Св. Архангел Михаил. Икона. После 1216 года.
Архангельский собор Московского Кремля

КА­НОН

Ан­ге­лу Гроз­но­му,

вое­во­де и хра­ни­те­лю

всех чело­ве­ков,

от Бо­га по­слан­но­го

по вся ду­ши чело­вечес­кие

(1570 - н. 1580-х гг.)

Ар­хан­гел Ми­ха­ил (букв. кто как Бог), ар­хи­стра­тиг Сил Не­бес­ных, «гроз­ный Не­бес­но­го Ца­ря вое­во­да»  (па­мять 6 сен­тяб­ря и 8 но­яб­ря), пер­вый бран­но­нос­ный свой под­виг со­вер­шил не у нас, на зем­ле, а на не­бе, сверг­нув от­ту­да Са­та­ну, не­ко­гда свет­лей­ше­го из всех ду­хов не­бес­ных и по­то­му на­зван­но­го Лю­ци­фе­ром, све­то­нос­цем, вос­став­ше­го на Бо­га.

Впо­след­ст­вии Свя­щен­ное Пи­са­ние по­ка­зы­ва­ет ар­хан­ге­ла Ми­хаи­ла, как бли­жай­ше­го хра­ни­те­ля и за­щит­ни­ка на­ро­да Бо­жия - Из­раи­ля. Как из­вест­но, ан­ге­лы да­ют­ся для со­хра­не­ния го­ро­дов, царств, об­лас­тей и т.д.[i] И вет­хо­за­вет­ный на­род ев­рей­ский имел сво­его осо­бо­го Ан­ге­ла хра­ни­те­ля. «Явил­ся еси пред­во­дящ древ­ня­го Из­раи­ля, по­ве­ле­ни­ем су­ща­го из Иа­ко­ва [...], Ми­хаи­ле без­те­лес­ный», - го­во­рит­ся в 5-й пес­не ка­но­на служ­бы 6 сен­тяб­ря.  В 6-й пес­не то­го же ка­но­на чита­ем: «Во­ин­ст­ва Из­раи­ле­ва спасл еси, яв­ляя­ся и бо­же­ст­вен­ная по­дая по­ве­ле­ния, Ар­хи­стра­ти­же, вра­ги низ­ло­жил еси, и вко­нец сия ис­тре­бил еси». В кни­ге про­ро­ка Да­нии­ла яс­но и пря­мо ска­за­но, что Ан­ге­лом-хра­ни­те­лем Из­раи­ля был имен­но св. Ар­хан­гел Ми­ха­ил. Ми­ха­ил князь ваш, - го­во­рит св. Ар­хан­гел Гав­ри­ил про­ро­ку Да­нии­лу: се Ми­ха­ил един от ста­рей­ших пер­вых (10, 13, 21);  Ми­ха­ил князь ве­ли­кий сто­яй о сы­нех лю­дей тво­их (12, 1).

Ар­хан­гел Ми­ха­ил был во­ж­дем на­ро­да Из­ра­иль­ско­го, а не­ред­ко и ка­ра­те­лем его вра­гов. Цер­ковь в сво­их пес­нях так­же по­сто­ян­но об­ра­ща­ет­ся к св. Ар­хан­ге­лу Ми­хаи­лу, как к Ан­ге­лу бран­но­нос­цу, за­щит­ни­ку Пра­во­слав­ной ве­ры и гу­би­те­лю ере­сей.

Впо­след­ст­вии Ар­хан­гел Ми­ха­ил ста­но­вит­ся хра­ни­те­лем Ру­си - Но­во­го Из­раи­ля, по­кро­ви­те­лем Цар­ст­вую­ще­го До­ма Рос­сии. «С древ­них вре­мен про­слав­лен свои­ми чуде­са­ми Ар­хан­гел Ми­ха­ил на Ру­си. Пред­ста­тель­ст­ва за го­ро­да рус­ские Пре­свя­той Ца­ри­цы Не­бес­ной все­гда осу­ще­ст­в­ля­лись Ее яв­ле­ния­ми с Во­ин­ст­вом Не­бес­ным, под пред­во­ди­тель­ст­вом Ар­хи­стра­ти­га»[ii].

Осо­бое по­печение уже в Но­во­за­вет­ное вре­мя имел ар­хан­гел Ми­ха­ил о Пра­во­слав­ных Ца­рях. Со­глас­но ви­зан­тий­ской тра­ди­ции, пер­вая Им­пе­ра­тор­ская диа­де­ма бы­ла по­сла­на ан­ге­лом рав­но­апо­столь­но­му Им­пе­ра­то­ру Кон­стан­ти­ну Ве­ли­ко­му (впо­след­ст­вии Ви­зан­тий­ские Им­пе­ра­то­ры не­ред­ко изо­бра­жа­лись с диа­де­мой, воз­ла­гае­мой на Их гла­ву ар­хан­ге­лом Ми­хаи­лом)[iii].

Латинские апологеты даже именовали Архангела Михаила Императором[iv].

В первом послании князю Курбскому Царь Иоанн Грозный писал: «...Предстателя имеем вся Небесныя Силы, архаггели, и аггели, яко же Моисею предстатель бысть Михаил архаггел, Иисусу Навгину и всему Израилю; та же во благочестие новей благодати первому християнскому Царю, Константину, невидимо предстатель Михаил архаггел пред полком хождаше и вся враги Его побеждаше, и оттоле даже и доныне всем благочестивым Царем пособствует»[v].

Эти Царские слова имеют зримое воплощение во фресках Архангельского собора.

Русский Великокняжеский и Царский Династический некрополь в Москве начался в начале XIII в. погребением Князей Даниила Александровича и Юрия Даниловича в деревянном Свято-Михайловском храме Московского Кремля, на месте которого Князь Иван Калита (†1340) в 1333 г. поставил каменный храм-усыпальницу.

Существующий и до сей поры каменный храм воздвиг в 1505-1509 гг. Дед Иоанна IV Васильевича - Великий Князь Иоанн III. Расписали его при Внуке Строителя в 1564-1565 гг. в соответствии с иконографической программой, тесно связанной с представлениями о власти Царя. По существу роспись эта венчала работы по созданию в Кремле целого ряда памятников монументальной живописи после опустошительного пожара, случившегося летом 1547 г., через несколько месяцев после венчания на Царство Иоанна Васильевича: Благовещенский собор (1547 - начало 1560-х гг.), собор Чудова монастыря (ок. 1556), Золотая палата (1561) - парадная зала для Царских торжественных приемов[vi].

В отличие от древнейшего в Кремле Чудова монастыря, главный престол которого был посвящен Воспоминанию чуда Архистратига Михаила, бывшему в Хонех (6 сентября), Архангельский храм был воздвигнут в честь Собора Архистратига Михаила и прочих Небесных Сил безплотных (8 ноября).

Росписи, посвященные архангелу Михаилу, занимают южную и северную стены собора и, по словам искусствоведов, представляют собой «самый подробный и обширный из известных нам циклов, посвященных архангелу Михаилу, - своеобразную энциклопедию его деяний»[vii]. Литературной основой цикла были вошедшие в Макариевские Великие Минеи Четьи следующие произведения: «Сказание о чюдесе великаго Божия Архистратига Михаила сведена вкратце», «Сказание диакона Пандалеонта», «Похвала архангелу Михаилу» (под 8 ноября) и «Чудо в Хонех» (под 6 сентября).

«Все множество покоящихся под сводами Архангельского собора Князей, - читаем в исследовании О.И. Подобедовой, - объединяется не только родственными узами и правом на Единодержавство, но и тем воинским подвигом, в котором большинство из них понесло "великие труды" или так или иначе приняло участие.

Система росписи собора делает очевидной такую оценку достоинства этого подвига и его первостепенной значимости хотя бы уже тем самым, что помощником в нем явился сам Михаил - Архистратиг Небесных Войск - отсюда общее посвящение храма-усыпальницы, отсюда и цепь воинских и "государственных" сюжетов, в которых главным действующим лицом является "Небесный Воевода". (Весьма примечательна в этом отношении весьма редкая иконографическая сцена "Архангел Михаил поставляет Моисея Князем", находящаяся на южной стене в верхнем ярусе росписи собора.) [...]

Князья, "положившие жизнь свою" или принимавшие участие в ратных подвигах, отстаивая "чистоту Веры" (что было синонимом национальной независимости), по слову Евангельскому, "на суд не приходят", но "имеют жизнь вечную", они удостаиваются тех "венцов славы", которые... уготованы победителям в борьбе за Веру. Этой общей идее подчинены все остальные части росписи, в которых раскрывается и чудесная помощь Архистратига Михаила в ветхозаветных битвах»[viii].

 «Присутствие в архангельском цикле, - подчеркивают исследователи, - таких композиций, как "Михаил поставляет Моисея князем", "Сон Константина" и "Явление Константину звездного креста", оружия победы Православных Царей, безусловно, связано с теми идеями, которые характеризуют Михаила-архангела как покровителя Княжеской и Царской власти. [...]

Святые воины, представленные на столпах собора, воспринимаются как рать архангела Михаила, предводителя Воинства Небесного (изображение Михаила помещено в скуфье северо-западного купола), охраняющая Бога и Веру и готовая прийти на помощь Православным Владыкам»[ix].

В храме в местном ряду главного иконостаса, справа от Царских врат, находилась знаменитая весьма чтимая икона «Архангел Михаил в деяниях»[1] (1399) - первый подобный образ, написанный по типу житийных икон. Причем, как отмечают искусствоведы, «общепринятый житийный порядок расположения ее клейм не совпадает с библейской хронологией деяний ангелов. Это - ее уникальная черта...»[x] При этом, как отмечала известный знаток творений мастеров «школы Грозного» О.И. Подобедова, клейма эти были рассчитаны «не столько на "прочитывание", сколько на созерцательное осмысление»[xi]. Этот образ считается «ключевым для истории московской иконописи Рублевской эпохи»[xii].

Именно в день первого Михайловского праздника (6 сентября) в 1380 г. была одержана победа на Куликовом поле. «Икону долгое время связывали с преданием, согласно которому она была заказана вдовой Великого Князя Московского Димитрия Ивановича (Донского) Евдокией (в иночестве Евфросинией) перед самой ее смертью, в 1407 г.» Позднее ее традиционно соотносили с «победой, одержанной на Куликовом поле в 1380 г., т.е. с эпохой борьбы Великого Князя Московского Димитрия Ивановича с ордынским правителем Мамаем, или с событиями 1395 г., с неожиданным отступлением Тамерлана от Москвы, случившимся в правление Великого Князя Московского Василия I, сына Димитрия Донского»[xiii].

Завоевание Казанского и Астраханского ханств, этих, по словам В.Г. Белинского, «остатков издыхающего монгольского чудовища»[xiv], в Царствование Иоанна Грозного осмыслялось как продолжение дела Великого Князя Димитрия Донского. Из «Сказания о Мамаевом побоище», которое, разумеется, не раз читал первый Русский Царь, известно, что перед тем как выступить из Москвы, будущий герой Куликова поля «з братом своим, с Князем Владимером Андреевичем, пойде в церковь Небеснаго Воеводы Архистратига Михаила и бил челом святому образу его...»[xv]

Хорошо известны Царю Иоанну Васильевичу были и события 1395 г., связанные с избавлением от нашествия полчищ Темир-Аксака (так называли на Руси Тимура или Тамерлана). Упоминания об этом событии можно найти в Царских молитвах.

Говоря об образе Архангела Михаила в иконографической программе Царствования Иоанна Грозного, нельзя не сказать о замечательной иконе, написанной, как полагают, в 1552-1553 гг.

Вскоре после взятия Казани, пишет исследовавшая этот образ О.И. Подобедова, в Успенском Соборе Московского Кремля «перед "Царским местом" устанавливается икона "Церковь Воинствующая", именовавшаяся в то время "Благословенно воинство Небесного Царя". ...Это название раскрывается стихирой пятого гласа, обращенной к мученикам: "Благословенно воинство Небесного Царя: аще бо и земнороднии беша страстотерпца, но ангельское достояние потщашеся достигнути, о телесех нерадивше, и страстей ради безплотных сподобишеся чести..." [...]

...На иконе изображено множество воинов, направляющихся к прекрасному граду, заключенному в радужном круге, в котором можно видеть "Небесный Иерусалим", оставляя позади себя некий покинутый людьми и объятый пламенем град. [...] ...Особое внимание привлекает фигура конного юного воина. Он в латах, за его плечами развевается алый плащ. Он полон боевого задора, юн и отважен. Он оборачивается на все множество следующих за ним воинов и их предводителей, как бы возглавляя их и предлагая устремиться за собой. Над ним ангелы несут венец славы. Именно его приглашает следовать за собой Архангел Михаил, изображенный на коне, в латах, в сильном движении. Крылатый конь в неистовом скачке стремится вперед, к тому Божественному граду, на фоне которого изображена Богоматерь с Младенцем и от которого навстречу воинству стремятся многочисленные ангелы, несущие венцы славы. Бурное движение этих двух всадников, ритм расстановки фигур (своего рода "цезура", отделяющая легкий, исполненный движения силуэт молодого полководца и от предшествующего всадника, и от мерно двигающихся полков "Небесного Воинства"), а также интенсивный цветовой акцент (алый плащ, вьющийся за плечами) - все вместе взятое делает смысловым центром фигуру юного всадника.

В этом юном воине, следующем за Архангелом Михаилом, современники видели Ивана IV - победителя Казани. Это Его воинский подвиг в порядке прямой преемственности унаследован вместе с Царским достоинством от Владимiра Мономаха и от многочисленных Князей-воинов, среди которых можно видеть и Димитрия Донского, и Александра Невского, и Михаила Черниговского, Феодора, Давида и Константина Ярославских, героя Куликовской битвы боярина Бренка, а также святых воинов Бориса и Глеба, Димитрия Солунского, Георгия Победоносца, Феодора Стратилата, чья "помощь обезпечила победу" и чье "участие" неотделимо от всех подвигов русского воинства, борющегося за чистоту Веры и незыблемость исконных Русских земель, какими современники рассматривали и Казанское и Астраханское Царство, а позднее и западные земли, освобождавшиеся в процессе Ливонской войны. [...]

Эмоциональный строй иконы позволяет ее связывать непосредственно с моментом празднования победы под Казанью и торжественным въездом Ивана IV в Москву. Апофеоз воинской славы, право на безсмертие и пребывание в "Горнем Иерусалиме" всего русского воинства, понесшего "труды и скорби" в защиту земли Русской, сочетается с непосредственным прославлением личной доблести Ивана IV. Об этом свидетельствует первенствующее место Его изображения в картине, увенчание Его венцом славы, обращение к Нему Архангела Михаила, по отношению к которому Он в иконе "ближайший". Эти две темы - Небесное Воинство, состоящее из Князей-Прародителей и святых воинов, "подвизавшихся" за землю Русскую, шествующее к "Обетованному граду", и апофеоз воинской славы Ивана IV, "сподобльшегося ввоиниться" в число "воинства Отца Небесного", - теснейшим образом переплетаются, превращаясь в единое "тайнодействие", каким представлено шествие русских воинов по пути к безсмертию»[xvi].

Наконец, в связи с Каноном Ангелу Грозному следует, думается, повнимательнее отнестись к росписям в дьяконнике. Последний, по воле Царя, был преобразован в придельный храм во имя Иоанна Предтечи - Ангела Государя[xvii]. По мысли устроителя он должен был стать Царской усыпальницей.

Исследователи связывают находящиеся там фрески с болезнью Царя в 1551 г. и относят их создание ко времени до 1561 г.[xviii]

Главная тема росписи в усыпальнице - «приближение смертного часа, последнее прощание с близкими». Композиция одной из фресок («Прощание Князя с семьей»), отмечают искусствоведы, «чрезвычайно своеобразна и не находит иконографических аналогий ни в русских, ни в южнославянских памятниках. В центре изображено ложе, на котором полулежит умирающий Князь. Одной рукой Он обнимает стоящего рядом Отрока, другой обращается к сидящей против него Женщине в Царских одеждах, держащей на руках младенца. За ложем в изголовье стоят два ангела, один из которых правой рукой указывает на небо, а левой преграждает путь бесу, изображенному за фигурой Царицы»[xix].

В свое время исследователь Е.С. Сизов сопоставил это изображение с помещенной в «Царском летописце» и «Степенной книге» «Повестью о смерти Василия III» (Отца Иоанна Грозного)[xx]. «...Повесть о смерти Василия III, - отмечал академик Д.С. Лихачев, - это не простая фактография. "Повесть" хотя и описывает реальные события, действительно происшедшие, - памятные, известные, но она незаметно придает всему характер "действа". Перед нами смерть Великого Князя, а не рядового человека. Эта смерть могла бы быть и "чином кончины" - чем-то вроде чина свадебного или венчания на Царство. Автор повести видит не только факты, но и величие фактов, их постепенность и степенность. Умереть внезапно, без покаяния, без прощания с близкими, без осознания самим умирающим значительности происходящего с ним, - считалось на Руси величайшим несчастием. Описывая нарастание болезни, медленное движение к концу, автор повести о смерти Василия III делал кончину достойной Великого Князя, подчинял ее некоторому "идеалу смертного конца"»[xxi].

Так и на фреске...

†

Само прозвание Царево - Грозный, полученное Иоанном Васильевичем после Казанского похода, оказывается также связанным с Архангелом Михаилом.

О соотношении понятий Грозный Воевода Небесных Сил - Грозный Царь известные ученые А.М. Панченко и Б.А. Успенский писали:

«"Грозный Царь имярек" - это просто-напросто титулярная форма, которая означала Самодержавного Государя и получила хождение после того, как Русь объединилась и пересилила наконец Орду (Ивана III, несколько предваряя ход вещей, уже называли Царем и Грозным). В устной поэзии... эта форма дожила до эпохи Петра [...]

Более того: эпитет "Грозный", по-видимому вызывал сакральные ассоциации. Этот эпитет связывался с "правдой"..., т.е. с идеей Божественного порядка и Божественной справедливости, а тем самым - и с возможностью судить и наказывать за отступление от Правды. Соответственно эпитет прилагается к Царю, поскольку Царь уподобляется Божеству, понимается как образ Бога на земле. Наименование "Грозным" Ивана IV явно связано с официальным принятием Им Царского титула, с венчанием на Царство (сказанному не противоречит то, что "Грозным" с свое время могли называть также Ивана III - ведь Его уже величали "Царем"!)[2]. Одновременно эпитет "Грозный" связывает Царя с "Грозным Воеводой Небесных Сил", носителем Божией воли - архангелом Михаилом.

Эпитет "Грозный" применительно к Царю связан с представлением о "Царской грозе": "Грозный Царь" - Тот, от Кого исходит "Царская гроза". "Царская гроза" в свою очередь вызывает сакральные ассоциации с "Божией грозой"; ср. ту же "Валаамскую беседу", где есть красноречивое выражение "Царева Небесная гроза"[3]. Гроза как таковая с точки зрения русского человека той поры - Божие наказание. [...]

...В народном быту сохранялось убеждение, что нельзя противиться "Божьей грозе"[4] и нельзя роптать на нее. Грешно пытаться спасти людей или постройки, в которые ударила молния, потому что молния и гром - Божия воля, даже Божия милость, особая благодатная отметина. "Бог посетил!" - вот обычная реакция русского человека на случившуюся с ним беду.

В логике Ивана IV отсюда вытекает, что главная обязанность Монарха - карать зло, поражать подобно грозе. В этом убеждении Царя укреплял образ Ангела Грозного Воеводы, как он рисовался средневековому религиозному сознанию. [...]

...Все люди грешны. Человек как отдельное лицо не в силах избыть греха, ибо природа человека греховна. Поэтому Бог (или архангел Михаил - "Кто, яко Бог") может карать без видимой вины: наказуется общее зло мiра, а не каждое конкретное проявление зла. "Аки Бог" ведет Себя Иван IV, обрушивая Царскую грозу [...] ...Пролитие крови Его не страшит. Кровь не будет вменена Ему в вину. Иван уверял в том Курбского, ссылаясь на исторические примеры. [...] ...Грешно сопротивляться Царской каре, грешно "ненавидеть наказание". Более того, Царский гнев, равно как гнев Божий, - некое отличие, неприятие которого является делом безумным и кощунственным. [...] Грех Курбского в глазах Ивана не в том, что князь бежал за рубеж, а в том, что он бежал от Царского гнева»[xxii].

Примечательно, что даже три века спустя это чувствовал один из потомков другого опального боярина - известный литератор С.П. Шевырев (1806-1864). Эти переживания буквально бесили «лондонского демократа» А.И. Герцена, возмущавшегося гордостью Шевырева за своего предка, «который середь пыток и мучений, во времена Ивана Грозного, пел псалмы и чуть не молился о продолжении дней свирепого» Царя[xxiii].

По словам А.М. Панченко и Б.А. Успенского, даже сама атрибутика Опричнины связана была с идеей очищения от грехов: «Одна из главных примет опричника - метла. Какова семантика этого атрибута? Она отсылает к идеям наказания и очищения. "Выметание" - типичный и устойчивый жест юродивых. Во времена Герберштейна, когда Шемячич еще претендовал на Великое Княжение, один юродивый "выметал" Москву: "Империя Государя еще не совсем очищена, а теперь настает удобно время для метения, когда следует выбросить всякую нечисть". Этот жест сохранялся в языке юродивых на протяжении нескольких столетий: в конце 1666 или в начале 1667 г. некий "похаб", обитавший в Соловецком монастыре, "вымел" оттуда дьякона Игнатия, так что этот деятель раннего старообрядчества избежал печальной участи взбунтовавшихся Соловецких иноков. [...] (В европейских брошюрах и летучих листах 1560-х гг. Ивана Грозного тоже называли "Божией метлой"...) [...] Вспомним в этой связи, что опричники демонстративно "выметали" митрополита Филиппа Колычева из Успенского собора»[xxiv].

 (Последний факт, разумеется, не носит оценочного характера по отношению к Митрополиту вообще; он свидетельствует лишь о мнении о его деятельности Царя в совершенно конкретный, ограниченный отрезок времени и уж, конечно, всё это никак не касается вопроса самой святости Владыки. Что касается права Государя, то, как писал Богомудрый святитель Григорий Палама (†1360), архиепископ Солунский: «Бог удо­сто­ил Ца­рей Цар­ст­во­вать над жре­би­ем Сво­им, над зем­ною Цер­ко­вью Сво­ею»[xxv].)

 

†

Ка­нон Ан­ге­лу Гроз­но­му Ца­ря Ио­ан­на Ва­силь­е­вича не­ред­ко встречал­ся в ру­ко­пи­сях и от­мечал­ся в их опи­са­ни­ях. Ар­хи­ман­д­рит Ле­о­нид, на­при­мер, ука­зы­вал на не­сколь­ко спи­сков из со­б­ра­ния Трои­це-Сер­гие­вой Лав­ры кон­ца XVI-XVII вв.[xxvi]

В описи монастырской библиотеки Саровской пустыни, насчитывавшей 2254 печатные книги и 500 рукописей, среди последних значился «Канон ангелу смертоносному»[xxvii].

Опуб­ли­ко­вав­ший его в 1972 г. ака­де­мик Д.С. Ли­ха­чев[xxviii], ат­ри­бу­ти­ро­вал Ка­нон как при­над­ле­жав­ший пе­ру Ца­ря Ио­ан­на Гроз­но­го. При этом академик при­вел мно­гочис­лен­ные и не­ос­по­ри­мые до­ка­за­тель­ст­ва это­го фак­та. Сре­ди до­ка­за­тельств фи­гу­ри­ро­ва­ло, на­при­мер, од­но ме­сто в Ка­но­не, встречаю­щее­ся толь­ко в двух спи­сках, сви­де­тель­ст­во­вав­шее, что пи­сав­ший - «ли­цо весь­ма значитель­ное: "О лю­ди бла­гочес­тнии и вся пле­ме­на земь­стии, егда ви­ди­те мое смерт­ное  те­ло на зем­ли по­вер­же­но и во­нею гре­хов­ною объ­я­то, - по­мо­ли­те­ся ко ан­ге­лу смер­то­нос­но­му о мне..." Яс­но, что здесь пи­шет не обычный чело­век»[xxix].

Осо­бо­го раз­го­во­ра за­слу­жи­ва­ет Мо­лит­ва к Ии­су­су Хри­сту и ар­хан­ге­лу Ми­хаи­лу, об­на­ру­жен­ная по­ка лишь в од­ном спи­ске Ка­но­на. «Эта Мо­лит­ва, - пи­шет Д.С. Ли­хачев, - не над­пи­са­на име­нем Пар­фе­ния, но с Ка­но­ном она со­став­ля­ет од­но тра­ди­ци­он­ное це­лое [...] и сход­на с ним по сти­лю и по те­ме. Гроз­ный [...] про­сит ар­хан­ге­ла Ми­хаи­ла изъ­ять его из рук вра­гов, "за­пре­тить" всем, бо­рю­щим­ся с ним вра­гам, про­сит спа­сти его "на рас­пу­ти­ях, на ре­ках, и в пус­ты­нях, в ра­тех, в ца­рех, и в кня­зех, в вель­мо­жах, и в лю­дех, и во вся­кой вла­сти, и от вся­коя притчи, и от дия­во­ла". Он про­сит спа­сти его "от очию злых чело­век и от на­прас­ныя смер­ти". И на­ко­нец, что са­мое важ­ное для ат­ри­бу­ции, об­ра­ща­ет­ся к сво­им свя­тым по­кро­ви­те­лям. Кто же эти по­кро­ви­те­ли? Это Ио­анн Кре­сти­тель - ан­гел Гроз­но­го ([преп.] Ио­анн Ле­ст­вичник был ан­ге­лом его сы­на Ца­ре­вича - Ива­на Ива­но­вича), про­рок Илья, Ни­ко­ла Чудо­тво­рец и [мч.] Ев­па­тий»[xxx].

Да­лее пуб­ли­ка­тор при­во­дит справ­ку, по­лучен­ную им от из­вест­но­го ис­кус­ст­во­ве­да Т.В. Ни­ко­лае­вой: «Что же ка­са­ет­ся Ио­ан­на Пред­течи, Ни­ко­лы и Ни­ки­ты, то их изо­бра­же­ния на ве­щах Ива­на Гроз­но­го яв­ля­ют­ся обычны­ми. Вме­сте с ни­ми изо­бра­жа­ют­ся еще [мц.] Ана­ста­сия, [рав­но­апп.] Царь Кон­стан­тин и Ца­ри­ца Еле­на, Си­ме­он Бо­го­при­имец и па­тро­ны сы­но­вей Гроз­но­го - [преп.] Ио­анн Ле­ст­вичник и [вмч.] Фео­дор Стра­ти­лат. Ве­щи Ива­на Гроз­но­го или чле­нов Его Се­мьи с изо­бра­же­ния­ми па­тро­наль­ных свя­тых сле­дую­щие.

1) Ико­на "Бо­го­ма­терь Оди­гит­рия" 1560 г., в зо­ло­том ок­ла­де с чер­не­вы­ми изо­бра­же­ния­ми свя­тых на зо­ло­тых дроб­ни­цах (Ио­ан­на Пред­течи, Ни­ко­лы, Ана­ста­сии и др.). Хра­нит­ся в Ору­жей­ной па­ла­те. См.: Го­су­дар­ст­вен­ная Ору­жей­ная па­ла­та Мо­с­ков­ско­го Крем­ля. М. 1954. С. 186 и 194.

2) Ико­на "Спас Все­дер­жи­тель" XVI в., в се­реб­ря­ном чекан­ном ок­ла­де с гра­ви­ро­ван­ны­ми дроб­ни­ца­ми. Изо­бра­же­ны: Ио­анн Пред­теча, Вла­ди­мiр, Бо­рис и Глеб и др. Хра­нит­ся в Ору­жей­ной па­ла­те. Про­ис­хо­дит из По­кров­ско­го мо­на­сты­ря в Суз­да­ле. Из­да­на: Ге­ор­ги­ев­ский В.Т. Па­мят­ни­ки ста­рин­но­го рус­ско­го ис­кус­ст­ва Суз­даль­ско­го му­зея. М. 1927; а так­же: Го­су­дар­ст­вен­ная Ору­жей­ная па­ла­та Мо­с­ков­ско­го Крем­ля. М. 1969. № 71.

3) Ок­лад Еван­ге­лия 1568 г., сде­лан­ный по об­раз­цу Еван­ге­лия Фе­до­ра Кош­ки. На ок­ла­де по­ме­ще­ны: Ио­анн Пред­теча в деи­су­се, Ни­ки­та Пе­ре­яс­лав­ский, Вла­ди­мiр с Бо­ри­сом и Гле­бом, Ана­ста­сия, Си­ме­он Бо­го­при­имец, пре­по­доб­ный Сер­гий и Ни­ко­ла. См.: Го­су­дар­ст­вен­ная Ору­жей­ная па­ла­та Мо­с­ков­ско­го Крем­ля. М. 1969. № 65.

4) Ико­на "[преп.] Ки­рилл Бе­ло­зер­ский". Сер. XVI в. Из со­б­ра­ния Трои­це-Сер­гие­вой Лав­ры (За­гор­ский му­зей. Инв. № 8/4942). На чекан­ном се­реб­ря­ном ок­ла­де по­ме­ще­ны гра­ви­ро­ван­ные изо­бра­же­ния свя­тых: Ио­анн Ле­ст­вичник, Уль­я­ния, св. Ва­си­лий (по-ви­ди­мо­му, Па­рий­ский), Ана­ста­сия. Точных дан­ных о при­над­леж­но­сти этой ико­ны нет, но изо­бра­же­ния свя­тых свя­за­ны, не­со­мнен­но, с Семь­ей Гроз­но­го (толь­ко Уль­я­ния - это имя не "ле­ка­ри­цы", как мы пред­по­ла­га­ли, а же­ны бра­та Ива­на Гроз­но­го Юрия).

5) Ико­на "Ни­ко­ла Бо­ро­дин­ский". Сер. XVI в. Из со­б­ра­ния Трои­це-Сер­гие­вой Лав­ры (За­гор­ский му­зей. Инв. № 2719). На рос­кош­ном се­реб­ря­ном с зо­ло­ты­ми дроб­ни­ца­ми ок­ла­де, вы­пол­нен­ном чекан­кой, чер­нью, ска­нью и эма­лью, по­ме­ще­ны на ца­те изо­бра­же­ния Бо­го­ма­те­ри Зна­ме­ния, Ио­ан­на Пред­течи и Ни­ко­лы, а на по­ле ок­ла­да, на ки­отчатых дроб­ни­цах, гра­ви­ров­кой с чер­нью по зо­ло­ту изо­бра­же­ны: ар­хан­гел Ми­ха­ил, ар­хан­гел Гав­ри­ил, Ва­си­лий Ве­ли­кий, Ана­ста­сия, пре­по­доб­ный Ио­анн, свя­той Ми­на, свя­тая Уль­я­ния. См.: Ли­хачев Н.П. Ма­те­риа­лы для ис­то­рии рус­ско­го ико­но­пи­са­ния. Ат­лас сним­ков. Ч. 2. СПб. 1906. Табл CCXCVIII. Рис. 559.

6) Ико­на "[свт.] Ни­ко­ла" с при­пис­ны­ми свя­ты­ми: Трои­ца, [ве­ли­ко]мученик Ге­ор­гий, [ве­ли­ко]мученик Ди­мит­рий, апо­стол Петр, апо­стол Па­вел, [свт.] Ва­си­лий Ве­ли­кий, Ио­анн Кре­сти­тель, [вмч.] Фео­дор Стра­ти­лат, мучени­ца Ири­на, [свт.] Гри­го­рий Бо­го­слов, Ти­хон Чудо­тво­рец, [свт.] Ио­анн Зла­то­уст, пре­по­доб­ная Фе­до­сия, мученик Ни­ки­та, Ми­на, апо­стол Иа­ков, Ев­до­кия, пре­по­доб­ный Ки­рилл, Ле­он­тий Рос­тов­ский, пре­по­доб­ный Ан­д­ро­ник. 1592 г. Ико­на при­над­ле­жа­ла Ца­рю Фео­до­ру Ио­ан­но­вичу и бы­ла, по-ви­ди­мо­му, на­пи­са­на в Трои­це-Сер­гие­вом мо­на­сты­ре (За­гор­ский му­зей. Инв. № 5605)»[xxxi].

От­ме­тив, что в Ка­но­не ар­хан­гел Ми­ха­ил ни­где не на­зы­ва­ет­ся по име­ни, толь­ко в мо­лит­ве, пуб­ли­ка­тор при­во­дит сход­ный от­ры­вок из По­сла­ния Ца­ря Ио­ан­на Ва­силь­е­вича в Ки­рил­ло-Бе­ло­зер­ский мо­на­стырь, от­но­ся­ще­го­ся при­бли­зи­тель­но к то­му же вре­ме­ни, что и Ка­нон - к 1573 г.: «Пред­ста­нет бо ти на­прас­но все па­губ­ст­во, и лю­та, яко же бу­ря, при­идет ан­гел не­ми­ло­стив, от­во­дя с ну­ж­дею, вле­кий ду­шю твою, свя­за­ну грех­ми, час­то об­ра­щаю­щую­ся к здеш­ним и ры­даю­щу без гла­са...»[xxxii]

Сергей ФОМИН

 

 

КА­НОН

Ан­ге­лу Гроз­но­му,

и вое­во­де, и хра­ни­те­лю всех чело­век,

от Бо­га по­слан­но­му

по вся ду­ша чело­вечес­кая[5]

 

Ты же, чело­вече, не за­бы­вай часа смерт­но­го: пой по вся дни ка­нун сей тво­ре­ние Уро­ди­ва­го Пар­фе­ния.

По ут­рен­нем пе­нии гла­го­ли:

Мо­лит­ва­ми свя­тых отец на­ших, Гос­по­ди Ии­су­се Хри­сте, Сы­не Бо­жий, по­ми­луй нас. Аминь

Ца­рю Не­бес­ный, Уте­ши­те­лю, Ду­ше ис­ти­ны, Иже вез­де сый и вся ис­пол­ня­яй, Со­кро­ви­ще бла­гих и жиз­ни По­да­те­лю, при­иди и все­ли­ся в ны, и очис­ти ны от вся­кия сквер­ны, и спа­си, Бла­же, ду­ши на­ша.

Свя­тый Бо­же, Свя­тый Креп­кий, Свя­тый Без­смерт­ный, по­ми­луй нас. (Три­ж­ды.)

Сла­ва От­цу и Сы­ну и Свя­то­му Ду­ху, и ны­не и при­сно и во ве­ки ве­ков. Аминь.

Пре­свя­тая Трои­це, по­ми­луй нас; Гос­по­ди,  очис­ти   гре­хи на­ша; Вла­ды­ко, про­сти без­за­ко­ния на­ша; Свя­тый, по­се­ти и ис­це­ли не­мо­щи на­ша, име­не Твое­го ра­ди.

Гос­по­ди, по­ми­луй. (Три­ж­ды.) Сла­ва, и ны­не.

Отче наш, Иже еси на не­бе­сех! Да свя­тит­ся имя Твое, да при­идет Цар­ст­вие Твое, да бу­дет во­ля Твоя, яко на не­бе­си и на зем­ли. Хлеб наш на­сущ­ный даждь нам днесь; и ос­та­ви нам дол­ги на­ша, яко­же и мы ос­тав­ля­ем долж­ни­ком на­шим; и не вве­ди нас во ис­ку­ше­ние, но из­ба­ви нас от лу­ка­ва­го.

Гос­по­ди, по­ми­луй. (12 раз.)

Сла­ва, и ны­не.

При­иди­те, по­кло­ним­ся Ца­ре­ви на­ше­му Бо­гу.

При­иди­те, по­кло­ним­ся и при­па­дем Хри­сту, Ца­ре­ви на­ше­му Бо­гу.

При­иди­те, по­кло­ним­ся и при­па­дем Са­мо­му Хри­сту, Ца­ре­ви и Бо­гу на­ше­му.

По­ми­луй мя, Бо­же, по ве­ли­цей ми­ло­сти Тво­ей, и по мно­же­ст­ву щед­рот Тво­их очис­ти без­за­ко­ние мое. Наи­паче омый мя от без­за­ко­ния мое­го, и от гре­ха мое­го очис­ти мя; яко без­за­ко­ние мое аз знаю, и грех мой пре­до мною есть вы­ну. Те­бе еди­но­му со­гре­ших и лу­ка­вое пред То­бою со­тво­рих; яко да оп­рав­ди­ши­ся во сло­ве­сех Тво­их, и по­бе­ди­ши вне­гда су­ди­ти Ти. Се бо, в без­за­ко­ни­их зачат есмь, и во гре­сех ро­ди мя ма­ти моя. Се бо, ис­ти­ну воз­лю­бил еси; без­вест­ная и тай­ная пре­муд­ро­сти Тво­ея явил ми еси. Ок­ро­пи­ши мя vс­со­пом, и очищу­ся; омые­ши мя, и паче сне­га убе­лю­ся. Слу­ху мо­ему да­си ра­дость и ве­се­лие; воз­ра­ду­ют­ся кос­ти сми­рен­ныя. От­вра­ти ли­це Твое от грех мо­их и вся без­за­ко­ния моя очис­ти. Серд­це чис­то со­зи­ж­ди во мне, Бо­же, и дух прав об­но­ви во ут­ро­бе мо­ей. Не от­вер­жи ме­не от ли­ца Твое­го и Ду­ха Твое­го Свя­та­го не оты­ми от ме­не. Воз­даждь ми ра­дость спа­се­ния Твое­го и Ду­хом Вла­дычним ут­вер­ди мя. Научу без­за­кон­ныя пу­тем Тво­им, и нечес­ти­вии к Те­бе об­ра­тят­ся. Из­ба­ви мя от кро­вей, Бо­же, Бо­же спа­се­ния мое­го; воз­ра­ду­ет­ся язык мой прав­де Тво­ей. Гос­по­ди, уст­не мои от­вер­зе­ши, и ус­та моя воз­вес­тят хва­лу Твою. Яко аще бы вос­хо­тел еси жерт­вы, дал бых убо:  все­со­жже­ния  не  бла­го­во­ли­ши. Жерт­ва Бо­гу дух со­кру­шен; серд­це со­кру­шен­но и сми­рен­но Бог не уни­чи­жит. Уб­ла­жи, Гос­по­ди, бла­го­во­ле­ни­ем Тво­им Сио­на, и да со­зи­ж­дут­ся сте­ны Ие­ру­са­лим­ския. То­гда бла­го­во­ли­ши жерт­вы прав­ды, воз­но­ше­ние и все­со­жи­гае­мая; то­гда воз­ло­жат на ол­тарь Твой тель­цы.

 

Ка­нон, глас 6-й

Песнь 1

Ир­мос: Яко по су­ху пе­ше­ше­ст­во­вав Из­ра­иль, по безд­не сто­па­ми, го­ни­те­ля фа­рао­на ви­дя по­то­п­ляе­ма, Бо­гу по­бед­ную песнь по­им, во­пия­ше.

При­пев: Свя­тый Ан­ге­ле, гроз­ный вое­во­да, мо­ли Бо­га о нас.

Пре­ж­де страш­на­го и гроз­на­го твое­го, Ан­ге­ле, при­ше­ст­вия умо­ли о мне греш­нем о ра­бе тво­ем им­рек. Воз­вес­ти ми ко­нец мой, да по­каю­ся дел сво­их злых, да от­ри­ну от се­бе бре­мя гре­хов­ное. Да­лече ми с то­бою пу­те­ше­ст­ва­ти. Страш­ный и гроз­ный Ан­ге­ле, не уст­ра­ши ме­не ма­ло­мощ­на­го. Дай ми, Ан­ге­ле, сми­рен­ное свое при­ше­ст­вие и крас­ное хо­ж­де­ние, и вел­ми ся те­бе воз­ра­дую. На­пой мя, Ан­ге­ле, чашею спа­се­ния.

Сла­ва: Свя­тый Ан­ге­ле, да мя на­пои­ши чашею спа­се­ния и ве­се­ло те­ку во след твое­му хо­ж­де­нию и мо­лю­ся - не ос­та­ви ме­не си­ра.

И ны­не: Рождь­шия Ти Ца­ря выш­ним си­лам, Пре­свя­тая Ца­ри­ца, Ты бо еси ми­ло­сти­ва, мо­же­ши бо об­лехчити мое бре­мя гре­хов­ное тяш­кое.

Песнь 3

Ир­мос: Несть свят, яко­же Ты, Гос­по­ди Бо­же мой, воз­не­сый рог вер­ных Тво­их, Бла­же, и ут­вер­ди­вый нас на ка­ме­ни ис­по­ве­да­ния Твое­го.

При­пев: Свя­тый Ан­ге­ле, гроз­ный вое­во­да, мо­ли Бо­га о нас.

Свя­тый Ан­ге­ле Хри­стов, гроз­ный вое­во­да, по­ми­луй мя греш­на­го ра­ба сво­его им­рек. Егда при­идет вре­мя твое­го при­хо­да, свя­тый Ан­ге­ле, по ме­не греш­на­го им­рек раз­лучити мою ду­шу от убо­га­го ми те­ле­си, - вни­ди с ти­хо­стию, да с ра­до­стию ус­ря­щу тя чес­т­но.

При­пев: Свя­тый Ан­ге­ле, гроз­ный вое­во­да, мо­ли Бо­га о нас.

Мо­лю ти ся, свя­тый Ан­ге­ле, яви ми свой свет­лый зрак и ве­се­ло воз­ри на мя ока­ян­на­го, да  не уст­ра­шит ме­не при­ход твой свя­тый, да уго­то­ваю­ся на сре­те­ние те­бе чес­т­но.

Сла­ва: Свя­тый Ан­ге­ле, по­сла­ниче Бо­жий, дажь ми, Ан­ге­ле, час по­кая­ти­ся со­гре­ше­нии и от­ри­ну­ти от се­бе бре­мя тяш­кое. Да­лече ми те­щи во след те­бе.

И ны­не: Свя­тый Ан­ге­ле, не имам ино­го раз­ве те­бе за­ступ­ни­ка ско­ра. По­ми­луй греш­на­го ра­ба сво­его им­рек и при­ве­ди ду­шу мою ко Вла­дычицы. Та бо есть ми­ло­сти­ва от­пу­ща­ти греш­ным со­гре­ше­ния.

Песнь 4

Ир­мос: Хри­стос моя си­ла, Бог и Гос­подь, чес­т­ная Цер­ковь бо­го­леп­но по­ет, взы­ваю­щи от смыс­ла чис­та, о Гос­по­де празд­ную­щи.

При­пев: Свя­тый Ан­ге­ле, гроз­ный вое­во­да, мо­ли Бо­га о нас.

Мо­лю ти ся, страш­ный и гроз­ный По­слан­ниче Выш­ня­го Ца­ря, вое­во­да, - ве­се­ло воз­ри­ши на мя ока­ян­на­го, да не ужас­ну­ся твое­го зра­ка и ве­се­ло с то­бою пу­те­ше­ст­вую.

При­пев: Свя­тый Ан­ге­ле, гроз­ный вое­во­да, мо­ли Бо­га о нас.

Пл[а]чася и во­пию, Вое­во­да Не­бес­но­го Ца­ря. Гроз­но во­хо­ж­де­нние твое, да не вско­ре раз­тли­ше[6] ме­не греш­на­го, но ве­се­ло и ти­хо на­пой ме­не смерт­ною чашею.

Сла­ва: От серд­ца во­пию ти, гроз­ный Вое­во­да и вои­не Ца­ря цар­ст­вую­щим, несть сил­нее те­бя и крепчай­ши во бра­ни, и уми­лен­на в смер­ти[7], и пря­ма во ис­прав­ле­нии. Ис­пра­ви ду­шу мою на путь вечен.

И ны­не: Гос­по­же, Бо­го­ро­ди­це, Де­во, рож­шия Ца­ря Не­бес­на­го, смер­то­нос­на­го часа не ми­нух­ся, из­ба­ви ду­шу ра­ба Сво­его им­рек от се­ти ло­вя­щих.

Песнь 5

Ир­мос: Бо­жи­им све­том Тво­им, Бла­же, ут­ре­нюю­щих Ти ду­ши лю­бо­вию оза­ри, мо­лю­ся, Тя ве­де­ти, Сло­ве Бо­жий, ис­тин­на­го Бо­га, от мра­ка гре­хов­на­го взы­ваю­ща.

При­пев: Свя­тый Ан­ге­ле, гроз­ный вое­во­да, мо­ли Бо­га о нас.

О срод­ни­ци мои, егда ви­ди­те ме­не от вас раз­лучена, и зрак ли­ца мое­го из­ме­них­ся, и гро­бу пре­даю­ся, и ко Су­дии вле­ком бу­ду, - и мо­ли­те­ся о мне свя­то­му Ан­ге­лу, да ве­дет ду­шу мою в ме­сто по­кой­но.

При­пев: Свя­тый Ан­ге­ле, гроз­ный вое­во­да, мо­ли Бо­га о нас.

О дру­зи мои лю­без­нии, егда ви­ди­те ме­не от вас раз­лучен­на и зем­ли пре­дае­ма, - по­мо­ли­те­ся о мне греш­нем ко свя­то­му Ан­ге­лу, да про­во­дит ду­шу мою вся два­де­сят мы­тарств и из­мет от всех по­ги­бе­лей.

Сла­ва: Лю­дие Бо­жии, бла­гочес­т­нии и вся пле­ме­на земь­стии, егда ви­ди­те смер­то­ное[8] те­ло на зем­ли по­вер­же­но и во­нею объ­я­то - по­мо­ли­те­ся ко Ан­ге­лу смер­то­нос­но­му о мне, да ве­дет ду­шу мою в ти­хое при­ста­ни­ще.

И ны­не: Пре­свя­тая Де­во Бо­го­ро­ди­це, Вла­дычице, Ты ве­си не­мощь зем­ных чело­век. Вско­ре ра­зо­ря­ет­ца ес­те­ст­во пло­ти на­шей. Ты, Гос­по­же, бу­ди нам За­ступ­ни­ца.

Песнь 6

Ир­мос: Жи­тей­ское мо­ре, воз­дви­зае­мое  зря  на­пас­тей бу­рею,  к  ти­хо­му при­ста­ни­щу Твое­му при­тек, во­пию Ти: воз­ве­ди от тли жи­вот мой, Мно­го­ми­ло­сти­ве.

При­пев: Свя­тый Ан­ге­ле, гроз­ный вое­во­да, мо­ли Бо­га о нас.

От Бо­га по­слан­на­го страш­на­го Вои­на, ца­рем, и кня­зем, и ар­хие­ре­ем, и всем лю­дем ве­ли­кое из­ме­не­ние от су­ет­на­го ве­ка се­го, в на­пас­тех пре­бы­ваю­щих и в скор­бех тру­жаю­щих су­щи вер­ных.

При­пев: Свя­тый Ан­ге­ле, гроз­ный вое­во­да, мо­ли Бо­га о нас.

Свя­тый Ан­ге­ле, от всех нас на зем­ли жи­ву­щих дань свою при­име­ши от Бо­га по­ве­лен­ную ти, егда при­иде­ши и не­си в со­кро­ви­ще све­та.

Сла­ва: Свя­тый Ан­ге­ле, гроз­ный По­слан­ниче, и ме­не из­ба­ви от су­ет­на­го жи­ли­ща се­го.

И ны­не: О Ца­ри­це Вла­дычице, си­рым Пи­та­тел­ни­ца и оби­ди­мым За­ступ­ни­це и бед­ным По­мощ­ни­ца, бол­ным На­дея­ние и всем греш­ным оцы­ще­ние, и мне греш­но­му им­рек бу­ди ми По­мощ­ни­ца и по­ми­луй мя.

 

Кон­дак, глас 5-й

Не­бес­на­го Ца­ря вое­во­да и пред­ста­тель Пре­сто­лу Бо­жию и тво­ри­тель во­ли Гос­под­ни и со­вер­ши­тель за­по­ве­дей Его, не ли­ши­ши ся сла­вы ве­ле­леп­ныя и про­сла­ви­ши­ся, ско­ро пле­няе­ши и не за­мед­ли­ши ни­ко­ли же. Всю­ду го­тов стои­ши, и храб­руе­ши, и зла не убои­ши­ся, ни ста­ра от­рие­ши, ни мла­да от­сту­пи­ши. Вся име­ши и ве­де­ши в ме­сто по­кой­но. И ме­не по­ми­луй греш­на­го и ока­ян­на­го им­рек, да по­ем ти: Ал­ли­лу­иа.

Песнь 7

Ир­мос: Ро­со­да­тель­ну убо пещь со­де­ла Ан­гел пре­по­доб­ным от­ро­ком, хал­деи же опа­ляю­щее ве­ле­ние Бо­жие, мучите­ля уве­ща во­пи­ти: бла­го­сло­вен еси, Бо­же отец на­ших.

При­пев: Свя­тый Ан­ге­ле, гроз­ный вое­во­да, мо­ли Бо­га о нас.

Ве­ли­кий, муд­рый хит­рец, ни­кто не мо­жет тво­ея хит­ро­сти ра­зу­ме­ти, да­бы скрыл­ся от тво­ея не­щад­но­сти. Свя­тый Ан­ге­ле, уми­ли­ся о мне греш­нем и ока­ян­нем.

При­пев: Свя­тый Ан­ге­ле, гроз­ный вое­во­да, мо­ли Бо­га о нас.

Муд­рый Ан­ге­ле и свет­лый, про­све­ти ми мрачную мою ду­шу сво­им свет­лым при­ше­ст­ви­ем, да во све­те те­ку во след те­бе.

Сла­ва: Свя­тый Ан­ге­ле, ра­дую­ся ду­шою и тре­пе­щу ру­кою и по­ка­зуя лю­дем час раз­лучения ду­ши мо­ей греш­ней от убо­га­го ми те­ле­си. Свя­тый Ань­ге­ле, по­мо­ли­ся о мне греш­нем.

И ны­не: Пре­свя­тая Бо­го­ро­ди­це, Вла­дычице, по­ми­луй греш­на­го в час раз­лучения. Свя­тый Ан­ге­ле, страш­ный По­слан­ниче, из­ми ду­шу мою от се­ти ло­вя­щих.

Песнь 8

Ир­мос: Из пла­ме­не пре­по­доб­ным ро­су ис­точил еси и пра­вед­на­го жерт­ву во­дою по­па­лил еси: вся бо тво­ри­ши, Хри­сте, ток­мо еже хо­те­ти. Тя пре­воз­но­сим во вся ве­ки.

При­пев: Свя­тый Ан­ге­ле, гроз­ный вое­во­да, мо­ли Бо­га о нас.

Ца­рю Не­бес­но­му, сла­ва Не­тлен­но­му и не­про­хо­ди­мая со­твор­ше­му чины ан­гел­ския, та­ко­ва страш­на и гроз­на смер­то­нос­на Ан­ге­ла. Хва­ли­те, пой­те и пре­воз­но­си­те его во ве­ки.

При­пев: Свя­тый Ан­ге­ле, гроз­ный вое­во­да, мо­ли Бо­га о нас.

Ца­ря Не­бес­на­го слу­га и пред­ста­тель Пре­сто­лу Бо­жию, свя­тый Ан­ге­ле,  смерть  при­но­ся  нам  из­ме­ни нас доб­ро­тою зда­ния твое­го и при­ве­ди нас к све­ту Свет­лей­ше­му Су­дии. Хва­ли­те, пой­те и пре­воз­но­си­те его во ве­ки.

Сла­ва, и ны­не: Ца­рю Не­бес­но­му, Бо­гу на­ше­му уго­ж­дае­ши, сла­вы не от­па­дае­ши, и за­по­ве­ди Его не пре­сту­пае­ши, и во­лю Его тво­ри­ши, и в люб­ви пре­бы­вае­ши. Ан­ге­ла тя свя­та хва­лим, по­ем и пре­воз­но­сим его во ве­ки.

Песнь 9

Ир­мос: Бо­га чело­ве­ком не­воз­мож­но ви­де­ти, на Не­го­же не сме­ют чини Ан­гель­стии взи­ра­ти; То­бою же, Всечис­тая, яви­ся чело­ве­ком Сло­во Во­пло­щен­но, Его­же ве­личаю­ще, с не­бес­ны­ми вои Тя уб­ла­жа­ем.

При­пев: Свя­тый Ан­ге­ле, гроз­ный вое­во­да, мо­ли Бо­га о нас.

Ос­к­вер­нив­ше ду­шу злы­ми по­хот­ми и те­п­лы­ми сле­за­ми не омыв­ше и ми­ло­сты­нею не очис­тив­ше, страш­на­го По­слан­ни­ка не по­ми­наю­ще, мы же тя, Ан­ге­ле, по дос­тоя­нию ве­личаем.

При­пев: Свя­тый Ан­ге­ле, гроз­ный вое­во­да, мо­ли Бо­га о нас.

Бо­га нам по­ве­дае­ши, свя­тый Ан­ге­ле, и ду­шу мою ока­ян­ную ис те­ла изи­мае­ши,  и плоть раз­тли­ши и гро­бу пре­дае­ши, мо­лим ти ся, свя­тый  Ан­ге­ле, из­ми ду­шу мою от се­ти ло­вя­щих, тя ве­личаем.

Сла­ва: От Бо­га по­слан­но­му, всех ан­гел пре­стра­шен еси, свя­тый Ан­ге­ле, не уст­ра­ши мою ду­шу убо­гую, на­пол­не­ну зло­смра­дия, и очис­ти, и пре­ста­ви ю Пре­сто­лу Бо­жию не­по­рочну. Тя ве­личаем.

И ны­не: О Бо­го­ма­терь Пречис­тая, вся спа­сае­ши и ми­луе­ши, та­ко­ж­де по­ми­луй ме­не греш­на­го и зло­смрад­на­го в час раз­лучения и в му­ку по­слан­но­му. То­гда же ми по­мо­зи, и ог­ня из­хи­ти мя и от му­ки из­ба­ви мя. Тя ве­личаем.

Дос­той­но есть яко во­ис­ти­ну бла­жи­ти Тя Бо­го­ро­ди­цу, При­сноб­ла­жен­ную и Пре­не­по­рочную и Ма­терь Бо­га на­ше­го. Чес­т­ней­шую Хе­ру­вим и слав­ней­шую без срав­не­ния Се­ра­фим, без ист­ле­ния Бо­га Сло­ва рожд­шую, су­щую Бо­го­ро­ди­цу Тя ве­личаем.

Свя­тый Бо­же, Свя­тый Креп­кий, Свя­тый Без­смерт­ный, по­ми­луй нас. (Три­ж­ды.)

Сла­ва, и ны­не.

Пре­свя­тая Трои­це, по­ми­луй нас; Гос­по­ди, очис­ти гре­хи  на­ша; Вла­ды­ко, про­сти без­за­ко­ния на­ша; Свя­тый, по­се­ти и ис­це­ли не­мо­щи на­ша, име­не Твое­го ра­ди.

Гос­по­ди, по­ми­луй. (Три­ж­ды.) Сла­ва, и ны­не.

Отче наш, Иже еси на не­бе­сех! Да свя­тит­ся имя Твое, да при­идет Цар­ст­вие Твое, да бу­дет во­ля Твоя, яко на не­бе­си и на зем­ли. Хлеб наш на­сущ­ный даждь нам днесь; и ос­та­ви нам дол­ги на­ша, яко­же и мы ос­тав­ля­ем долж­ни­ком на­шим; и не вве­ди нас во ис­ку­ше­ние, но из­ба­ви нас от лу­ка­ва­го.

 

Тро­парь, глас 5-й

Не­бес­ных сил из­бран­на­го вое­во­ду, от Бо­га по­слан­на­го муд­ра­го оруж­ни­ка и гроз­на­го полчени­на и по­бе­ди­те­ля вра­жи­имь си­лам, свя­та­го ан­ге­ла, по­юще, хва­лим. Смер­тию нас на­зи­ра­ет, и от суе­ты мiра из­бав­ля­ет, и на суд пра­вед­ни ко Хри­сту пред­став­ля­ет, и от вечных мук из­бав­ля­ет [ны да по­ем ему: Ал­ли­лу­иа].

Сла­ва, и ны­не.

Упо­ва­ние на­ше, Бо­го­ро­ди­це, кре­п­­кая  По­мош­ни­це  скор­бя­щим,  и  от смер­ти изи­мае­ши и от му­ки из­бав­ляе­ши, ко­му­ж­до по дос­тоя­нию бла­го­да­ти дае­ши [Тя ве­личаемь].

Та же, и от­пуст.

Чес­т­ней­шую Хе­ру­вим и слав­ней­шую без срав­не­ния Се­ра­фим, без ист­ле­ния Бо­га Сло­ва рожд­шую, су­щую Бо­го­ро­ди­цу Тя ве­личаем.

Сла­ва, и ны­не.

Гос­по­ди, по­ми­луй. (Три­ж­ды.)

Гос­по­ди, бла­го­сло­ви.

Ко­нец всем бла­гим. Сла­ва свер­ши­те­лю Бо­гу. Аминь.

 

МО­ЛИТ­ВА

к Гос­по­ду на­ше­му Ии­су­су Хри­сту,

 ко свя­то­му ар­хаг­ге­лу Ми­хай­лу

 

Гос­по­ди Ии­су­се Хри­сте Сы­не Бо­жий, Ве­ли­кий Ца­рю без­начал­ный и не­ви­ди­мый и не­соз­дан­ный, се­дяй на Пре­сто­ле со От­цемь и со Свя­тым Ду­хом, при­ем­ля сла­ву от не­бес­ных сил, по­сли  ар­хаг­ге­ла Сво­его Ми­хай­ла на по­мощь ра­бу Сво­ему им­рек, изъ­я­ти мя   из  ру­ки  враг  мо­их.  О  ве­ли­кий Ми­хай­ле ар­хаг­ге­ле, де­мо­ном про­го­ни­те­лю! Гос­по­ди Ии­су­се Хри­сте, из­лей мvро, яко благ и чело­ве­ко­лю­бец, на ра­ба Твое­го им­рек, и за­пре­ти всем вра­гом, бо­рю­щим­ся со мною. Со­тво­ри их яко овец, и со­кру­ши их яко прах пред ли­цем вет­ру. О ве­ли­кий Ми­хай­ле ар­хаг­ге­ле, шес­ток­ри­ла­тых пер­вый князь и вое­во­да не­бес­ных сил, хе­ру­вим и се­ра­фим, и всех аг­гел. О чюд­ный ар­хи­стра­ти­же страш­ный Ми­хай­ле ар­хаг­ге­ле, хра­ни­те­лю не­из­речен­ных та­ин, егда ус­лы­ши­ши глас ра­ба Бо­жия им­рек, при­зы­ваю­ща­го тя на по­мощь, Ми­хай­ле ар­хаг­ге­ле, ус­лы­ши и ус­ко­ри на по­мощь мою и про­же­ни от ме­не вся про­тив­ныя нечис­тыя ду­хи, си­лою свя­то­го твое­го ду­ха, мо­лит­ва­ми свя­тых апо­стол и свя­тых про­рок, свя­тых свя­ти­тель и свя­тых мученик и свя­тых пус­тын­ник, свя­тых без­мезд­ник и свя­тых столп­ник, свя­тых мучениц и всех свя­тых пра­вед­ник, уго­див­ших от ве­ка Хри­сту мо­лит­ва­ми их - со­блю­ди ра­ба Бо­жия в бе­дах и в скор­бех и в печалех, на рас­пу­ти­ях,  на  ре­ках, и в пус­ты­нях, в ра­тех, в ца­рех, и в кня­зех, в вель­мо­жах, и в лю­дех, и во вся­кой вла­сти,  и   от  вся­кой  притчи, и от дия­во­ла. Гос­по­ди, Ии­су­се Хри­сте, из­ба­ви и ве­ли­кий Ми­хай­ле ар­хаг­ге­ле, со­блю­ди ра­ба Бо­жия им­рек от очию злых чело­век и от на­прас­ныя смер­ти, и от вся­ко­го зла, мо­лит­ва­ми Пре­свя­тыя Вла­дычица на­шея Бо­го­ро­ди­ца и При­сно­де­вы Ма­рия и свя­то­го про­ро­ка и Пре­до­течи Кре­сти­те­ля Гос­под­ня Ио­ан­на и свя­то­го про­ро­ка Илии и свя­то­го от­ца на­ше­го Ни­ко­лы Чюдо­твор­ца, и свя­тых мученик Ни­ки­ты и Еупа­тия, и всех свя­тых Тво­их мо­лит­ва­ми, ны­не и при­сно и во ве­ки ве­ком. Аминь.

 

---

[1] В описи 1730 г. она называлась «Архангел Божий Михаил в чудесех старого письма».

[2] Великого Князя Тверского и Владимiрского Дмитрия Михайловича (1299†1325) называли "Грозные Очи". Это скорее всего перекличка с иконой "Спас Ярое Око" (Спасский собор был патрональным храмом Твери), а не отголосок славной репутации этого Князя, который, "мстя кровь отчу", убил в Орде Юрия Московского и сам был изрублен. Прозвание "Грозные Очи" носил и Ярославский Князь Василий Давидович (1321†1345). В этих прозвищах - несколько иные коннотации, однако и они обнаруживают сакральный характер.

[3] В связи с этим нельзя не вспомнить слова Ивана Пересветова из его послания Царю Иоанну Васильевичу: «А не мочно Царю без грозы быти; как конь под Царем без узды, тако и Царство без грозы» (Вальденберг В. Древнерусские учения о пределах Царской власти. Пг. 1916. С. 330). Удивительное созвучие этому находим мы в «Рамаяне»: «Как реки без воды, как лес без травы, как скот без пастуха, - страна без Царя». Это позволяет некоторым исследователям говорить даже о «возрождении» на русской почве «арийской идеи Священной Царской власти, праведной и самодержавной» (Антоненко С. Русь арийская? // Родина. М. 1997. № 8. С. 79). В действительности, эта идея (общеиндоевропейская, в т.ч. и ираноарийская) никогда не умирала ни на славянской, ни на иной почве, воплощаясь неожиданно лишь для тех, кто оторвался или вышел из этого мiра. - С.Ф.

[4] В "Полтаве" [А.С. Пушкина] о Петре I сказано: "Он весь как Божия гроза". Это значит, что Петр сражается за правое дело, что Он непобедим, что противостоять Ему безполезно.

[5] Тексты предначинательных молитв и ирмосы канона для удобства его использования даны в послениконовской редакции.

[6] Рас­тай (вар.).

[7] Смыс­ле­на в муд­ро­сти или смыс­ле­на в смер­ти (вар.).

[8] Смер­то­нос­ное или мое (вар.).

---

КА­НОН

Ан­ге­лу Гроз­но­му,

вое­во­де и хра­ни­те­лю всех чело­ве­ков,

от Бо­га по­слан­но­го

по вся ду­ши чело­вечес­кие

(1570 - н. 1580-х гг.)

 

Печата­ет­ся по: Ли­хачев Д.С. Ка­нон и мо­лит­ва Ан­ге­лу Гроз­но­му вое­во­де Пар­фе­ния Уро­ди­во­го (Ива­на Гроз­но­го) // Ли­хачев Д.С. Ис­сле­до­ва­ния по древ­не­рус­ской ли­те­ра­ту­ре. Л. «Нау­ка». 1986. С. 372-377. Текст Ка­но­на из­дан по ру­ко­пи­си XVII в., от­кры­ваю­щий сбор­ник № 2 из Ка­рель­ско­го со­б­ра­ния ИР­ЛИ (ИР­ЛИ. Ка­рель­ское собр. № 2. Л. 4-10 об.). Для ва­ри­ан­тов ис­поль­зо­ва­ны и не­ко­то­рые дру­гие ру­ко­пи­си, в том чис­ле и сбор­ник ка­но­нов се­ре­ди­ны XVII в., по ко­то­ро­му печата­ет­ся текст мо­лит­вы (БРАН. 33.3.20. Л. 227-231 об.).

 

[i] Пра­восл. Ис­по­вед. Вопр. 19.

[ii] Ми­нея. Но­ябрь. Ч. I. Из­да­ние Мо­с­ков­ской Пат­ри­ар­хии. 1980. С. 235. См. так­же: Маль­цев М.В. Почита­ние Св. Ар­хи­стра­ти­га Ми­хаи­ла в рус­ской пра­во­слав­ной тра­ди­ции // Пра­во­сла­вие и рус­ская на­род­ная куль­ту­ра. Кн. 2. М. 1993. С. 6-43.

[iii] Жо­ли­ве-Ле­ви К. Об­раз вла­сти в ис­кус­ст­ве эпо­хи Ма­ке­дон­ской Ди­на­стии (867-1056) // Ви­зан­тий­ский вре­мен­ник. Т. 49. М. 1988. С. 146, 153-155.

[iv] Добиаш-Рождественская О.А. Культ свя­то­го Ми­хаи­ла. Пг. 1917. С. 46

[v] Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. Л. 1979. С. 36.

[vi] Самойлова Т.Е. Княжеские портреты в росписи Архангельского собора Московского Кремля. Иконографическая программа XVI века. М. 2004. С. 5, 9.

[vii] Там же. С. 68.

[viii] Подобедова О.И. Московская школа живописи при Иване IV. Работы в Московском Кремле 40-х - 70-х годов XVI в. М. 1972. С. 31-32.

[ix] Самойлова Т.Е. Княжеские портреты в росписи Архангельского собора Московского Кремля. С. 72, 207.

[x] Яковлева А.И. Храмовый образ «Архангел Михаил с деяниями ангелов» // Архангельский собор Московского Кремля. М. 2002. С. 277, 282.

[xi] Подобедова О.И. Московская школа живописи при Иване IV. С. 175.

[xii] Яковлева А.И. Храмовый образ «Архангел Михаил с деяниями ангелов». С. 259.

[xiii] Там же. С. 264, 278

[xiv] Белинский В.Г. Собр. соч. Т. 6. М. 1981. С. 103.

[xv] Памятники литературы Древней Руси. XIV - середина XV века. М. 1981. С. 150.

[xvi] Подобедова О.И. Московская школа живописи при Иване IV. С. 22, 25-26, 28-29.

[xvii] Кавельмахер В.В. О приделах Архангельского собора // Архангельский собор Московского Кремля. М. 2002.

[xviii] Сизов Е.С. Датировка росписи Архангельского собора Московского Кремля и историческая основа некоторых ее сюжетов // Древнерусское искусство. XVII век. М. 1964. С. 166.

[xix] Самойлова Т.Е. Княжеские портреты в росписи Архангельского собора Московского Кремля. С. 93.

[xx] Сизов Е.С. Датировка росписи Архангельского собора Московского Кремля и историческая основа некоторых ее сюжетов. С. 170.

[xxi] Лихачев Д.С. Литература государственного устройства // Памятники литературы Древней Руси. Середина XVI века. М. 1985. С. 8.

[xxii] Панченко А.М., Успенский Б.А. Иван Грозный и Петр Великий: концепции первого Монарха. С. 70-72.

[xxiii] Герцен А.И. Собр. соч. в 30 томах. Т. IX. С. 164.

[xxiv] Панченко А.М., Успенский Б.А. Иван Грозный и Петр Великий: концепции первого Монарха. С. 73-74.

[xxv] Еже­год­ная Бо­го­слов­ская кон­фе­рен­ция Пра­во­слав­но­го Свя­то-Ти­хо­нов­ско­го Бо­го­слов­ско­го ин­сти­ту­та. Ма­те­риа­лы 1992-1996 гг. М. 1996. С. 296.

[xxvi] Ар­хим. Ле­о­нид (Ка­ве­лин). Опи­са­ние сла­вян­ских ру­ко­пи­сей Биб­лио­те­ки Свя­то-Тро­иц­кой Сер­гие­вой Лав­ры. Ч. 2. С. 54, 60, 66, 72, 106.

[xxvii] Шторм Г.П. Потаённый Радищев. Вторая жизнь «Путешествия из Петербурга в Москву». Изд. 2-е, испр. и доп. М. 1968. С. 110, 112.

[xxviii] Ли­хачев Д.С. Ка­нон и Мо­лит­ва Ан­ге­лу Гроз­но­му вое­во­де Пар­фе­ния Уро­ди­во­го (Ива­на Гроз­но­го) // Ру­ко­пис­ное на­сле­дие древ­ней Ру­си. По ма­те­риа­лам Пуш­кин­ско­го До­ма. Л. 1972. С. 10-27.

[xxix] Ли­хачев Д.С. Ис­сле­до­ва­ния по древ­не­рус­ской ли­те­ра­ту­ре. Отв. ре­дак­тор О. В. Тво­ро­гов. Л. «Нау­ка». 1986. С. 365.

[xxx] Там же. С. 366.

[xxxi] Там же. С. 366-367.

[xxxii] По­сла­ния Ива­на Гроз­но­го. М.-Л. 1951. С. 171. Ли­хачев Д. С. Ис­сле­до­ва­ния по древ­не­рус­ской ли­те­ра­ту­ре. С. 368-369.

 

Толкование псевдонима «Парфений Уродивый» и Канона см. здесь: