Юные годы Царя Михаила Феодоровича Романова
до восшествия его на Русский Престол в марте 1613 года

 

20 мая исполнилось бы 85 лет замечательному русскому поэту, монаху Лазарю (в миру - Виктор Васильевич Афанасьев). Монах Лазарь преставился 5 марта 2015 года, погребен в Оптиной Пустыни. Его супруга, а после пострига келейница филолог Наталья Ефимовна Афанасьева, добрый друг и постоянный автор «Русской народной линии», прислала нам письмо, в котором, в частности, пишет: «Очень хотелось бы в этот день почтить его память. У о. Лазаря как у большого русского поэта были не только стихи, но и поэмы, одну из которых я посылаю Вам. Она написана о том, что волновало о. Лазаря, пожалуй, более всего, - о судьбе России, о том, что она чудесным образом возрождается Божией помощью и силой русского духа после самых страшных испытаний. Буду благодарна, если Вы напечатаете эту еще неизданную поэму на РНЛ».  

С удовольствием это сделаем. Надеемся, что в сегодняшний день не одно русское сердце с благодарностью вспомнит почившего поэта и вздохнет молитвенно ко Господу о упокоении его души в Селениях Праведных.

 

 

1.                   

 

На всё ради власти готов,

Казнивший соперников люто,

Тщеславный Борис Годунов

Довёл государство до смуты.

 

То путь был смертей и обид,-

Неправых гонений, печали,

Царевич Димитрий убит,

Романовы в тяжкой опале.

 

У них было право на трон, -

И будут на нём они вскоре,

Но Богом им путь предрешен

Пройти через муки и горе.

 

Романовы братья, все пять,

Страдания чашу испили.

Отец Михаила и мать

Насильно пострижены были.

 

И вот он в пять лет сирота

И тоже гоним (он - Романов!),

И едет он в ссылку, в места

Морозов, метелей, туманов.

 

Он в Горицах с теткой живет,

В смиренной обители женской,

Тяжел ему был этот год

В чужбине, в глуши деревенской.

 

Его не забыл Годунов,

Грехом властолюбия мучась,

Ему повторить он готов

Царевича Дмитрия участь.

 

Но только не в монастыре...

И тетку он с мальчиком вместе

Отправил зимой, в январе,

В её костромское поместье.

 

И вот монастырь костромской

Макарьев на Унже. Здесь старец

Давид [1] дал совет им такой,

Чтоб тетка и мальчик расстались.

 

«Оставь Михаила у нас...

Пока этот ирод у власти,

В твоей деревеньке как раз

Недолго случиться напасти.

 

А мы его здесь сбережем,

Научим церковному чтенью,

Молитве, и после вернем

Родителям на утешенье».

 

Три года здесь жил Михаил;

Он, старцеву слову внимая,

Смиренным послушником был,

В любви ко Христу возрастая.

 

Учил его старец читать

По древнему списку Псалтири,

На правило рано вставать,

Молиться, быть с братией в мире.

 

Он пел и свечу выносил

При чтении Божьего слова, -

И так монастырь полюбил -

Сильнее родимого крова.

 

Суд Божий свершился - угас

Романовых злобный гонитель, -

Сам Бог, видно, отрока спас,

Вселив его в эту обитель.

 

Отсюда взяла его мать,

Монахиня Марфа, что в ссылке

Готовилась уж умирать,

Но вот не дошло до могилки.

 

Муж Марфы - монах Филарет -

По сильным супруги молитвам

Спасен, - испытав столько бед,

В Ростове стал митрополитом.

 

Вот как их судьба развела,

Но, видно, и Божьим веленьем, -

И сына она повезла

К владыке на благословенье.

 

Но вот уж и польская рать

Идет с Лжедимитрием-вором, -

Отнял от Руси благодать

Господь, да вернет, но не скоро.

 

То время мы Смутой зовем.

Пал Шуйский, царивший недолго, -

Вся Русь под мечом и огнем,

Но держится матушка Волга, -

 

Там крепко стоят города,

Врагу недоступны селенья, -

Господь призовет, и тогда

Оттуда придет избавленье.

 

Поляки в Московском Кремле

Католика метят на царство, -

Пока же на Русской земле

Ни правды нет, ни государства.

 

В заложники, попросту - в плен

Бояр и священников взяли,

И сам патриарх Гермоген

Был в Чудове заперт в подвале.

 

И будущий царь Михаил

Томился здесь в келье смиренной, -

Он тоже заложником был

В ту пору у шляхты надменной.

 

Он видел, как дым застилал,

Бушуя, московское небо,

Как русский народ погибал

Без крова, одежды и хлеба.

 

Молясь о спасенье Руси,

Он так говорил со слезами:

«Спаси нас, о Боже, спаси!

Будь Ты, Богородица, с нами!»

 

И Минин с Пожарским пришли,

Ведя за собой ополченье, -

За бедствия Русской земли

Настало полякам отмщенье.

 

Но крепок наш Кремль, и долга

Осада была, и у злого,

Но храброго всё же врага

Иссякли запасы съестного.

 

Вот съели они лошадей,

Ремённую сбрую варили,

Потом добрались до людей,

И люди те русские были.

 

Как выжил там отрок, - Бог весть!

Но вот и врата отворили,

И Господу в славу и честь

Все колокола зазвонили!

 

Сын с матерью сели в возок

(Жить негде в сожжённой столице!),

И отрок подумать не мог,

Что в Кремль он Царем возвратится!

 

Он, отрок пятнадцати лет,

Воспитанный в духе пустынном,

В скуфью и подрясник одет,

Боярским не выглядел сыном!

 

Пожарский охрану им дал, -

Везде были шайки. Но что же

В пути Михаил увидал,

Какие страдания, Боже!

 

Вот иноки, мертвых крестьян

Собрав на полях и дорогах,

Погибших от пыток и ран, -

На кладбище свозят на дрогах.

 

А там вон - плетутся без сил

Голодные, рваные, в саже...

«Куда вы?» - спросил Михаил.

«Мы к Сергию, брат... а куда же?

 

Там, слышно, и хлеба дают,

Найдешь там и кров и леченье...

А коли умрешь - отпоют,

Помянут, предав погребенью».

 

«Свободна от пришлых Москва, -

Ответил им отрок, - и ныне

По милости Божьей близка

Свобода всей русской святыни!»

 

 

2.

 

Над Волгой в Кремле костромском

У стен векового собора

Имели Романовы дом,

В дни Смуты избегший раззора.

 

Здесь и началось их житьё, -

И сладко молиться там было,

Где изображенье Своё

Пречистая Дева явила.

 

Бог дал Михаилу  покой

Среди благодати обильной

Иконы Феодоровскóй,

России защитницы сильной.

 

Священник, молитвы творя

Перед чудотворной иконой,

Просил у Пречистой Царя,

От Господа власти законной.

 

Молилась и Марфа о том,

Прося что ни день, то сильнее, -

А тот, кто рожден быть царем,

Молился о том вместе с нею.

 

И многим из русских в те дни

Как луч западало на сердце:

Романовы...Только они

Достойны венца самодержца!

 

Но думал и польский король

О них же:  «Я взял Филарета...

Он пленник мой... Сын его что ль

Царем станет в юные лета?

 

Сегодня мне донесено,

Что он в Костроме, и в поместье

Бывает в селе Домнино...

Что ж, это полезные вести».

 

Был послан отряд воровской

К одной из окраин московских, -

Его по земле Костромской

Вел пан воевода Лисовский.

 

Шел ночью, от русских таясь, -

Теперь-то их доля иная! -

Шел злобный, предзимье и грязь,

Туманы, дожди проклиная...

 

Вот и Кострома. Разузнал

Лисовский, что отрок - «намедни

В Железный Борок ускакал

В обитель святую к обедне».

 

Борок... Это путь в Домнино...

Подумал поляк: «Без сомненья

Со службою он заодно

Видать завернет и в именье».

 

Скорее!.. В Борке его нет...

Спешат в Домнино. Вот хоромы...

Стучатся, ни звука в ответ, -

Проклятье! Неужто нет дома?..

 

Нет! Отрок-то был здесь как раз, -

И староста был здесь, крестьянин,

Который тогда его спас,

Да спас и Россию, - Сусанин.

 

Другой в своем доме, в окно,-

А жил он при въезде в селенье,-

Увидел - спешит в Домнино

Какая-то шайка... В мгновенье

 

К Сусанину он прибежал,

Сказал, что недоброе что-то

Там близится... Только сказал,

Как уж застучали в ворота.

 

«Пойду открывать, а то дом

Сожгут... Мы такое видали...

А ты к Михаилу бегом, -

Да спрячь его на сеновале», -

 

Сусанин был стар, но высок,

С большой бородой поседелой,

Могуч, - он бы справиться мог,

Пожалуй, и с шайкою целой.

 

Взял посох он, не торопясь

Засов отодвинул: поляки!

И вся их толпа ворвалась

Во двор, и все злы  как собаки.

 

И сразу Лисовский спросил:

«Скажи-ка, где отрок Романов?

Где будущий царь Михаил?

Смотри же, чтобы без обманов!»

 

«Да сколько их? Около ста...

Нас двое... Неравные силы...

Вступился б я ради Христа,

Когда б нас хоть четверо было».

 

«Боярин? - Сусанин в ответ, -

Уж час как ушел на охоту, -

Ему лучше отдыха нет,

Как с луком бродить по болоту».

 

«Пытать!» - приказал своим пан.

Вот польские псы налетели,

Сорвать попытались кафтан

Всей сворой,  да и не сумели.

 

«Так нет Михаила-то?» -  «Нет». -

Из горницы тащат второго

И бьют без пощады, - в ответ

Крестьянин ни стона, ни слова...

 

«Вернется ж он к ночи домой, -

Вот тут я силок и поставлю»...

«Да нет уже, - Корбой рекой

Он на ночь пойдет к Судиславлю».

 

«А если в обход...». - «Далеко...

По тропкам болотным короче...

Те тропы я знаю... Легко

Добраться туда ими к ночи».

 

«Ну вот и веди нас по ним!

Не тронем, иди без боязни,

Обманешь - тогда предадим

Лютейшей как недруга казни».

 

Там было пройти мудрено,

Легко там лишь речка бежала, -

На многие версты оно -

Лесное болото - лежало.

 

Крестьянки по клюкву туда

До снега под зиму ходили,

Не путались там никогда -

Все тропки знакомы им были.

 

А там и трясины кругом,

И полчища мошки несметной, -

Там можно пропасть без следа,

С тропинки сойдя чуть заметной.

 

Сусанин идет впереди

Решительно, словно на битву,

С горячею верой в груди

Твердя непрестанно молитву.

 

Поляки плетутся гуськом,

Вокруг озираясь со страхом, -

Болото покрылось ледком

И снежным присыпано прахом.

 

Сусанин пошел наугад

Под темными лапами елей, -

И быстро шагал, и отряд

За ним поспевал еле-еле.

 

Вдруг страшный послышался крик, -

Враз трое в трясину попали...

«Куда ты ведешь нас, старик?!» -

В испуге поляки вскричали.

 

Уж все по колено в воде,

И сумрак сгущается грозно...

И вот, оказавшись в беде,

Лисовский всё понял, но поздно.

 

Сусанин сказал им: «Ваш путь

Окончен,  - здесь ваша могила, -

Водицы болотной  хлебнуть

Видать по заслугам вам было.

