В.И. Череп Ивана Грозного. (Судебно-медицинское исследование останков Царя Ивана Грозного, Его сыновей и князя Скопина-Шуйского) // Записки криминалистов. Вып. 1. М. 1993. С. 163.

[90] Манягин В.Г. Правда Грозного Царя. М. 2006. С. 189-190.

[91] Архив Кремля. С. 655.

[92] Там же. С. 659.

[93] Векслер А.Г., Рабинович М.Г., Шеляпина Н.С. М.М. Герасимов и история Москвы. С. 28.

[94] Там же. С. 29, 30.

[95] Радиостанция «Эхо Москвы». Кремлевские палаты. Суббота, 1 апреля 2006 г.

[96] Новое об Иване Грозном. Рассказывает Михаил Михайлович Герасимов // Культура и жизнь. М. 1964. № 7. С. 44.

[97] Белецкая В., Андреев А. Загадки гробницы Ивана Грозного. С. 30.

[98] Архив Кремля. С. 656.

[99] Десница Грозного. Продолжаем разгадку тайн // Огонек. 1964. № 36. С. 17.

[100] Белецкая В., Андреев А. Загадки гробницы Ивана Грозного. С. 31.

[101] Царь Иоанн Грозный был погребен в схиме. Остальные же, включая кн. М.В. Скопина-Шуйского, были плотно спеленуты саваном и перевязаны крепкой тесьмой (а князя так и вовсе повили толстой веревкой). Процесс этот в летописях обозначен словом «скутывание»; часто при этом употребляют также словосочетание «спрятавше тело» или «опрятавше тело». - С.Ф.

[102] Герасимов М.М. Лицо Ивана // Неделя. 1964. № 14. С. 16.

[103] Архив Кремля. С. 665.

[104] Кучкин В.А. Захоронение Ивана Грозного и русский средневековый погребальный обряд // Советская археология. 1967. № 1. С. 295.

[105] Там же. С. 289.

[106] Там же. С. 292-294.

[107] Там же. С. 294-295.

[108] Манягин В.Г. Правда Грозного Царя. С. 193.

[109] Архив Кремля. С. 657.

[110] Там же. С. 658.

[111] Там же.

[112] Там же. С. 661.

[113] Там же. С. 665.

[114] Герасимов М.М. Портреты исторических лиц // Наука и человечество. Ежегодник. Т. 4. М. 1965. С. 104.

[115] Векслер А.Г., Рабинович М.Г., Шеляпина Н.С. М.М. Герасимов и история Москвы. С. 29.

[116] Архив Кремля. С. 661.

[117] Герасимов М.М. Портреты исторических лиц. С. 104-105.

[118] Скрынников Р.Г. Святители и власти. Л. 1990. С. 188.

[119] Послания Ивана Грозного. СПб. 2005. С. 164.

[120] Новое об Иване Грозном. Рассказывает Михаил Михайлович Герасимов. С. 33.

[121] Кучкин В.А. Захоронение Ивана Грозного и русский средневековый погребальный обряд. С. 289; Кобрин В.Б. Иван Грозный. М. 1989. С. 171; Векслер А.Г. Уникальные раскопки // Архитектура и строительство Москвы. № 6. 1995. С. 30.

[122] Доктор исторических наук М.М. Герасимов именует схимнический куколь «клобуком», а парсуну - «порсуной» (Герасимов М.М. Портреты исторических лиц // Наука и человечество. Ежегодник. Т. 4. М. 1965. С. 103, 105).

[123] Панова Т.Д. Средневековый погребальный обряд по материалам некрополя Архангельского собора Московского Кремля // Советская археология. 1987. № 4. С. 120.

[124] Белецкая В., Андреев А. Загадки гробницы Ивана Грозного. С. 30.

[125] Тихомиров М.Н. Российское Государство XV-XVII веков. М. 1973. С. 82.

[126] Белецкая В., Андреев А. Загадки гробницы Ивана Грозного. С. 30.

[127] Тихомиров М.Н. Российское Государство XV-XVII веков. С. 81.

[128] Полное собрание русских летописей. Т. XXIX. М. 1965. С. 219.

[129] Там же. С. 222.

[130] Там же. Т. XIV. М. 2000. С. 2.

[131] Дмитриевский А. Архиепископ Елассонский и мемуары его из русской истории по рукописи Трапезундского Румелийского монастрыря. Киев. 1899. С. 76.

[132] Хроники Смутного времени. М. 1998. С. 166.

[133] Скрынников Р.Г. Святители и власти. С. 189-190.

[134] Архим. Макарий (Веретенников). Жизнь и труды святителя Макария, митрополита Московского и всея Руси. М. 2002. С. 156.

[135] Полное собрание русских летописей. Т. XIV. С. 34-35.

[136] Полное собрание русских летописей. Т. XXXIV. М. 1978. С. 229.

[137] Кошлякова Т.Н. Реконструкция схимы из погребения Ивана Грозного // Советская археология. 1976. № 2. С. 195.

[138] Там же. С. 202.

[139] Там же. С. 204.

[140] Козлов Н. Плач по Иерусалиму. Россия. 1999. С. 102-106, 134-138 и др.

[141] Кошлякова Т.Н. Реконструкция схимы из погребения Ивана Грозного. С. 204.

[142] Кошлякова Т.Н. Мужские рубахи конца XVI - начала XVII в. из погребений Царя Федора Ивановича, Царевича Ивана Ивановича и князя М.В. Скопина-Шуйского в Архангельском соборе Московского Кремля // Материалы Интернета.

[143] Панова Т.Д. Городской погребальный обряд средневековой Руси: XI-XVI вв. М. 1990. С. 158-161; Богуславский А. Рец. на кн.: Панова Т.Д. Кремлевские усыпальницы... // Вопросы истории. 2004. № 10. С. 173.

[144] Тихомиров М.Н. Новый памятник Московской политической литературы XVI в. // Московский край в его прошлом. Ч. 2. М. 1930. С. 112.

[145] Тихомиров М.Н. Иван Грозный и Сербия // Тихомиров М.Н. Исторические связи России со славянскими странами и Византией. М. 1969. С. 88. (См. также: Фроянов И.Я. Драма Русской Истории. На путях к Опричнине. М. 2007. С. 156-187.)

[146] Там же. С. 87-88.

[147] Там же. С. 87.

[148] Там же. С. 90.

[149] Гри­горь­ев Г. Л. Ко­го бо­ял­ся Иван Гроз­ный? К во­про­су про­ис­хо­ж­де­ния оп­рични­ны. С предисл. и ст. А.Л. Никитина «Соломония Сабурова и второй брак Василия III». М. «Ин­тер­граф Сер­вис». 1998.

[150] Герасимов М.М. Портреты исторических лиц. С. 103.

[151] Новое об Иване Грозном. Рассказывает Михаил Михайлович Герасимов. С. 44.

[152] Архив Кремля. С. 666.

[153] Герасимов М.М. Портреты исторических лиц. С. 97.

[154] Герасимов М.М. Документальный портрет Ивана Грозного. С. 141-142.

[155] Никитин А.Л. Мистики, розенкрейцеры и тамплиеры в советской России. М. 2000 и др.

[156] Иеродиак. Иаков (Тисленко). Некоторые замечания на книгу В.Г. Манягина «Апология Грозного Царя» // Православная Москва. 2003. № 13-14. Июль.

[157] Красилин М.М. Портрет Царя Ивана Грозного. Век XVII или век ХХ? // Пространства жизни. М. 1999. С. 503-513.

[158] Ковалевский П.И. Иван Грозный и его душевное состояние. Психиатрические эскизы из истории. СПб. 1901.

[159] Платонов С.Ф. Под Шапкой Мономаха. М. 2001. С. 37-28.

[160] Новое об Иване Грозном. Рассказывает Михаил Михайлович Герасимов. С. 44.

[161] Там же.

[162] Архив Кремля. С. 655.

[163] Новое об Иване Грозном. Рассказывает Михаил Михайлович Герасимов. С. 33.

[164] Герасимов М.М. Портреты исторических лиц. С. 103.

[165] Иностранцы о древней Москве. М. 1991. С. 119.

[166] Корецкий В.И. Смерть Грозного Царя // Вопросы истории. 1979. № 9. С. 101.

[167] Тихомиров М.Н. Российское Государство XV-XVII веков. С. 81.

[168] Корецкий В.И. Смерть Грозного Царя. С. 95.

[169] Бабиченко Д. Кремлевские тайны: 33-й элемент // Итоги. 2002. № 37 (327).

[170] Герасимов М.М. Документальный портрет Ивана Грозного. С. 139-140.

[171] Кобрин В.Б. Иван Грозный. С. 171.

[172] Архив Кремля. С. 666.

[173] Там же. С. 669.

[174] Маслов А. Тайна смерти Ивана Грозного // Аргументы и факты. Здоровье. 2000. № 51. 20 декабря; Щуплов А. Борис Годунов не был виновен в смерти Ивана Грозного. Так считает один из лучших судебно-медицинских экспертов России Александр Маслов // Материалы Интернета.

[175] Манягин В.Г. Правда Грозного Царя. С. 156-158.

[176] Панова Т. Д. Кремлевские усыпальницы. С. 69.

[176] Ивакин Г.Ю., Балакин С.А. Архитектурно-археологические исследования Успенского собора Киево-Печерской Лавры в 1997-2000 гг. // Российская археология. 2007. № 2. С. 117. Со ссылкой на кн.: Ковнер С. Сифилис в древности и в средние века. Киев. 1896.

[177] Соловьев С.М. История с древнейших времен. Кн. III. Т. 5-6. М. 1989. С. 176.

[178] Козак О.Д. Сифiлiс у середньовiчному Києвi // Археологiя. Київ. 2001. № 4.

[179] Ивакин Г.Ю., Балакин С.А. Архитектурно-археологические исследования Успенского собора Киево-Печерской Лавры в 1997-2000 гг. С. 117. Со ссылкой на указ. кн. С. Ковнера. Курсив наш. - С.Ф.

[180] Панова Т. Д. Кремлевские усыпальницы. С. 69.

[181] Ивакин Г.Ю., Балакин С.А. Архитектурно-археологические исследования Успенского собора Киево-Печерской Лавры в 1997-2000 гг. С. 117.

[182] Флоря Б.Н. Иван Грозный. С. 386.

[183] Там же.

[184] О начале войн и смут в Московии. С. 266.

[185] Белецкая В., Андреев А. Загадки гробницы Ивана Грозного. С. 31.

[186] Новое об Иване Грозном. Рассказывает Михаил Михайлович Герасимов. С. 33.

[187] Там же.

[188] Временник Ивана Тимофеева. С. 178.

[189] О начале войн и смут в Московии. С. 29.

[190] Флоря Б.Н. Иван Грозный. С. 390.

[191] Панова Т. Д. Кремлевские усыпальницы. С. 70.

[192] Герасимов М.М. Портреты исторических лиц. С. 103.

[193] Там же.

[194] Белецкая В., Андреев А. Загадки гробницы Ивана Грозного. С. 31.

[195] Герасимов М.М. Портреты исторических лиц. С. 103.

[196] Панова Т. Д. Кремлевские усыпальницы. С. 68-69, 71.

[197] Бабиченко Д. Кремлевские тайны: 33-й элемент // Итоги. 2002. № 37 (327).

[198] Радиостанция «Эхо Москвы». Кремлевские палаты. Суббота, 18 сентябрь 2004 г.

[199] Полное собрание русских летописей. Т. XIV. С. 35.

[200] Ячменникова Н. Яд из кремлевской гробницы // Материалы Интернета.

[201] Панова Т. Д. Кремлевские усыпальницы. С. 147-148.

[202] Ячменникова Н. Яд из кремлевской гробницы // Материалы Интернета.

[203] Бабиченко Д. Кремлевские тайны: 33-й элемент // Итоги. 2002. № 37 (327).

[204] Там же.

[205] Карпов В. Первые дамы Кремля // Труд. 2006. № 126. 13 июля.

[206] Панова Т. Д. «Пора, пора, уж подан яд...» // Знание - сила. 2000. № 12.

[207] Прот. Алексий Мокиевский. Горицкие находки // Благовестник. Вологодская епархиальная газета. 2007. № 10-12 (150-152). С. 32, 34.

[208] Панова Т. Д. Кремлевские усыпальницы. С. 161.

[209] Смирнов А.И. Горицкий Воскресенский женский монастырь во второй половине XIX в. // Кириллов. Краеведческий альманах. Вып. V. Вологда. 2003. С. 97.

[210] Полное собрание русских летописей. Т. XXXIV. М. 1978. С. 195.

[211] Скрынников Р.Г. Великий Государь Иоанн Васильевич Грозный. Т. 2. С. 418.

[212] Православная энциклопедия. Т. XII. М. 2006. С. 114. Со ссылкой на: РНБ. ОР. Q. IV. № 2, 15.

[213] Манягин В.Г. Апология Грозного Царя. Критический обзор литературы о Царе Иоанне Васильевиче. М. 2004. С. 75.

[214] Летопись Горицкого монастыря. Публ. Г.О. Ивановой // Кириллов. Историко-краеведческий альманах. Вып. I. Вологда. 1994. С. 297.

[215] Аринин В. Легенды и были девичьей обители // Памятники Отечества. Вып. 30. М. 1993. С. 167.

[216] Там же. Речь, по всей вероятности, идет о ст: Железняк В.С. Тайны Горицкого монастыря // Вологодский комсомолец. 1966. 30 октября.

[217] Там же.

[218] Там же. С. 168.

[219] Шевырев С.П. Места благословенные. Вакационные дни 1847 года // Памятники Отечества. Вып. 30. М. 1993. С. 19.

[220] Аринин В. Легенды и были девичьей обители. С. 168.

[221] Монастыри. Энциклопедческий справочник. М. 2001. С. 102.

[222] Православная энциклопедия. Т. XIV. М. 2006. С. 200.

[223] Манягин В.Г. Правда Грозного Царя. М. 2006. С. 199-201.

[224] Самойлова Т.Е. Княжеские портреты в росписи Архангельского собора Московского Кремля. Иконографическая программа XVI века. М. 2004. С. 126.

[225] Попов Н.Г. Император Лев VI Мудрый и Его Царствование в церковно-историческом отношении. М. 1892. С. 14-15, 22.

[226] Там же. С. 232.

[227] Там же. С. 229.

[228] Там же. С. 230-231.

[229] Дашков С.Б.Императоры Византии. М. 1997. С. 169.

[230] Если быть точным, то Карвонопси (ШШШШШШ) - Угольноокая. (Так писал, например, известный византинист Ф.И. Успенский.) Оставить это слово непереведенным, да к тому же в извращенной транскрипции (в русском языке имеющей ругательно-уничижительный оттенок) - всё это обличает в авторе, писавшем до революции, цареборческий дух. - С.Ф.

[231] Попов Н.Г. Император Лев VI Мудрый и Его Царствование в церковно-историческом отношении. С. 97.

[232] Там же. С. 113.

[233] Васильев А.А. История Византийской Империи. Время до Крестовых походов (до 1081 г.). СПб. 2000. С. 438.

[234] Успенский Ф.И. История Византийской Империи. Период Македонской Династии (867-1057). М. 1997. С. 261.

[235] Там же. С. 257.

[236] Дашков С.Б.Императоры Византии. С. 178.

[237] Попов Н.Г. Император Лев VI Мудрый и Его Царствование в церковно-историческом отношении. С. 118.

[238] Протодиакон Сергий Голубцов, священник Илья Соловьев. Профессор-протоиерей Николай Григорьевич Попов // Попов Н.Г. Император Лев VI Мудрый и Его Царствование в церковно-историческом отношении.

[239] Попов Н.Г. Император Лев VI Мудрый и Его Царствование в церковно-историческом отношении. С. 204-205.

[240] Панова Т. Д. Кремлевские усыпальницы. С. 161.

[241] Там же. С. 160-161.

[242] Летопись Горицкого монастыря. С. 298.

[243] Там же. С. 297.

[244] Там же. С. 337-338.

[245] Аринин В. Легенды и были девичьей обители. С. 166.

[246] К вопросу о канонизации царя Ивана Грозного и Григория Распутина. Издательство Серпуховского Высоцкого мужского монастыря. 2006. С. 6.

[247] Новое об Иване Грозном. Рассказывает Михаил Михайлович Герасимов. С. 33.

[248] Там же.

[249] Герасимов М.М. Документальный портрет Ивана Грозного. С. 140-141.

[250] Новое об Иване Грозном. Рассказывает Михаил Михайлович Герасимов. С. 33.

[251] Архив Кремля. С. 662.

[252] Там же.

[253] Там же. С. 668.

[254] Алисиевич В.И. Череп Ивана Грозного. (Судебно-медицинское исследование останков Царя Ивана Грозного, Его сыновей и князя Скопина-Шуйского). С. 165.

[255] Архив Кремля. С. 658.

[256] Там же. С. 661.

[257] Чусовской В. Иван IV - Царь и Великий Князь всея Руси // Материалы Интернета.

[258] Панова Т. Д. Кремлевские усыпальницы. С. 64, 69.

[259] Герасимов М.М. Портреты исторических лиц. С. 103.

[260] С.А. Никитин называет другую цифру: 1 м 86 см (Радиостанция «Эхо Москвы». Кремлевские палаты. Суббота, 1 апреля 2006 г.). - С.Ф.

[261] Белецкая В., Андреев А. Загадки гробницы Ивана Грозного. С. 30.

[262] Радиостанция «Эхо Москвы». Было - не было. Вторник, 22 апреля 2003 г.

[263] Свак Д. Русский Самсон? (К вопросу об оценке исторической роли Ивана IV) // Отечественная история. 1999. № 5. С. 176, 177.

[264] Там же. С. 180.

[265] Раушенбах Б.В. Пристрастие. Михаил Михайлович Герасимов.

[266] Радиостанция «Эхо Москвы». Было - не было. Вторник, 22 апреля 2003 г.

[267] Герасимов М.М. Портреты исторических лиц. С. 98.

[268] Векслер А.Г., Рабинович М.Г., Шеляпина Н.С. М.М. Герасимов и история Москвы. С. 24.

[269] Радиостанция «Эхо Москвы». Кремлевские палаты. Суббота, 1 апреля 2006 г.

[270] Радиостанция «Эхо Москвы». Было - не было. Вторник, 22 апреля 2003 г.

[271] Новое об Иване Грозном. Рассказывает Михаил Михайлович Герасимов. С. 32.

[272] Векслер А.Г., Рабинович М.Г., Шеляпина Н.С. М.М. Герасимов и история Москвы. С. 32.

[273] Дементьева С. Иван Грозный, волевой и брезгливый // Материалы Интернета.

[274] Радиостанция «Эхо Москвы». Было - не было. Вторник, 22 апреля 2003 г.

[275] Герасимов М.М. Портреты исторических лиц. С. 104.

[276] Раушенбах Б.В. Пристрастие. Михаил Михайлович Герасимов. Выделено нами. - С.Ф.

[277] Бабиченко Д. Кремлевские тайны: 33-й элемент // Итоги. 2002. № 37 (327).

[278] Давыдова Н. Антропологическая реконструкция портретов «Кремлевских жен» // Материалы Интернета.

[279] Панова Т. Д. Кремлевские усыпальницы. С. 141.

[280] Раушенбах Б.В. Пристрастие. Михаил Михайлович Герасимов.

[281] Векслер А.Г., Рабинович М.Г., Шеляпина Н.С. М.М. Герасимов и история Москвы. С. 21.

[282] Герасимов М.М. Портреты исторических лиц. С. 104.

[283] Векслер А.Г., Рабинович М.Г., Шеляпина Н.С. М.М. Герасимов и история Москвы. С. 33.

[284] Панова Т. Д. Кремлевские усыпальницы. С. 67.

[285] Там же. С. 65.

[286] Иностранцы о древней Москве. С. 125.

[287] Там же. С. 102.

[288] Новое об Иване Грозном. Рассказывает Михаил Михайлович Герасимов. С. 44.

[289] Харламова Т. Личность важнее эпохи // Парламентская газета. 2003. № 19. 29 января.

[290] Радиостанция «Эхо Москвы». Кремлевские палаты. Суббота, 1 апреля 2006 г.

[291] Штутина Ю. Портрет на фоне гипотез. Как восстановят облик Андрея Рублева из находки в московском монастыре // Материалы Интернета.

[292] Радиостанция «Эхо Москвы». Кремлевские палаты. Суббота, 1 апреля 2006 г.

[293] Дементьева С. Иван Грозный, волевой и брезгливый // Материалы Интернета.

[294] Белецкая В., Андреев А. Загадки гробницы Ивана Грозного. С. 31.

[295] Десница Грозного. Продолжаем разгадку тайн // Огонек. 1964. № 36. С. 18.

[296] Векслер А.Г., Рабинович М.Г., Шеляпина Н.С. М.М. Герасимов и история Москвы. С. 36.

[297] Радиостанция «Эхо Москвы». Кремлевские палаты. Суббота, 1 апреля 2006 г.

[298] Радиостанция «Эхо Москвы». Кремлевские палаты. Суббота, 9 апреля 2005 г.

[299] Давыдова Н. Антропологическая реконструкция портретов «Кремлевских жен» // Материалы Интернета; Штутина Ю. Портрет на фоне гипотез. Как восстановят облик Андрея Рублева из находки в московском монастыре // Материалы Интернета.

[300] Радиостанция «Эхо Москвы». Кремлевские палаты. Суббота, 18 сентябрь 2004 г.

[301] Давыдова Н. Антропологическая реконструкция портретов «Кремлевских жен» // Материалы Интернета.

[302] Радиостанция «Эхо Москвы». Кремлевские палаты. Суббота, 1 апреля 2006 г.

[303] То же.

[304] Панова Т. Д. Кремлевские усыпальницы. С. 141.

[305] Там же. С. 140, 209-211.

[306] Панова Т. Д. «Уж приготовлен яд, пощады не проси...» // Знание - сила. 1998. № 7.

[307] Давыдова Н. Антропологическая реконструкция портретов «Кремлевских жен» // Материалы Интернета.

[308] Там же.

[309] Панова Т. Д. «Уж приготовлен яд, пощады не проси...»

[310] Штутина Ю. Портрет на фоне гипотез. Как восстановят облик Андрея Рублева из находки в московском монастыре // Материалы Интернета.

[311] Панова Т. Д. Кремлевские усыпальницы. С. 216.

[312] Панова Т. Д. «Пора, пора, уж подан яд...» // Знание - сила. 2000. № 12.

[313] Давыдова Н. Антропологическая реконструкция портретов «Кремлевских жен» // Материалы Интернета.

[314] Там же.

[315] Бабиченко Д. Кремлевские тайны: 33-й элемент.

[316] Давыдова Н. Антропологическая реконструкция портретов «Кремлевских жен» // Материалы Интернета.

[317] Архив Кремля. С. 670.

[318] Ерчак В.М. Слово и дело Ивана Грозного. Минск. 2005. С. 334.

[319] Там же. С. 600.

[320] Авдеев А.Г. Рецензия на статью: Н. Парфеньев «Наш ответ Чемберлену» // К вопросу о канонизации Царя Ивана Грозного и Григория Распутина. Изд. Серпуховского Высоцкого мужского монастыря. 2006. С. 82.

[321] См., напр.: Пересветов Р.Т. Тайны выцветших строк. М. 1961. С. 11-100; Стеллецкий И.Я. Поиски библиотеки Ивана Грозного. М. 1999.

[322] Радиостанция «Эхо Москвы». Кремлевские палаты. Суббота, 10 июня 2006 г.

[323] Скрынников Р.Г. Иван Грозный. М. 1975. С. 210.

[324] Панова Т. Д. Кремлевские усыпальницы. С. 153.

[325] Сошинский С.А. Чудо обновления // Новый мiр. 1992. № 6.

[326] Серков А.И. Русское масонство. 1731-2000. Энциклопедический словарь. М. 2001. С. 376-377, 833.

[327] Авдеев А.Г. Рецензия на статью: Н. Парфеньев «Наш ответ Чемберлену». С. 80.

[328] Чусовской В. Иван IV - Царь и Великий Князь всея Руси // Материалы Интернета.

[329] Авдеев А.Г. Рецензия на статью: Н. Парфеньев «Наш ответ Чемберлену». С. 77.

[330] Пчелов Е.В. Антропонимия Династии Романовых. Основные тенденции и закономерности // Именослов. Историческая семантика имени. Вып. 2. М. 2007. С. 313.

[331] Литвина А.Ф., Успенский Ф.Б. Выбор имени у Русских Князей в X-XVI вв. Династическая история сквозь призму антропонимики. М. 2006. С. 197.

[332] Там же. С. 177.

[333] Там же.

[334] Авдеев А.Г. Рецензия на статью: Н. Парфеньев «Наш ответ Чемберлену». С. 80.

[335] Там же. С. 82.

[336] Там же.

[337] Архив Кремля. С. 669.

[338] Там же. С. 670.

[339] Авдеев А.Г. Рецензия на статью: Н. Парфеньев «Наш ответ Чемберлену». С. 82.

[340] Там же.

[341] Архив Кремля. С. 662.

[342] Авдеев А.Г. Рецензия на статью: Н. Парфеньев «Наш ответ Чемберлену». С. 82.

[343] Там же. С. 83.

[344] Там же. С. 76.

[345] Там же. С. 83.

[346] Фроянов И.Я. Драма Русской Истории. На путях к Опричнине. М. 2007. С. 278-286.

[347] Полное собрание русских летописей. Т. XIII. М. 2000. С. 328.

[348] Фроянов И.Я. Драма Русской Истории. На путях к Опричнине. С. 330, 571-572.

[349] Этот Собор, состоявшийся во второй половине сентября 1560 г., с участием всех думных людей (бояр) и Преосвященного собора (митрополита и епископов), официально обвинил Адашева и попа Сильвестра в чародействе (Фроянов И.Я. Драма Русской Истории. На путях к Опричнине. М. 2007. С. 811-818).

[350] Там же. С. 621-625.

[351] Акты, собранные в библиотеках и архивах Археографической экспедицией Академии наук. Т. I. СПб. 1836.  С. 329.

[352] Там же.

[353] Зимин А.А. Опричнина Ивана Грозного. М. 1964. С. 289-290.

[354] Фроянов И.Я. Драма Русской Истории. На путях к Опричнине. С. 566-573.

[355] Полное собрание русских летописей. Т. XIII. М. 2000. С. 523.

[356] Фроянов И.Я. Драма Русской Истории. На путях к Опричнине. С. 536.

[357] Подробнее см.: Царский сборник. Сост. С. и Т. Фомины. М. 2000. С. 369-393; Фомин С.В. На Царской страже. М. 2006. С. 418-419.

[358] Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. М. 1963. С. 482.

[359] Фроянов И.Я. Драма Русской Истории. На путях к Опричнине. С. 583-584.

[360] Там же. С. 621.

[361] Панова Т. Д. Кремлевские усыпальницы. С. 148.