
Св. Архангел Михаил. Икона. После 1216 года.
Архангельский собор Московского Кремля
КАНОН
Ангелу Грозному,
воеводе и хранителю
всех человеков,
от Бога посланного
по вся души человеческие
(1570 - н. 1580-х гг.)
Архангел Михаил (букв. кто как Бог), архистратиг Сил Небесных, «грозный Небесного Царя воевода» (память 6 сентября и 8 ноября), первый бранноносный свой подвиг совершил не у нас, на земле, а на небе, свергнув оттуда Сатану, некогда светлейшего из всех духов небесных и потому названного Люцифером, светоносцем, восставшего на Бога.
Впоследствии Священное Писание показывает архангела Михаила, как ближайшего хранителя и защитника народа Божия - Израиля. Как известно, ангелы даются для сохранения городов, царств, областей и т.д.[i] И ветхозаветный народ еврейский имел своего особого Ангела хранителя. «Явился еси предводящ древняго Израиля, повелением сущаго из Иакова [...], Михаиле безтелесный», - говорится в 5-й песне канона службы 6 сентября. В 6-й песне того же канона читаем: «Воинства Израилева спасл еси, являяся и божественная подая повеления, Архистратиже, враги низложил еси, и вконец сия истребил еси». В книге пророка Даниила ясно и прямо сказано, что Ангелом-хранителем Израиля был именно св. Архангел Михаил. Михаил князь ваш, - говорит св. Архангел Гавриил пророку Даниилу: се Михаил един от старейших первых (10, 13, 21); Михаил князь великий стояй о сынех людей твоих (12, 1).
Архангел Михаил был вождем народа Израильского, а нередко и карателем его врагов. Церковь в своих песнях также постоянно обращается к св. Архангелу Михаилу, как к Ангелу бранноносцу, защитнику Православной веры и губителю ересей.
Впоследствии Архангел Михаил становится хранителем Руси - Нового Израиля, покровителем Царствующего Дома России. «С древних времен прославлен своими чудесами Архангел Михаил на Руси. Предстательства за города русские Пресвятой Царицы Небесной всегда осуществлялись Ее явлениями с Воинством Небесным, под предводительством Архистратига»[ii].
Особое попечение уже в Новозаветное время имел архангел Михаил о Православных Царях. Согласно византийской традиции, первая Императорская диадема была послана ангелом равноапостольному Императору Константину Великому (впоследствии Византийские Императоры нередко изображались с диадемой, возлагаемой на Их главу архангелом Михаилом)[iii].
Латинские апологеты даже именовали Архангела Михаила Императором[iv].
В первом послании князю Курбскому Царь Иоанн Грозный писал: «...Предстателя имеем вся Небесныя Силы, архаггели, и аггели, яко же Моисею предстатель бысть Михаил архаггел, Иисусу Навгину и всему Израилю; та же во благочестие новей благодати первому християнскому Царю, Константину, невидимо предстатель Михаил архаггел пред полком хождаше и вся враги Его побеждаше, и оттоле даже и доныне всем благочестивым Царем пособствует»[v].
Эти Царские слова имеют зримое воплощение во фресках Архангельского собора.
Русский Великокняжеский и Царский Династический некрополь в Москве начался в начале XIII в. погребением Князей Даниила Александровича и Юрия Даниловича в деревянном Свято-Михайловском храме Московского Кремля, на месте которого Князь Иван Калита (†1340) в 1333 г. поставил каменный храм-усыпальницу.
Существующий и до сей поры каменный храм воздвиг в 1505-1509 гг. Дед Иоанна IV Васильевича - Великий Князь Иоанн III. Расписали его при Внуке Строителя в 1564-1565 гг. в соответствии с иконографической программой, тесно связанной с представлениями о власти Царя. По существу роспись эта венчала работы по созданию в Кремле целого ряда памятников монументальной живописи после опустошительного пожара, случившегося летом 1547 г., через несколько месяцев после венчания на Царство Иоанна Васильевича: Благовещенский собор (1547 - начало 1560-х гг.), собор Чудова монастыря (ок. 1556), Золотая палата (1561) - парадная зала для Царских торжественных приемов[vi].
В отличие от древнейшего в Кремле Чудова монастыря, главный престол которого был посвящен Воспоминанию чуда Архистратига Михаила, бывшему в Хонех (6 сентября), Архангельский храм был воздвигнут в честь Собора Архистратига Михаила и прочих Небесных Сил безплотных (8 ноября).
Росписи, посвященные архангелу Михаилу, занимают южную и северную стены собора и, по словам искусствоведов, представляют собой «самый подробный и обширный из известных нам циклов, посвященных архангелу Михаилу, - своеобразную энциклопедию его деяний»[vii]. Литературной основой цикла были вошедшие в Макариевские Великие Минеи Четьи следующие произведения: «Сказание о чюдесе великаго Божия Архистратига Михаила сведена вкратце», «Сказание диакона Пандалеонта», «Похвала архангелу Михаилу» (под 8 ноября) и «Чудо в Хонех» (под 6 сентября).
«Все множество покоящихся под сводами Архангельского собора Князей, - читаем в исследовании О.И. Подобедовой, - объединяется не только родственными узами и правом на Единодержавство, но и тем воинским подвигом, в котором большинство из них понесло "великие труды" или так или иначе приняло участие.
Система росписи собора делает очевидной такую оценку достоинства этого подвига и его первостепенной значимости хотя бы уже тем самым, что помощником в нем явился сам Михаил - Архистратиг Небесных Войск - отсюда общее посвящение храма-усыпальницы, отсюда и цепь воинских и "государственных" сюжетов, в которых главным действующим лицом является "Небесный Воевода". (Весьма примечательна в этом отношении весьма редкая иконографическая сцена "Архангел Михаил поставляет Моисея Князем", находящаяся на южной стене в верхнем ярусе росписи собора.) [...]
Князья, "положившие жизнь свою" или принимавшие участие в ратных подвигах, отстаивая "чистоту Веры" (что было синонимом национальной независимости), по слову Евангельскому, "на суд не приходят", но "имеют жизнь вечную", они удостаиваются тех "венцов славы", которые... уготованы победителям в борьбе за Веру. Этой общей идее подчинены все остальные части росписи, в которых раскрывается и чудесная помощь Архистратига Михаила в ветхозаветных битвах»[viii].