 

Немало вы сделали зла

И пролили кровушки русской, -

И вот ваша гибель пришла

В лесу, на тропе этой узкой.

 

А отрок наш ныне спасен, -

Не знаю, царем ли он станет,

Но только я верю, что он

Добром мою душу помянет!»

 

И начал молиться... Тут бить

Враги его стали, и сабли

Достали и стали рубить

До тех пор, пока не ослабли.

 

Поляков спаслось только пять, -

А был уж мороз, - две недели

Один проплутал,  умирать

Собрался уж в снежной постели.

 

Ввалился он, страшный, в избу

В деревне за Андобским станом,

И рухнул, и всё про судьбу

Свою рассказал он крестьянам.

 

Как вёл их Сусанин, как он

Сгубил их ценой своей жизни,

И царственный отрок спасен

Был этим на славу Отчизне.

 

Поляк обморожен был весь

И умер в жестоком мученье,

Но так про Сусанина весть

Пошла от селенья к селенью.

 

В тот час, как Сусанин упал

И гибнуть поляков заставил,

Коня Михаил оседлал

И путь в Кострому свой направил.

 

Хранила его Кострома

Не силою вооруженной, -

А Божия Матерь Сама

Своей чудотворной иконой, -

 

Господь и берег и растил...

Великим Постом он вселился

В Ипатьев святой монастырь,

Где в Троицком храме молился.

 

Начался тринадцатый год

России и отрока славы, -

Он с матерью в келье живет,

Во всем подчиняясь уставу.

 

Уже наступала весна,

Надеждою Русь окрыляя,

И солнцем ее пробуждая,

Как будто от страшного сна.

 

ЭПИЛОГ

 

С той грозной осенней поры

Россия всё более крепла, -

Стучат на Москве топоры -

Она возникает из пепла.

 

Опять Китай-город встает,

Проснувшись как витязь былинный, -

Дома от Арбатских ворот

Теснятся уже до Неглинной.

 

В Зарядье хоромы встают,

Дымятся там новые печи,

Вот новая церковь, и тут

Звонят и затеплены свечи.

 

Кругом ведь леса - строй да строй!

Ни денег ни спроса не нужно, -

Изба за избой, словно строй,

Военный уставились дружно.

 

Светла и морозна зима!

И пахнет щепьём и смолою, -

Москва молодеет - сама

Не помнит уж горе былое.

 

Был пост, на исходе февраль,

На кровлях пушистые шубы

Сверкали... Но город и даль

Вдруг звучно окликнули трубы.

 

И гром тулумбасов потряс

Всё небо над городом стольным,

И храмы откликнулись враз

Призывом своим колокольным.

 

И слышен такой разговор:

«Что там умышляет боярство?» -

«Сегодня Всерусский Собор

Избрал Государя на царство!

 

На площади в древнем Кремле

Сошлись всех сословий посланцы,

Чтоб больше на Русской Земле

За трон не хватались поганцы.

 

Видать, мы молились не зря,

Господь нас избавил от пáнов.

И вот мы избрали Царя, -

То отрок Михайло Романов!

 

Да вот и посольство... Гляди -

Уж как оно пышно, на славу! -

Епископ в возке впереди,

Он скипетр везет и державу.

 

Вон сколько хоругвей за ним!

В карете же той золотистой

Окладом блестит золотым

Владимирский образ Пречистой.

 

А там-то гляди-ко! за ней

Знамёна дружины военной,

И дальше - десятки саней

Боярских и братьи священной.

 

А путь их к Царю в Кострому,

И цель их святого похода

Державу и скипетр ему

От Бога вручить и народа».

 

Всяк русский был рад, говоря:

«Ничем не стоять государству,

Как сильной державой Царя,

Что сродно Небесному Царству!»

 

Так пусть он и отроком был,

Но дал ему силы живые

Господь наш, и Царь Михаил

Стал крепкой опорой России. 

                                                                                   Сергиев Посад

 Источник: "Русская народная линия"