«Присутствие в архангельском цикле, - подчеркивают исследователи, - таких композиций, как "Михаил поставляет Моисея князем", "Сон Константина" и "Явление Константину звездного креста", оружия победы Православных Царей, безусловно, связано с теми идеями, которые характеризуют Михаила-архангела как покровителя Княжеской и Царской власти. [...]
Святые воины, представленные на столпах собора, воспринимаются как рать архангела Михаила, предводителя Воинства Небесного (изображение Михаила помещено в скуфье северо-западного купола), охраняющая Бога и Веру и готовая прийти на помощь Православным Владыкам»[ix].
В храме в местном ряду главного иконостаса, справа от Царских врат, находилась знаменитая весьма чтимая икона «Архангел Михаил в деяниях»[1] (1399) - первый подобный образ, написанный по типу житийных икон. Причем, как отмечают искусствоведы, «общепринятый житийный порядок расположения ее клейм не совпадает с библейской хронологией деяний ангелов. Это - ее уникальная черта...»[x] При этом, как отмечала известный знаток творений мастеров «школы Грозного» О.И. Подобедова, клейма эти были рассчитаны «не столько на "прочитывание", сколько на созерцательное осмысление»[xi]. Этот образ считается «ключевым для истории московской иконописи Рублевской эпохи»[xii].
Именно в день первого Михайловского праздника (6 сентября) в 1380 г. была одержана победа на Куликовом поле. «Икону долгое время связывали с преданием, согласно которому она была заказана вдовой Великого Князя Московского Димитрия Ивановича (Донского) Евдокией (в иночестве Евфросинией) перед самой ее смертью, в 1407 г.» Позднее ее традиционно соотносили с «победой, одержанной на Куликовом поле в 1380 г., т.е. с эпохой борьбы Великого Князя Московского Димитрия Ивановича с ордынским правителем Мамаем, или с событиями 1395 г., с неожиданным отступлением Тамерлана от Москвы, случившимся в правление Великого Князя Московского Василия I, сына Димитрия Донского»[xiii].
Завоевание Казанского и Астраханского ханств, этих, по словам В.Г. Белинского, «остатков издыхающего монгольского чудовища»[xiv], в Царствование Иоанна Грозного осмыслялось как продолжение дела Великого Князя Димитрия Донского. Из «Сказания о Мамаевом побоище», которое, разумеется, не раз читал первый Русский Царь, известно, что перед тем как выступить из Москвы, будущий герой Куликова поля «з братом своим, с Князем Владимером Андреевичем, пойде в церковь Небеснаго Воеводы Архистратига Михаила и бил челом святому образу его...»[xv]
Хорошо известны Царю Иоанну Васильевичу были и события 1395 г., связанные с избавлением от нашествия полчищ Темир-Аксака (так называли на Руси Тимура или Тамерлана). Упоминания об этом событии можно найти в Царских молитвах.
Говоря об образе Архангела Михаила в иконографической программе Царствования Иоанна Грозного, нельзя не сказать о замечательной иконе, написанной, как полагают, в 1552-1553 гг.
Вскоре после взятия Казани, пишет исследовавшая этот образ О.И. Подобедова, в Успенском Соборе Московского Кремля «перед "Царским местом" устанавливается икона "Церковь Воинствующая", именовавшаяся в то время "Благословенно воинство Небесного Царя". ...Это название раскрывается стихирой пятого гласа, обращенной к мученикам: "Благословенно воинство Небесного Царя: аще бо и земнороднии беша страстотерпца, но ангельское достояние потщашеся достигнути, о телесех нерадивше, и страстей ради безплотных сподобишеся чести..." [...]
...На иконе изображено множество воинов, направляющихся к прекрасному граду, заключенному в радужном круге, в котором можно видеть "Небесный Иерусалим", оставляя позади себя некий покинутый людьми и объятый пламенем град. [...] ...Особое внимание привлекает фигура конного юного воина. Он в латах, за его плечами развевается алый плащ. Он полон боевого задора, юн и отважен. Он оборачивается на все множество следующих за ним воинов и их предводителей, как бы возглавляя их и предлагая устремиться за собой. Над ним ангелы несут венец славы. Именно его приглашает следовать за собой Архангел Михаил, изображенный на коне, в латах, в сильном движении. Крылатый конь в неистовом скачке стремится вперед, к тому Божественному граду, на фоне которого изображена Богоматерь с Младенцем и от которого навстречу воинству стремятся многочисленные ангелы, несущие венцы славы. Бурное движение этих двух всадников, ритм расстановки фигур (своего рода "цезура", отделяющая легкий, исполненный движения силуэт молодого полководца и от предшествующего всадника, и от мерно двигающихся полков "Небесного Воинства"), а также интенсивный цветовой акцент (алый плащ, вьющийся за плечами) - все вместе взятое делает смысловым центром фигуру юного всадника.
В этом юном воине, следующем за Архангелом Михаилом, современники видели Ивана IV - победителя Казани. Это Его воинский подвиг в порядке прямой преемственности унаследован вместе с Царским достоинством от Владимiра Мономаха и от многочисленных Князей-воинов, среди которых можно видеть и Димитрия Донского, и Александра Невского, и Михаила Черниговского, Феодора, Давида и Константина Ярославских, героя Куликовской битвы боярина Бренка, а также святых воинов Бориса и Глеба, Димитрия Солунского, Георгия Победоносца, Феодора Стратилата, чья "помощь обезпечила победу" и чье "участие" неотделимо от всех подвигов русского воинства, борющегося за чистоту Веры и незыблемость исконных Русских земель, какими современники рассматривали и Казанское и Астраханское Царство, а позднее и западные земли, освобождавшиеся в процессе Ливонской войны. [...]
Эмоциональный строй иконы позволяет ее связывать непосредственно с моментом празднования победы под Казанью и торжественным въездом Ивана IV в Москву. Апофеоз воинской славы, право на безсмертие и пребывание в "Горнем Иерусалиме" всего русского воинства, понесшего "труды и скорби" в защиту земли Русской, сочетается с непосредственным прославлением личной доблести Ивана IV. Об этом свидетельствует первенствующее место Его изображения в картине, увенчание Его венцом славы, обращение к Нему Архангела Михаила, по отношению к которому Он в иконе "ближайший". Эти две темы - Небесное Воинство, состоящее из Князей-Прародителей и святых воинов, "подвизавшихся" за землю Русскую, шествующее к "Обетованному граду", и апофеоз воинской славы Ивана IV, "сподобльшегося ввоиниться" в число "воинства Отца Небесного", - теснейшим образом переплетаются, превращаясь в единое "тайнодействие", каким представлено шествие русских воинов по пути к безсмертию»[xvi].
Наконец, в связи с Каноном Ангелу Грозному следует, думается, повнимательнее отнестись к росписям в дьяконнике. Последний, по воле Царя, был преобразован в придельный храм во имя Иоанна Предтечи - Ангела Государя[xvii]. По мысли устроителя он должен был стать Царской усыпальницей.
Исследователи связывают находящиеся там фрески с болезнью Царя в 1551 г. и относят их создание ко времени до 1561 г.[xviii]
Главная тема росписи в усыпальнице - «приближение смертного часа, последнее прощание с близкими». Композиция одной из фресок («Прощание Князя с семьей»), отмечают искусствоведы, «чрезвычайно своеобразна и не находит иконографических аналогий ни в русских, ни в южнославянских памятниках. В центре изображено ложе, на котором полулежит умирающий Князь. Одной рукой Он обнимает стоящего рядом Отрока, другой обращается к сидящей против него Женщине в Царских одеждах, держащей на руках младенца. За ложем в изголовье стоят два ангела, один из которых правой рукой указывает на небо, а левой преграждает путь бесу, изображенному за фигурой Царицы»[xix].
В свое время исследователь Е.С. Сизов сопоставил это изображение с помещенной в «Царском летописце» и «Степенной книге» «Повестью о смерти Василия III» (Отца Иоанна Грозного)[xx]. «...Повесть о смерти Василия III, - отмечал академик Д.С. Лихачев, - это не простая фактография. "Повесть" хотя и описывает реальные события, действительно происшедшие, - памятные, известные, но она незаметно придает всему характер "действа". Перед нами смерть Великого Князя, а не рядового человека. Эта смерть могла бы быть и "чином кончины" - чем-то вроде чина свадебного или венчания на Царство. Автор повести видит не только факты, но и величие фактов, их постепенность и степенность. Умереть внезапно, без покаяния, без прощания с близкими, без осознания самим умирающим значительности происходящего с ним, - считалось на Руси величайшим несчастием. Описывая нарастание болезни, медленное движение к концу, автор повести о смерти Василия III делал кончину достойной Великого Князя, подчинял ее некоторому "идеалу смертного конца"»[xxi].
Так и на фреске...
†
Само прозвание Царево - Грозный, полученное Иоанном Васильевичем после Казанского похода, оказывается также связанным с Архангелом Михаилом.
О соотношении понятий Грозный Воевода Небесных Сил - Грозный Царь известные ученые А.М. Панченко и Б.А. Успенский писали:
«"Грозный Царь имярек" - это просто-напросто титулярная форма, которая означала Самодержавного Государя и получила хождение после того, как Русь объединилась и пересилила наконец Орду (Ивана III, несколько предваряя ход вещей, уже называли Царем и Грозным). В устной поэзии... эта форма дожила до эпохи Петра [...]
Более того: эпитет "Грозный", по-видимому вызывал сакральные ассоциации. Этот эпитет связывался с "правдой"..., т.е. с идеей Божественного порядка и Божественной справедливости, а тем самым - и с возможностью судить и наказывать за отступление от Правды. Соответственно эпитет прилагается к Царю, поскольку Царь уподобляется Божеству, понимается как образ Бога на земле. Наименование "Грозным" Ивана IV явно связано с официальным принятием Им Царского титула, с венчанием на Царство (сказанному не противоречит то, что "Грозным" с свое время могли называть также Ивана III - ведь Его уже величали "Царем"!)[2]. Одновременно эпитет "Грозный" связывает Царя с "Грозным Воеводой Небесных Сил", носителем Божией воли - архангелом Михаилом.
Эпитет "Грозный" применительно к Царю связан с представлением о "Царской грозе": "Грозный Царь" - Тот, от Кого исходит "Царская гроза". "Царская гроза" в свою очередь вызывает сакральные ассоциации с "Божией грозой"; ср. ту же "Валаамскую беседу", где есть красноречивое выражение "Царева Небесная гроза"[3]. Гроза как таковая с точки зрения русского человека той поры - Божие наказание. [...]
...В народном быту сохранялось убеждение, что нельзя противиться "Божьей грозе"[4] и нельзя роптать на нее. Грешно пытаться спасти людей или постройки, в которые ударила молния, потому что молния и гром - Божия воля, даже Божия милость, особая благодатная отметина. "Бог посетил!" - вот обычная реакция русского человека на случившуюся с ним беду.
В логике Ивана IV отсюда вытекает, что главная обязанность Монарха - карать зло, поражать подобно грозе. В этом убеждении Царя укреплял образ Ангела Грозного Воеводы, как он рисовался средневековому религиозному сознанию. [...]
...Все люди грешны. Человек как отдельное лицо не в силах избыть греха, ибо природа человека греховна. Поэтому Бог (или архангел Михаил - "Кто, яко Бог") может карать без видимой вины: наказуется общее зло мiра, а не каждое конкретное проявление зла. "Аки Бог" ведет Себя Иван IV, обрушивая Царскую грозу [...] ...Пролитие крови Его не страшит. Кровь не будет вменена Ему в вину. Иван уверял в том Курбского, ссылаясь на исторические примеры. [...] ...Грешно сопротивляться Царской каре, грешно "ненавидеть наказание". Более того, Царский гнев, равно как гнев Божий, - некое отличие, неприятие которого является делом безумным и кощунственным. [...] Грех Курбского в глазах Ивана не в том, что князь бежал за рубеж, а в том, что он бежал от Царского гнева»[xxii].
Примечательно, что даже три века спустя это чувствовал один из потомков другого опального боярина - известный литератор С.П. Шевырев (1806-1864). Эти переживания буквально бесили «лондонского демократа» А.И. Герцена, возмущавшегося гордостью Шевырева за своего предка, «который середь пыток и мучений, во времена Ивана Грозного, пел псалмы и чуть не молился о продолжении дней свирепого» Царя[xxiii].
По словам А.М. Панченко и Б.А. Успенского, даже сама атрибутика Опричнины связана была с идеей очищения от грехов: «Одна из главных примет опричника - метла. Какова семантика этого атрибута? Она отсылает к идеям наказания и очищения. "Выметание" - типичный и устойчивый жест юродивых. Во времена Герберштейна, когда Шемячич еще претендовал на Великое Княжение, один юродивый "выметал" Москву: "Империя Государя еще не совсем очищена, а теперь настает удобно время для метения, когда следует выбросить всякую нечисть". Этот жест сохранялся в языке юродивых на протяжении нескольких столетий: в конце 1666 или в начале 1667 г. некий "похаб", обитавший в Соловецком монастыре, "вымел" оттуда дьякона Игнатия, так что этот деятель раннего старообрядчества избежал печальной участи взбунтовавшихся Соловецких иноков. [...] (В европейских брошюрах и летучих листах 1560-х гг. Ивана Грозного тоже называли "Божией метлой"...) [...] Вспомним в этой связи, что опричники демонстративно "выметали" митрополита Филиппа Колычева из Успенского собора»[xxiv].
(Последний факт, разумеется, не носит оценочного характера по отношению к Митрополиту вообще; он свидетельствует лишь о мнении о его деятельности Царя в совершенно конкретный, ограниченный отрезок времени и уж, конечно, всё это никак не касается вопроса самой святости Владыки. Что касается права Государя, то, как писал Богомудрый святитель Григорий Палама (†1360), архиепископ Солунский: «Бог удостоил Царей Царствовать над жребием Своим, над земною Церковью Своею»[xxv].)
†
Канон Ангелу Грозному Царя Иоанна Васильевича нередко встречался в рукописях и отмечался в их описаниях. Архимандрит Леонид, например, указывал на несколько списков из собрания Троице-Сергиевой Лавры конца XVI-XVII вв.[xxvi]
В описи монастырской библиотеки Саровской пустыни, насчитывавшей 2254 печатные книги и 500 рукописей, среди последних значился «Канон ангелу смертоносному»[xxvii].
Опубликовавший его в 1972 г. академик Д.С. Лихачев[xxviii], атрибутировал Канон как принадлежавший перу Царя Иоанна Грозного. При этом академик привел многочисленные и неоспоримые доказательства этого факта. Среди доказательств фигурировало, например, одно место в Каноне, встречающееся только в двух списках, свидетельствовавшее, что писавший - «лицо весьма значительное: "О люди благочестнии и вся племена земьстии, егда видите мое смертное тело на земли повержено и вонею греховною объято, - помолитеся ко ангелу смертоносному о мне..." Ясно, что здесь пишет не обычный человек»[xxix].
Особого разговора заслуживает Молитва к Иисусу Христу и архангелу Михаилу, обнаруженная пока лишь в одном списке Канона. «Эта Молитва, - пишет Д.С. Лихачев, - не надписана именем Парфения, но с Каноном она составляет одно традиционное целое [...] и сходна с ним по стилю и по теме. Грозный [...] просит архангела Михаила изъять его из рук врагов, "запретить" всем, борющимся с ним врагам, просит спасти его "на распутиях, на реках, и в пустынях, в ратех, в царех, и в князех, в вельможах, и в людех, и во всякой власти, и от всякоя притчи, и от диявола". Он просит спасти его "от очию злых человек и от напрасныя смерти". И наконец, что самое важное для атрибуции, обращается к своим святым покровителям. Кто же эти покровители? Это Иоанн Креститель - ангел Грозного ([преп.] Иоанн Лествичник был ангелом его сына Царевича - Ивана Ивановича), пророк Илья, Никола Чудотворец и [мч.] Евпатий»[xxx].
Далее публикатор приводит справку, полученную им от известного искусствоведа Т.В. Николаевой: «Что же касается Иоанна Предтечи, Николы и Никиты, то их изображения на вещах Ивана Грозного являются обычными. Вместе с ними изображаются еще [мц.] Анастасия, [равноапп.] Царь Константин и Царица Елена, Симеон Богоприимец и патроны сыновей Грозного - [преп.] Иоанн Лествичник и [вмч.] Феодор Стратилат. Вещи Ивана Грозного или членов Его Семьи с изображениями патрональных святых следующие.
1) Икона "Богоматерь Одигитрия" 1560 г., в золотом окладе с черневыми изображениями святых на золотых дробницах (Иоанна Предтечи, Николы, Анастасии и др.). Хранится в Оружейной палате. См.: Государственная Оружейная палата Московского Кремля. М. 1954. С. 186 и 194.
2) Икона "Спас Вседержитель" XVI в., в серебряном чеканном окладе с гравированными дробницами. Изображены: Иоанн Предтеча, Владимiр, Борис и Глеб и др. Хранится в Оружейной палате. Происходит из Покровского монастыря в Суздале. Издана: Георгиевский В.Т. Памятники старинного русского искусства Суздальского музея. М. 1927; а также: Государственная Оружейная палата Московского Кремля. М. 1969. № 71.
3) Оклад Евангелия 1568 г., сделанный по образцу Евангелия Федора Кошки. На окладе помещены: Иоанн Предтеча в деисусе, Никита Переяславский, Владимiр с Борисом и Глебом, Анастасия, Симеон Богоприимец, преподобный Сергий и Никола. См.: Государственная Оружейная палата Московского Кремля. М. 1969. № 65.
4) Икона "[преп.] Кирилл Белозерский". Сер. XVI в. Из собрания Троице-Сергиевой Лавры (Загорский музей. Инв. № 8/4942). На чеканном серебряном окладе помещены гравированные изображения святых: Иоанн Лествичник, Ульяния, св. Василий (по-видимому, Парийский), Анастасия. Точных данных о принадлежности этой иконы нет, но изображения святых связаны, несомненно, с Семьей Грозного (только Ульяния - это имя не "лекарицы", как мы предполагали, а жены брата Ивана Грозного Юрия).
5) Икона "Никола Бородинский". Сер. XVI в. Из собрания Троице-Сергиевой Лавры (Загорский музей. Инв. № 2719). На роскошном серебряном с золотыми дробницами окладе, выполненном чеканкой, чернью, сканью и эмалью, помещены на цате изображения Богоматери Знамения, Иоанна Предтечи и Николы, а на поле оклада, на киотчатых дробницах, гравировкой с чернью по золоту изображены: архангел Михаил, архангел Гавриил, Василий Великий, Анастасия, преподобный Иоанн, святой Мина, святая Ульяния. См.: Лихачев Н.П. Материалы для истории русского иконописания. Атлас снимков. Ч. 2. СПб. 1906. Табл CCXCVIII. Рис. 559.
6) Икона "[свт.] Никола" с приписными святыми: Троица, [велико]мученик Георгий, [велико]мученик Димитрий, апостол Петр, апостол Павел, [свт.] Василий Великий, Иоанн Креститель, [вмч.] Феодор Стратилат, мученица Ирина, [свт.] Григорий Богослов, Тихон Чудотворец, [свт.] Иоанн Златоуст, преподобная Федосия, мученик Никита, Мина, апостол Иаков, Евдокия, преподобный Кирилл, Леонтий Ростовский, преподобный Андроник. 1592 г. Икона принадлежала Царю Феодору Иоанновичу и была, по-видимому, написана в Троице-Сергиевом монастыре (Загорский музей. Инв. № 5605)»[xxxi].
Отметив, что в Каноне архангел Михаил нигде не называется по имени, только в молитве, публикатор приводит сходный отрывок из Послания Царя Иоанна Васильевича в Кирилло-Белозерский монастырь, относящегося приблизительно к тому же времени, что и Канон - к 1573 г.: «Предстанет бо ти напрасно все пагубство, и люта, яко же буря, приидет ангел немилостив, отводя с нуждею, влекий душю твою, связану грехми, часто обращающуюся к здешним и рыдающу без гласа...»[xxxii]
Сергей ФОМИН
КАНОН
Ангелу Грозному,
и воеводе, и хранителю всех человек,
от Бога посланному
по вся душа человеческая[5]
Ты же, человече, не забывай часа смертного: пой по вся дни канун сей творение Уродиваго Парфения.
По утреннем пении глаголи:
Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас. Аминь
Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, Иже везде сый и вся исполняяй, Сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наша.
Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас. (Трижды.)
Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Пресвятая Троице, помилуй нас; Господи, очисти грехи наша; Владыко, прости беззакония наша; Святый, посети и исцели немощи наша, имене Твоего ради.
Господи, помилуй. (Трижды.) Слава, и ныне.
Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго.
Господи, помилуй. (12 раз.)
Слава, и ныне.
Приидите, поклонимся Цареви нашему Богу.
Приидите, поклонимся и припадем Христу, Цареви нашему Богу.
Приидите, поклонимся и припадем Самому Христу, Цареви и Богу нашему.
Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое. Наипаче омый мя от беззакония моего, и от греха моего очисти мя; яко беззаконие мое аз знаю, и грех мой предо мною есть выну. Тебе единому согреших и лукавое пред Тобою сотворих; яко да оправдишися во словесех Твоих, и победиши внегда судити Ти. Се бо, в беззакониих зачат есмь, и во гресех роди мя мати моя. Се бо, истину возлюбил еси; безвестная и тайная премудрости Твоея явил ми еси. Окропиши мя vссопом, и очищуся; омыеши мя, и паче снега убелюся. Слуху моему даси радость и веселие; возрадуются кости смиренныя. Отврати лице Твое от грех моих и вся беззакония моя очисти. Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей. Не отвержи мене от лица Твоего и Духа Твоего Святаго не отыми от мене. Воздаждь ми радость спасения Твоего и Духом Владычним утверди мя. Научу беззаконныя путем Твоим, и нечестивии к Тебе обратятся. Избави мя от кровей, Боже, Боже спасения моего; возрадуется язык мой правде Твоей. Господи, устне мои отверзеши, и уста моя возвестят хвалу Твою. Яко аще бы восхотел еси жертвы, дал бых убо: всесожжения не благоволиши. Жертва Богу дух сокрушен; сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит. Ублажи, Господи, благоволением Твоим Сиона, и да созиждутся стены Иерусалимския. Тогда благоволиши жертвы правды, возношение и всесожигаемая; тогда возложат на олтарь Твой тельцы.
Канон, глас 6-й
Песнь 1
Ирмос:
Яко по суху пешешествовав Израиль, по бездне стопами, гонителя фараона видя потопляема, Богу победную песнь поим, вопияше. Припев: Святый Ангеле, грозный воевода, моли Бога о нас.
Прежде страшнаго и грознаго твоего, Ангеле, пришествия умоли о мне грешнем о рабе твоем имрек. Возвести ми конец мой, да покаюся дел своих злых, да отрину от себе бремя греховное. Далече ми с тобою путешествати. Страшный и грозный Ангеле, не устраши мене маломощнаго. Дай ми, Ангеле, смиренное свое пришествие и красное хождение, и велми ся тебе возрадую. Напой мя, Ангеле, чашею спасения.
Слава: Святый Ангеле, да мя напоиши чашею спасения и весело теку во след твоему хождению и молюся - не остави мене сира.
И ныне: Рождьшия Ти Царя вышним силам, Пресвятая Царица, Ты бо еси милостива, можеши бо облехчити мое бремя греховное тяшкое.
Песнь 3
Ирмос: Несть свят, якоже Ты, Господи Боже мой, вознесый рог верных Твоих, Блаже, и утвердивый нас на камени исповедания Твоего.
Припев: Святый Ангеле, грозный воевода, моли Бога о нас.
Святый Ангеле Христов, грозный воевода, помилуй мя грешнаго раба своего имрек. Егда приидет время твоего прихода, святый Ангеле, по мене грешнаго имрек разлучити мою душу от убогаго ми телеси, - вниди с тихостию, да с радостию усрящу тя честно.
Припев: Святый Ангеле, грозный воевода, моли Бога о нас.
Молю ти ся, святый Ангеле, яви ми свой светлый зрак и весело возри на мя окаяннаго, да не устрашит мене приход твой святый, да уготоваюся на сретение тебе честно.
Слава: Святый Ангеле, посланиче Божий, дажь ми, Ангеле, час покаятися согрешении и отринути от себе бремя тяшкое. Далече ми тещи во след тебе.
И ныне: Святый Ангеле, не имам иного разве тебе заступника скора. Помилуй грешнаго раба своего имрек и приведи душу мою ко Владычицы. Та бо есть милостива отпущати грешным согрешения.
Песнь 4
Ирмос: Христос моя сила, Бог и Господь, честная Церковь боголепно поет, взывающи от смысла чиста, о Господе празднующи.
Припев: Святый Ангеле, грозный воевода, моли Бога о нас.
Молю ти ся, страшный и грозный Посланниче Вышняго Царя, воевода, - весело возриши на мя окаяннаго, да не ужаснуся твоего зрака и весело с тобою путешествую.
Припев: Святый Ангеле, грозный воевода, моли Бога о нас.
Пл[а]чася и вопию, Воевода Небесного Царя. Грозно вохожденние твое, да не вскоре разтлише[6] мене грешнаго, но весело и тихо напой мене смертною чашею.
Слава: От сердца вопию ти, грозный Воевода и воине Царя царствующим, несть силнее тебя и крепчайши во брани, и умиленна в смерти[7], и пряма во исправлении. Исправи душу мою на путь вечен.
И ныне: Госпоже, Богородице, Дево, рожшия Царя Небеснаго, смертоноснаго часа не минухся, избави душу раба Своего имрек от сети ловящих.
Песнь 5
Ирмос: Божиим светом Твоим, Блаже, утренюющих Ти души любовию озари, молюся, Тя ведети, Слове Божий, истиннаго Бога, от мрака греховнаго взывающа.
Припев: Святый Ангеле, грозный воевода, моли Бога о нас.
О сродници мои, егда видите мене от вас разлучена, и зрак лица моего изменихся, и гробу предаюся, и ко Судии влеком буду, - и молитеся о мне святому Ангелу, да ведет душу мою в место покойно.
Припев: Святый Ангеле, грозный воевода, моли Бога о нас.
О друзи мои любезнии, егда видите мене от вас разлученна и земли предаема, - помолитеся о мне грешнем ко святому Ангелу, да проводит душу мою вся двадесят мытарств и измет от всех погибелей.
Слава: Людие Божии, благочестнии и вся племена земьстии, егда видите смертоное[8] тело на земли повержено и вонею объято - помолитеся ко Ангелу смертоносному о мне, да ведет душу мою в тихое пристанище.
И ныне: Пресвятая Дево Богородице, Владычице, Ты веси немощь земных человек. Вскоре разоряетца естество плоти нашей. Ты, Госпоже, буди нам Заступница.
Песнь 6
Ирмос: Житейское море, воздвизаемое зря напастей бурею, к тихому пристанищу Твоему притек, вопию Ти: возведи от тли живот мой, Многомилостиве.
Припев: Святый Ангеле, грозный воевода, моли Бога о нас.
От Бога посланнаго страшнаго Воина, царем, и князем, и архиереем, и всем людем великое изменение от суетнаго века сего, в напастех пребывающих и в скорбех тружающих сущи верных.
Припев: Святый Ангеле, грозный воевода, моли Бога о нас.
Святый Ангеле, от всех нас на земли живущих дань свою приимеши от Бога повеленную ти, егда приидеши и неси в сокровище света.
Слава: Святый Ангеле, грозный Посланниче, и мене избави от суетнаго жилища сего.
И ныне: О Царице Владычице, сирым Питателница и обидимым Заступнице и бедным Помощница, болным Надеяние и всем грешным оцыщение, и мне грешному имрек буди ми Помощница и помилуй мя.
Кондак, глас 5-й
Небеснаго Царя воевода и предстатель Престолу Божию и творитель воли Господни и совершитель заповедей Его, не лишиши ся славы велелепныя и прославишися, скоро пленяеши и не замедлиши николи же. Всюду готов стоиши, и храбруеши, и зла не убоишися, ни стара отриеши, ни млада отступиши. Вся имеши и ведеши в место покойно. И мене помилуй грешнаго и окаяннаго имрек, да поем ти: Аллилуиа.
Песнь 7
Ирмос: Росодательну убо пещь содела Ангел преподобным отроком, халдеи же опаляющее веление Божие, мучителя увеща вопити: благословен еси, Боже отец наших.
Припев: Святый Ангеле, грозный воевода, моли Бога о нас.
Великий, мудрый хитрец, никто не может твоея хитрости разумети, дабы скрылся от твоея нещадности. Святый Ангеле, умилися о мне грешнем и окаяннем.
Припев: Святый Ангеле, грозный воевода, моли Бога о нас.
Мудрый Ангеле и светлый, просвети ми мрачную мою душу своим светлым пришествием, да во свете теку во след тебе.
Слава: Святый Ангеле, радуюся душою и трепещу рукою и показуя людем час разлучения души моей грешней от убогаго ми телеси. Святый Аньгеле, помолися о мне грешнем.
И ныне: Пресвятая Богородице, Владычице, помилуй грешнаго в час разлучения. Святый Ангеле, страшный Посланниче, изми душу мою от сети ловящих.
Песнь 8
Ирмос: Из пламене преподобным росу источил еси и праведнаго жертву водою попалил еси: вся бо твориши, Христе, токмо еже хотети. Тя превозносим во вся веки.
Припев: Святый Ангеле, грозный воевода, моли Бога о нас.
Царю Небесному, слава Нетленному и непроходимая сотворшему чины ангелския, такова страшна и грозна смертоносна Ангела. Хвалите, пойте и превозносите его во веки.
Припев: Святый Ангеле, грозный воевода, моли Бога о нас.
Царя Небеснаго слуга и предстатель Престолу Божию, святый Ангеле, смерть принося нам измени нас добротою здания твоего и приведи нас к свету Светлейшему Судии. Хвалите, пойте и превозносите его во веки.
Слава, и ныне: Царю Небесному, Богу нашему угождаеши, славы не отпадаеши, и заповеди Его не преступаеши, и волю Его твориши, и в любви пребываеши. Ангела тя свята хвалим, поем и превозносим его во веки.
Песнь 9
Ирмос: Бога человеком невозможно видети, на Негоже не смеют чини Ангельстии взирати; Тобою же, Всечистая, явися человеком Слово Воплощенно, Егоже величающе, с небесными вои Тя ублажаем.
Припев: Святый Ангеле, грозный воевода, моли Бога о нас.
Осквернивше душу злыми похотми и теплыми слезами не омывше и милостынею не очистивше, страшнаго Посланника не поминающе, мы же тя, Ангеле, по достоянию величаем.
Припев: Святый Ангеле, грозный воевода, моли Бога о нас.
Бога нам поведаеши, святый Ангеле, и душу мою окаянную ис тела изимаеши, и плоть разтлиши и гробу предаеши, молим ти ся, святый Ангеле, изми душу мою от сети ловящих, тя величаем.
Слава: От Бога посланному, всех ангел престрашен еси, святый Ангеле, не устраши мою душу убогую, наполнену злосмрадия, и очисти, и престави ю Престолу Божию непорочну. Тя величаем.
И ныне: О Богоматерь Пречистая, вся спасаеши и милуеши, такожде помилуй мене грешнаго и злосмраднаго в час разлучения и в муку посланному. Тогда же ми помози, и огня изхити мя и от муки избави мя. Тя величаем.
Достойно есть яко воистину блажити Тя Богородицу, Присноблаженную и Пренепорочную и Матерь Бога нашего. Честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим, без истления Бога Слова рождшую, сущую Богородицу Тя величаем.
Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас. (Трижды.)
Слава, и ныне.
Пресвятая Троице, помилуй нас; Господи, очисти грехи наша; Владыко, прости беззакония наша; Святый, посети и исцели немощи наша, имене Твоего ради. Господи, помилуй. (Трижды.) Слава, и ныне.
Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго.
Тропарь, глас 5-й
Небесных сил избраннаго воеводу, от Бога посланнаго мудраго оружника и грознаго полченина и победителя вражиимь силам, святаго ангела, поюще, хвалим. Смертию нас назирает, и от суеты мiра избавляет, и на суд праведни ко Христу представляет, и от вечных мук избавляет [ны да поем ему: Аллилуиа].
Слава, и ныне.
Упование наше, Богородице, крепкая Помошнице скорбящим, и от смерти изимаеши и от муки избавляеши, комуждо по достоянию благодати даеши [Тя величаемь]. Та же, и отпуст.
Честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим, без истления Бога Слова рождшую, сущую Богородицу Тя величаем.
Слава, и ныне.
Господи, помилуй. (Трижды.)
Господи, благослови.
Конец всем благим. Слава свершителю Богу. Аминь.
МОЛИТВА
к Господу нашему Иисусу Христу,
ко святому архаггелу Михайлу
Господи Иисусе Христе Сыне Божий, Великий Царю безначалный и невидимый и несозданный, седяй на Престоле со Отцемь и со Святым Духом, приемля славу от небесных сил, посли архаггела Своего Михайла на помощь рабу Своему имрек, изъяти мя из руки враг моих. О великий Михайле архаггеле, демоном прогонителю! Господи Иисусе Христе, излей мvро, яко благ и человеколюбец, на раба Твоего имрек, и запрети всем врагом, борющимся со мною. Сотвори их яко овец, и сокруши их яко прах пред лицем ветру. О великий Михайле архаггеле, шестокрилатых первый князь и воевода небесных сил, херувим и серафим, и всех аггел. О чюдный архистратиже страшный Михайле архаггеле, хранителю неизреченных таин, егда услышиши глас раба Божия имрек, призывающаго тя на помощь, Михайле архаггеле, услыши и ускори на помощь мою и прожени от мене вся противныя нечистыя духи, силою святого твоего духа, молитвами святых апостол и святых пророк, святых святитель и святых мученик и святых пустынник, святых безмездник и святых столпник, святых мучениц и всех святых праведник, угодивших от века Христу молитвами их - соблюди раба Божия в бедах и в скорбех и в печалех, на распутиях, на реках, и в пустынях, в ратех, в царех, и в князех, в вельможах, и в людех, и во всякой власти, и от всякой притчи, и от диявола. Господи, Иисусе Христе, избави и великий Михайле архаггеле, соблюди раба Божия имрек от очию злых человек и от напрасныя смерти, и от всякого зла, молитвами Пресвятыя Владычица нашея Богородица и Приснодевы Мария и святого пророка и Предотечи Крестителя Господня Иоанна и святого пророка Илии и святого отца нашего Николы Чюдотворца, и святых мученик Никиты и Еупатия, и всех святых Твоих молитвами, ныне и присно и во веки веком. Аминь.
[1] В описи 1730 г. она называлась «Архангел Божий Михаил в чудесех старого письма».
[2] Великого Князя Тверского и Владимiрского Дмитрия Михайловича (1299†1325) называли "Грозные Очи". Это скорее всего перекличка с иконой "Спас Ярое Око" (Спасский собор был патрональным храмом Твери), а не отголосок славной репутации этого Князя, который, "мстя кровь отчу", убил в Орде Юрия Московского и сам был изрублен. Прозвание "Грозные Очи" носил и Ярославский Князь Василий Давидович (1321†1345). В этих прозвищах - несколько иные коннотации, однако и они обнаруживают сакральный характер.
[3] В связи с этим нельзя не вспомнить слова Ивана Пересветова из его послания Царю Иоанну Васильевичу: «А не мочно Царю без грозы быти; как конь под Царем без узды, тако и Царство без грозы» (Вальденберг В. Древнерусские учения о пределах Царской власти. Пг. 1916. С. 330). Удивительное созвучие этому находим мы в «Рамаяне»: «Как реки без воды, как лес без травы, как скот без пастуха, - страна без Царя». Это позволяет некоторым исследователям говорить даже о «возрождении» на русской почве «арийской идеи Священной Царской власти, праведной и самодержавной» (Антоненко С. Русь арийская? // Родина. М. 1997. № 8. С. 79). В действительности, эта идея (общеиндоевропейская, в т.ч. и ираноарийская) никогда не умирала ни на славянской, ни на иной почве, воплощаясь неожиданно лишь для тех, кто оторвался или вышел из этого мiра. - С.Ф.
[4] В "Полтаве" [А.С. Пушкина] о Петре I сказано: "Он весь как Божия гроза". Это значит, что Петр сражается за правое дело, что Он непобедим, что противостоять Ему безполезно.
[5] Тексты предначинательных молитв и ирмосы канона для удобства его использования даны в послениконовской редакции.
[6] Растай (вар.).
[7] Смыслена в мудрости или смыслена в смерти (вар.).
[8] Смертоносное или мое (вар.).
КАНОН
Ангелу Грозному,
воеводе и хранителю всех человеков,
от Бога посланного
по вся души человеческие
(1570 - н. 1580-х гг.)
Печатается по: Лихачев Д.С. Канон и молитва Ангелу Грозному воеводе Парфения Уродивого (Ивана Грозного) // Лихачев Д.С. Исследования по древнерусской литературе. Л. «Наука». 1986. С. 372-377. Текст Канона издан по рукописи XVII в., открывающий сборник № 2 из Карельского собрания ИРЛИ (ИРЛИ. Карельское собр. № 2. Л. 4-10 об.). Для вариантов использованы и некоторые другие рукописи, в том числе и сборник канонов середины XVII в., по которому печатается текст молитвы (БРАН. 33.3.20. Л. 227-231 об.).
[i] Правосл. Исповед. Вопр. 19.
[ii] Минея. Ноябрь. Ч. I. Издание Московской Патриархии. 1980. С. 235. См. также: Мальцев М.В. Почитание Св. Архистратига Михаила в русской православной традиции // Православие и русская народная культура. Кн. 2. М. 1993. С. 6-43.
[iii] Жоливе-Леви К. Образ власти в искусстве эпохи Македонской Династии (867-1056) // Византийский временник. Т. 49. М. 1988. С. 146, 153-155.
[iv] Добиаш-Рождественская О.А. Культ святого Михаила. Пг. 1917. С. 46
[v] Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. Л. 1979. С. 36.
[vi] Самойлова Т.Е. Княжеские портреты в росписи Архангельского собора Московского Кремля. Иконографическая программа XVI века. М. 2004. С. 5, 9.
[vii] Там же. С. 68.
[viii] Подобедова О.И. Московская школа живописи при Иване IV. Работы в Московском Кремле 40-х - 70-х годов XVI в. М. 1972. С. 31-32.
[ix] Самойлова Т.Е. Княжеские портреты в росписи Архангельского собора Московского Кремля. С. 72, 207.
[x] Яковлева А.И. Храмовый образ «Архангел Михаил с деяниями ангелов» // Архангельский собор Московского Кремля. М. 2002. С. 277, 282.
[xi] Подобедова О.И. Московская школа живописи при Иване IV. С. 175.
[xii] Яковлева А.И. Храмовый образ «Архангел Михаил с деяниями ангелов». С. 259.
[xiii] Там же. С. 264, 278
[xiv] Белинский В.Г. Собр. соч. Т. 6. М. 1981. С. 103.
[xv] Памятники литературы Древней Руси. XIV - середина XV века. М. 1981. С. 150.
[xvi] Подобедова О.И. Московская школа живописи при Иване IV. С. 22, 25-26, 28-29.
[xvii] Кавельмахер В.В. О приделах Архангельского собора // Архангельский собор Московского Кремля. М. 2002.
[xviii] Сизов Е.С. Датировка росписи Архангельского собора Московского Кремля и историческая основа некоторых ее сюжетов // Древнерусское искусство. XVII век. М. 1964. С. 166.
[xix] Самойлова Т.Е. Княжеские портреты в росписи Архангельского собора Московского Кремля. С. 93.
[xx] Сизов Е.С. Датировка росписи Архангельского собора Московского Кремля и историческая основа некоторых ее сюжетов. С. 170.
[xxi] Лихачев Д.С. Литература государственного устройства // Памятники литературы Древней Руси. Середина XVI века. М. 1985. С. 8.
[xxii] Панченко А.М., Успенский Б.А. Иван Грозный и Петр Великий: концепции первого Монарха. С. 70-72.
[xxiii] Герцен А.И. Собр. соч. в 30 томах. Т. IX. С. 164.
[xxiv] Панченко А.М., Успенский Б.А. Иван Грозный и Петр Великий: концепции первого Монарха. С. 73-74.
[xxv] Ежегодная Богословская конференция Православного Свято-Тихоновского Богословского института. Материалы 1992-1996 гг. М. 1996. С. 296.
[xxvi] Архим. Леонид (Кавелин). Описание славянских рукописей Библиотеки Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. Ч. 2. С. 54, 60, 66, 72, 106.
[xxvii] Шторм Г.П. Потаённый Радищев. Вторая жизнь «Путешествия из Петербурга в Москву». Изд. 2-е, испр. и доп. М. 1968. С. 110, 112.
[xxviii] Лихачев Д.С. Канон и Молитва Ангелу Грозному воеводе Парфения Уродивого (Ивана Грозного) // Рукописное наследие древней Руси. По материалам Пушкинского Дома. Л. 1972. С. 10-27.
[xxix] Лихачев Д.С. Исследования по древнерусской литературе. Отв. редактор О. В. Творогов. Л. «Наука». 1986. С. 365.
[xxx] Там же. С. 366.
[xxxi] Там же. С. 366-367.
[xxxii] Послания Ивана Грозного. М.-Л. 1951. С. 171. Лихачев Д. С. Исследования по древнерусской литературе. С. 368-369.
Толкование псевдонима «Парфений Уродивый» и Канона см. здесь: